Читать книгу Кладоискатель. Роман - Леонид Лернер - Страница 8

В полдень они вышли к грунтовке. Сергей Владимирович осмотрелся.

– Здесь подождём попутку.

Гольдин скинул рюкзак и повалился на землю. Ступни горели. Новиков покачал головой и продемонстрировал свои ноги в аккуратных лаптях:

– А я как по песочку шёл.

Обувкой он разжился часа два назад в полузаброшенной деревне.

«Ныра», – Новиков с трудом разобрал крохотные буковки на карте: выплутав из леса, тропинка упёрлась в покосившийся забор. Он выбрал самый приличный на вид дом и постучал в дверь. Гольдин остался снаружи. Минут десять прислушивался к тихим голосам, а потом заглянул без спроса.

Новиков сидел за столом напротив седовласого старичка, и они оживлённо беседовали на непонятном языке. Заметив Мишу, хозяин улыбнулся и кивнул на лавку. Затем пробасил что-то суровое. Тотчас возникла узкоглазая бабка с полотенцем в руках, смахнула со стола невидимые крошки, вытащила из печи горшок и, не поднимая глаз, поставила перед гостями по тарелке. Принесла из сеней бутылку с молоком и бесшумно скрылась.

– Угощась, – сказал старик дружелюбно.

– Бери, Миша, не стесняйся, – Новиков подцепил золотистый пирожок, налил в кружку молока. – Забыл, как эта штуковина называется. Вкуснейшая. А хозяин по-нашему едва-едва балакает.

Пирожки и вправду были приятные, а вот молоко определённо не коровье. Сергей Владимирович увидел, что Гольдин слегка замешкался, шепнул: «Пей, не бойся, продукт качественный». Миша сделал несколько маленьких глотков и сообразил, что оно козье. Внутри у него всё сжалось.

– Я тут разузнал насчёт дороги и так, вообще…

Новиков, в отличие от Миши, прихлёбывал с удовольствием и уже потянулся, чтобы налить второй стакан, но в последний момент передумал:

– Они бедно живут. Так что ты пирожками не очень увлекайся…

Гольдин и не думал. «Начинка странная».

– Это башкиры. Я у них лапти обещал купить. Иначе неудобно…

– Разве башкиры лапти плетут?

– Эти – плетут.

Новиков снова затататорил по-башкирски. Старик немного наклонил голову и коротко ответил. Потом встал и, приблизившись к Мише, ткнул пальцем в ногу:

– Показай, давай!

Башкир смерил подошву засаленной верёвкой, что-то громко приказал старухе, и она внесла две пары новеньких лаптей.

Сергей Владимирович тут же переобулся. Гольдину было совсем не до лаптей: съеденный уральский деликатес начал беспокоить, а при виде перебегавшей двор козы его чуть не стошнило.

– Вы и по-башкирски умеете… – к счастью, быстрая ходьба отвлекла от размышлений о возможных последствиях трапезы, да и пирожок где-то внутри распался на безвредные элементы.

– Да так, малость…

– И?

– На жизнь старикан жаловался…

– А про Ямантау?

– На Ямантау, говорит, давно никто не ходит. Раньше боялись лазить из-за медведей, а сейчас… Какой-то прямо мистический страх… Военные и посеяли. Там поблизости построили секретный командный пункт на случай атомной войны – и брат про это, кажется, упоминал… Да и проводник в поезде… Пытаются доступ ограничить в секретную зону и мозги пудрят…

– Нас-то не арестуют?

– А мы незаметно…

Новиков сел на поваленное дерево. Ничего не говоря, открыл пакет с едой и принялся резать хлеб.

– Машины здесь не слишком часто проезжают?

Сергей Владимирович не ответил.

Гольдин перешёл на другую сторону дороги. Лес не похож на давешний: деревья растут реже, а земля, покуда хватает глаз, покрыта черничными кустиками. Ягод очень много и все неправдоподобно раздувшиеся. Даже в глазах зарябило.

