Читать книгу Пленница Северных земель. Замуж за волка - Группа авторов - Страница 9

Рассвет окрасил небо в цвета холодного металла и пролитой крови. Лира стояла у ворот Логова, потягиваясь в новых, специально подобранных для неё мехах – более лёгких, не стесняющих движений, но не менее тёплых. У пояса висел короткий, тяжёлый нож вирдиров с рукоятью из оленьего рога – единственное оружие, которое ей доверили. В мешке за плечами – минимальный запас: полоски вяленого мяса, шарик жира, кремень и огниво, пакет с солью и целебными травами от Хейдры.

Её провожали молча. Не толпа, но несколько человек. Хейдра с каменным лицом, сунувшая ей в последний момент амулет из резного волчьего клыка. «От сглаза. От нашей тьмы он не спасёт, но от глупости – может». Сигрид с детьми – Эрвиг смотрел на неё с обожанием, а младшие прятались за мать. И ещё десяток пар глаз из-за приоткрытых дверей, из-за углов. Взгляды были разными: надежда, подозрение, откровенная враждебность. Она была их козырем отпущения и талисманом удачи в одном лице.

Рорк появился без лишнего шума. Он был одет для долгого перехода: меховая куртка с капюшоном, походные штаны из плотной кожи, сапоги, подбитые гвоздями с шипами для сцепления со льдом. За спиной – большой, плоский рюкзак, а через плечо – не топор, а тот же странный посох с черепом и сияющими камнями. На поясе у него висели нож, топорик и несколько кожаных мешочков.

Он кивнул старейшине Гримволду, который стоял, опершись на посох, у ворот.

– Веду её к Трещине. Ждите три дня. Если не вернёмся… готовьтесь к осаде. И ищите другой путь.

Гримволд кивнул, его старые глаза блестели.

– Да укажет вам дорогу дух Первого Волка. И да услышат Ледяные Сердца правду ваших сердец.

Рорк не ответил. Он бросил на Лиру короткий взгляд – «идём» – и, не оглядываясь, шагнул за ворота, на заснеженную тропу, ведущую вглубь леса и к подножию синеющих вдали гор.

Лира последовала за ним. Её шаги поскрипывали на утоптанном снегу, и это был последний знакомый звук. Впереди ждала тишина диких мест.

Первые несколько часов шли молча. Рорк задавал быстрый, экономичный темп, рассчитанный на долгий переход. Лира, ещё не полностью оправившаяся, с трудом поспевала, но зубы сжала и не жаловалась. Она наблюдала. За ним. За лесом.

Лес здесь был другим. Не дружелюбным, как вокруг Логова, а древним, равнодушным и полным скрытой угрозы. Сосны стояли так плотно, что их ветви сплетались в тёмный, почти непроницаемый полог. Снег под ногами был рыхлым, глубоким, иногда проваливался до колена. Рорк шёл, казалось, не глядя под ноги, точно зная каждую кочку, каждый скрытый под снегом корень.

Они вышли на берег замёрзшей реки. Лёд был толстым, молочно-белым, испещрённым трещинами.

– Иди за мной, – бросил Рорк, ступив на лёд. – Точь-в-точь. Не отходи в сторону.

Он шёл не прямо, а зигзагами, обходя тёмные пятна – промоины или места тонкого льда. Лира повторяла его шаги, чувствуя, как сердце замирает от каждого скрипа и потрескивания под ногами. В одном месте Рорк резко остановился, поднял руку. Он прислушался, его нос вздёрнулся, будто улавливая запах.

– Тише.

Она замерла. Тишина. Та самая, мёртвая тишина, что предшествовала атаке Стаи. Но здесь было иначе. Не полное отсутствие звука, а приглушённость. Даже ветер в вершинах сосен звучал приглушённо, будто его душили.

Рорк медленно обернулся, его глаза метнулись по берегу, заросшему низким, колючим кустарником.

– Они здесь. Не ушли. Спят. Или ждут.

Он указал посохом на странное образование у самого берега – сугроб, но неестественно правильной, куполообразной формы. И от него тянулась лёгкая, едва заметная дымка холода, искажающая воздух, как марево над раскалёнными камнями.

– Гнездо, – прошептал Рорк. – Маленькое. Но его одного хватит, чтобы убить десяток неосторожных.

– Мы пойдём дальше? – тихо спросила Лира, её рука сама потянулась к ножу.

– Нет. Мы его уничтожим. – Он сказал это с ледяной решимостью. – Это наш долг. И… проверка. Первая.