– А куда ведёт? – крикнул Миша.

– Вроде бы в Инзер. Это станция, где мы могли бы сойти с поезда ночью.

– Уверенности нет?

Новиков отвинтил крышку у своей фляги и разлил по кружкам настойку. Ингредиенты он наотрез отказался сообщить, но напиток был приятен на вкус и никакого ущерба Мишиному организму в прошлый раз не нанёс.

– Уверенности нет. И быть не может. Так, твоя любимая цепь совпадений. Будем надеяться, что благоприятных…

– Что за совпадения?

– Можно сказать по-другому: всё зависит от того, будет ли нам везти… Или долго провозимся…

– … преодолевая не известно чьё сопротивление, – попытался завершить фразу Гольдин.

– Именно.

Они перекусили. Сергей Владимирович широко зевнул:

– Вздремну полчасика.

– А если машина?

– Ну, уж не просплю. А ты пока можешь… ягодки, что ли, пособирать…

Из спального мешка и клеёнки Миша соорудил Новикову ложе. Старик долго вертелся, ругая неровности почвы.

Сразу от обочины начинался косогор, и окрестности просматривались хорошо. Гольдин поднялся метров на двадцать и оглянулся: Новиков спал спокойно, лишь однажды что-то пробормотал во сне – громко, но неразборчиво.

Черника исполинская. Сорвал десяток – полная горсть. И какая-то водянистая: ягоды чуть не лопаются от напора. Безвкусные.

Гольдин собрал Сергею Владимировичу полную кружку. Когда тот минут через сорок проснулся, Миша стоял посередине дороги, обстругивая палку для ходьбы. Старик поблагодарил за ягоды. И с интонацией телеведущего «проинформировал», что, мол, «видел очень хороший сон», а значит, «нам обязательно повезёт сегодня», то есть попутка скоро появится.

Гольдин сразу же упаковал вещи. Новиков усмехнулся, но не остановил. Машины не было. Всё та же давящая на уши тишина, которую через равные промежутки надрывали всхлипы огромной птицы. Она уже несколько раз перелетела из одной части разделённого грунтовкой леса в другую и при этом будто изучала путешественников, смешно кивая головой в воздухе.

Сергей Владимирович медленно побрёл к повороту, где дорога резко уходила вправо, огибая невысокий холм. Он взгромоздился на поросший мхом пенёк и уставился на горы.

Миша лежал на спине, изучая облака, и, наверное, провалился в душное полузабытье. Разбудили стрекозы: над землёй кружила целая стая жужжащих монстров. А птица исчезла.

Новиков покинул свой пост. По нужде в лес удалился, предположил Гольдин, и эта мысль вызвала у него улыбку. Совершенно глупую, дурацкую улыбку, но она почти сразу потухла, не успев реализоваться в едкий смешок: Миша увидел выруливающий из-за поворота грузовик. В кабине рядом с шофёром, что-то живо объясняя, восседал Сергей Владимирович.

– Представляешь, как нам повезло – точь-в-точь до нужного места поедем, – подмигнул Новиков, когда Миша забрался в машину. Рюкзаки бросили в ногах, благо места в ЗИЛе предостаточно.

Гольдин не разглядел, что находилось в кузове, но, судя по скрежетанию и глухим ударам, – железные конструкции. Минут десять они приноравливались к тряске. Новиков то улыбался, радуясь исполнению вещего сна, то морщился, переводя дух после очередного ухаба. Мише было полегче: он устроился с краю, ухватившись за привинченную над дверцей ручку.

После очередного зигзага дорога выровнялась. Шофёр прибавил газу. Он что-то насвистывал, выкурил уже две «Примы», то и дело зыркая на пассажиров. Старик словно воды в рот набрал. Миша забеспокоился, не вызовут ли подозрение скромные попутчики.

– Куда едем?