Он снял с плеча посох, его камни замерцали голубоватым светом.

– Подойди. Встань рядом.

Лира повиновалась. Она встала так близко, что чувствовала тепло его тела сквозь меха.

– Что мне делать?

– Ничего. Просто будь. И… попробуй почувствовать не страх, а намерение. Моё намерение. Не думай. Слушай.

Он закрыл глаза, его лицо стало сосредоточенным. Он начал тихо, на пределе слышимости, напевать. Не песню, а монотонный, гортанный напев, похожий на завывание ветра в ущелье. Камни на посохе засветились ярче.

И тут Лира почувствовала это. Не боль. Не холод. А… тягу. Словно невидимый канат соединил её грудь с его грудью. И по этому канату шла волна – не тепла и не энергии в привычном понимании, а чистой, неистовой воли. Воли защитить. Воли очистить. Воли сжечь эту заразу огнём духа.

Она инстинктивно вложила в этот поток своё собственное намерение – не умом, а тем самым местом в груди, где горел холодный осколок. Свой страх превратила в бдительность. Свою ярость – в остроту. Свою волю выжить – в щит.

Они стояли, соединённые невидимой нитью, и свет от посоха Рорка стал не просто голубым, а приобрел едва заметный золотистый оттенок на краях. Он открыл глаза. Они горели.

– Теперь.

Он направил посох на куполообразный сугроб. Из наконечника вырвался не луч света, а сгусток холодного пламени – голубого, с золотыми искрами. Он ударил в центр сугроба.

Тишина взорвалась.

Сугроб вздыбился, как живой. Из него вырвался не крик, а волна абсолютного, беззвучного холода, который ударил по ним, как физическая стена. Лира пошатнулась, но устояла. Холод пытался проникнуть в неё через ледяное пятно, но наткнулся на… что-то другое. На тот самый совместный поток воли, который теперь окружал их обоих, как невидимый кокон.

Рорк не прекращал. Он продолжал петь, и свет из посоха лился непрерывной струёй. Сугроб трещал, из него выползали тени – маленькие, неоформленные, похожие на чёрных, беспомощных червей. Они извивались на снегу и таяли, шипя, под светом.

Наконец, сугроб осел. Исчезла и та дымка холода. Осталась лишь куча обычного снега да несколько тёмных, стекловидных осколков, быстро темневших на воздухе.

Рорк опустил посох. Он тяжело дышал, на лбу выступил пот, мгновенно заиндевевший на морозе. Он посмотрел на Лиру. Не как на ученицу или инструмент. А как на союзника, который выдержал первую атаку.

– Получилось, – констатировал он, и в его голосе звучало нечто вроде изумлённого уважения. – Ты… добавила что-то. Свет стал иным. Сильнее.

Лира тоже переводила дух. Она чувствовала странную опустошённость, будто отдала часть себя в тот поток.

– Я просто… не мешала.

– В этом и есть суть, – он повернулся и снова пошёл по льду, но теперь его шаг был чуть менее отстранённым. – Большинство мешает. Страхом, сомнением, мыслями. Ты смогла отключить это. Ненадолго. Но смогла.

Они снова шли молча, но атмосфера между ними изменилась. Напряжение осталось, но к нему добавилось некое осторожное признание. Они были двумя островами, между которыми только что перекинули первый, шаткий мост.

К полудню они достигли подножия горы и начали подъём. Тропа стала крутой, каменистой, местами приходилось карабкаться, хватаясь за выступы. Рорк иногда протягивал ей руку, помогая преодолеть особенно сложный участок. Его рука была огромной, шершавой от холода и работы, но хватка – твёрдой и уверенной. Она принимала помощь, стиснув зубы, ненавидя свою слабость и в то же время ценя его сдержанную, деловую поддержку.

Они сделали привал на небольшом уступе, с которого открывался вид на долину, утопающую в облаках. Ели вяленое мясо, запивая снегом, растопленным во рту.

– Эта Трещина… – начала Лира, глядя вдаль. – Что там на самом деле происходит?

Рорк, разламывая кусок жира, помедлил с ответом.

– Место, где мир тоньше. Где духи земли, льда и памяти говорят без посредников. Ледяные Сердца… это не просто столбы. Это… сгустки времени. В них запечатлены отголоски всех, кто проходил мимо. Чувства. Намерения. Они реагируют на искренность. На истинную связь. Поддельную – заморозят. Разорванную – разорвут пополам.

– А если связь есть? Что тогда?

– Тогда они пропустят. И, возможно, дадут… подсказку. Видение. Легенда гласит, что последняя Истинная Пара, прошедшая через Сердца тысячу лет назад, получила знание, как запереть Стаю Ночи в их вечный сон. Но знание это было утеряно. Смертью или глупостью – не знаю.

Он замолчал, его взгляд стал далёким.

– Мои родители… они не были Истинной Парой. Их брак был союзом кланов. Они уважали друг друга. Держались вместе. Но той связи… той магии не было. Когда пришла Стая (тогда это была лишь стычка, не такое нашествие), они пали, пытаясь защитить друг друга, но… по отдельности. Их силы не умножались. Они просто складывались. И этого не хватило.

Лира слушала, впервые слыша от него что-то личное.

– А ты? У тебя была… пара?

Рорк резко поднял на неё взгляд, и в его глазах вспыхнула старая, закалённая боль.

– Была. Её звали Эльга. Она погибла не от Стаи. От рук людей. Рейдеров с юга, которые пришли за шкурами и рабами. – Он сказал это ровно, но каждый звук был отточен, как лезвие. – Так что не жди, что я буду видеть в тебе что-то, кроме инструмента и напоминания о том, что я ненавижу. Даже если эта проклятая связь реальна. Поняла?

Лира кивнула, глядя на свои руки. Инструмент. Да, это она могла понять.

– Я не просила этой связи. И не верю в неё.

– Взаимно, – буркнул он, вставая и отряхивая снег с мехов. – Но мы здесь. И мы пойдём до конца. Потому что отступать некуда. Готовься. Самый сложный участок впереди.

Он был прав. Подъём стал почти вертикальным. Ветер усилился, срывая с гребней снежную пыль и бросая её им в лица. Дышать стало тяжело. Лира цеплялась за камни, её пальцы коченели, а ледяное пятно на груди начало ныть снова, но теперь эта боль была иной – не просто холодной, а… зовущей. Будто магнит, тянущий её вперёд, к чему-то.

Рорк, казалось, чувствовал то же самое. Он шёл быстрее, его дыхание стало тяжёлым, но в глазах горела не просто решимость, а какое-то лихорадочное ожидание.

Наконец, они вышли на узкий карниз. И перед ними открылась Трещина.

Это было не просто ущелье. Это была рана на лике мира. Две скалистые стены, чёрные и гладкие, как полированный обсидиан, вздымались ввысь, почти смыкаясь наверху, оставляя лишь тонкую полоску свинцового неба. Между ними зияла пропасть, заполненная не тьмой, а странным, фосфоресцирующим синим сиянием, исходящим от самого льда, покрывавшего дно. Воздух дрожал от тишины, которая была громче любого грома. И было холодно. Так холодно, что слёзы замерзали на ресницах, не успев скатиться.

И в глубине, в самом центре этого синего свечения, стояли Они.

Два исполинских столба прозрачного, абсолютно чёрного льда. Они были не симметричны. Один – выше, шире, с грубыми, рваными гранями. Другой – стройнее, с более плавными изгибами, будто выточенными ветром за тысячелетия. Ледяные Сердца. Они пульсировали тем самым синим светом, и с каждой пульсацией холод сжимал грудь Лиры всё сильнее.

Рорк остановился на краю карниза. Его лицо в призрачном свете выглядело древним и бесконечно уставшим.

– Вот он. Порог. За ним – либо ответ, либо конец. – Он обернулся к ней. – Последний шанс отказаться. Я пойду один. Шансов почти нет, но…

– Нет, – перебила его Лира. Её голос прозвучал чётко в ледяной тишине. – Мы пришли сюда вместе. Мы и пройдём вместе. Как инструменты. Как союзники. Как… «Хальдра-вар» и Хранитель Плоти. Как бы то ни было.

Он долго смотрел на неё, и в его жёлтых глазах что-то дрогнуло. Нежность? Нет. Признание. Признание в ней того же упрямства, той же готовности идти до конца, что горело и в нём.

– Хорошо, – просто сказал он. – Тогда слушай не меня. Слушай их. И слушай… это. – Он ткнул пальцем в грудь, где под мехами скрывалась его собственная, невидимая для неё, но, как она теперь знала, реальная рана.

Он ступил на узкую, обледенелую тропинку, ведущую вниз, в сияющую бездну. Лира, сделав глубокий вдох ледяного, обжигающего лёгкие воздуха, последовала за ним. Вынужденный союз шагнул навстречу своей судьбе. Или гибели.