Шофёр пожал плечами:

– Согласно путевому листу.

Гольдин попытался завести разговор о военных, но шофёр опять пробурчал невнятицу. Сергей Владимирович пихнул Мишу острым локтем в бок. И тут же принялся расспрашивать о медведях и грибах. Шофёр заметно оживился, и они долго обсуждали местную флору и фауну. Гольдин специально не прислушивался, до его слуха долетали отдельные фразы, но он точно разобрал: на Ямантау, хотя медведей там уже лет двадцать не видали, мужик советовал не забираться. Миша отметил про себя, что это уже второе предупреждение за день.

Однообразный пейзаж (ехали вдоль речки, которая постепенно сузилась в ручей) порядком надоел Гольдину; его укачало. Проснулся от резкого тычка в бок.

– Почти у цели, – Сергей Владимирович распахнул дверь. – Товарищ ради нас небольшой крюк сделал…

Выгрузились. Шофёр вылез размять ноги. Новиков, несмотря на протесты, сунул ему пятёрку, а потом что-то быстро написал на клочке бумаги и, перечитав, тоже вручил. Мужчина – на вид лет сорока – стянул с головы кепку и поклонился. Гольдин понял, что пропустил нечто важное.

– Не донесёт на нас?

– Военным? Ерунда, – Сергей Владимирович шёл на два шага впереди. И опять вертел в руках неуместную в дремучем лесу карту. – Да аборигены сами всего боятся…

– Хорошо, допустим. А что тогда вы ему написали?

– Заговор. У парня бессонница…

– А вы причём?

– Попросил. Чего не сочинить-то?

Когда почти стемнело, Новиков заявил, что сегодня на Ямантау идти не имеет смысла:

– Заночуем у подножья.

– У подножья чего? – устало поинтересовался Гольдин. Последние часа полтора они продвигались совсем медленно. Спальники и прочие принадлежности были в Мишином рюкзаке, Новиков нёс всякие мелочи, но и он шагал не так бодро, как утром. А может, просто к Мише приноравливался.

– Да вот она, Ямантау, – он указал пальцем вверх, и сквозь деревья, на фоне чернеющего неба, Гольдин увидел нависшую над ними скалу.

– Одна тысяча шестьсот сорок метров! Рядом ещё одна гора. Куянтау. На сто тридцать метров ниже.

Гольдин развёл костёр между камнями и устроил спальные места. Палатку они не взяли – Новиков уверял, что ночью будет не очень холодно. Миша сходил за дровами, а Сергей Владимирович притащил два котелка воды. В первом часу они перекусили гречневой кашей, выпили по кружке чаю. Новиков то и дело задирал голову, высматривая нечто на вершине горы. Гольдин едва различил во мраке очертания Ямантау.

– Я спать сегодня на буду, – объявил Новиков. – Посижу, может быть, погуляю… А ты отдохни обязательно.

– А медведи?

– Так их нет уже, лет двадцать как перевелись…

– Ну, а если…

– Если – тогда я буду… стрелять!

Он покопался в своём мешке, извлёк маленький свёрток и через несколько секунд распеленал пистолет. У Миши голова пошла кругом.

– Очень старый, осторожно, – Новиков передал ему оружие. – У родственницы одной взял. На время… Кстати, вещь исключительно ценная. Ты там прочти: наградной. За какую-то сверхсекретную операцию в сорок третьем отметили, чуть ли не сам главком. Ну, здесь имя почему-то не указано…

Обыкновенный чёрный пистолет. На ручке – пластина с надписью. Тяжёлый.

– Вы меня… Нет, не могу сказать, что удивили, удивляете вы обычно другими вещами…

– Правильно, ничего удивительного в этом нет, – Новиков немного наклонился и огонь осветил его улыбающееся лицо; из-за играющих бликов казалось, что морщинки сами по себе шевелятся. Демоническое зрелище. – Простая предусмотрительность.

Миша вернул оружие.

– Вы стрелять-то умеете?

– Никогда не пробовал. Может, он и не заряжен… – и Сергей Владимирович стал тереть верхнюю губу мизинцем.

Подействовала ли на Мишу сама фраза или то, как Новиков её произнёс, или добавленная в чай настойка обладала веселящим свойством, но он чуть не упал со своего камня в костёр. Сергей Владимирович тоже засмеялся, сначала тихонько, а потом во весь голос. При этом он протягивал Гольдину пистолет, чтобы тот, дескать, помог ему разобраться с механизмом, а Миша отстранял его руку, всем видом показывая, что ему к этой вещи и прикасаться-то не хочется. В общем, пистолет оказался у Гольдина, он случайно надавил на микроскопический рычажок, и на ладонь выскочила обойма. Сверху был виден патрон. Миша запихнул обойму обратно.

– Вот дуло, вот курок… Дуло от себя, спускать плавно… Теперь можете спокойно гулять в лесу. Но я едва ли засну…

Новиков повертел пистолет в руках. Прицелился в темноту. Взвесил на руке. И упаковал обратно в тряпку.

– Оставлю пока здесь… А если что – ты знаешь, где лежит.

Потом Сергей Владимирович пожелал спокойной ночи и нырнул в лес.

Когда Гольдин проснулся, вода в котелке кипела, а Новиков растирал мягкое масло на ломтях хлеба. Он был воодушевлён предстоящим восхождением, суетлив и сосредоточен одновременно, а Мише вдруг стало не по себе. «С рационалистической точки зрения, сегодня я должен впервые взобраться на высоченную вершину. Подготовки – ноль, полагаться на Новикова… В случае успеха старик обещает прояснение каких-то мистических тайн. Но чем ближе финал, тем гуще туман… Сергей Владимирович ищет на Ямантау Место, но суть этого понятия скрывает, намекая лишь, что Место имеет отношение к Соснину – встреченному нами в Акулово персонажу из книги и его дальнему родственнику-узурпатору… Тот ещё коктейль».

Миша раздумывал, стоит ли незаметно увязаться за Сергеем Владимировичем, когда он пойдёт в своё Место. «Или это нечестно? А разве честно темнить и недоговаривать? Как искать то, не знаю что?»

Всё это булькало в его голове во время завтрака. Именно булькало: кипящие пузыри лопались, мысли испарялись и никакого решения Гольдин уверенно не принимал. А после, когда они тронулись в путь, отвлекаться на внутренние вопросы не было времени: Новиков приказал подмечать все странности. Зачем? Не ответил.

Странностей не наблюдалось. Гора как гора. От самого подножья и до высоты примерно пятьсот метров – сосновник, много завалов, сухих деревьев, некоторые, правда, не совсем мёртвые и вырваны с корнем, но это, вероятно, последствия недавнего урагана: о нём ещё в городе много трепались. Чуть выше начинается стланик. Много расщелин. Дальше – сплошные можжевеловые заросли. И, наконец, мшистые скалы. В каждом углублении на каменных плитах – лужицы с прозрачной водой. Склоны крутые, ползли молча, Новикову подъём давался тяжело.

До вершины добрались к семи вечера. Солнце приближалось к линии горизонта, однако здесь, высоко над поверхностью земли, светило с чудовищной яркостью. Но главное – оно повсюду, лучи били со всех сторон. Как на полюсе, словно игнорируя известные законы физики. Они присели на камни и, не сговариваясь, закрыли глаза. А потом пошёл мокрый снег. Лучи проникали в падающие с неба кристаллы, и всё вокруг ежесекундно вспыхивало и искрилось. Гольдин почему-то вспомнил о Кате, точнее, не вспомнил, а его как будто подтолкнуло к этой мысли, то ли изнутри, из центра воображения, то ли снаружи, из высокогорной реальности. «Если бы Катя была с нами на этой вершине, – фантазировал Гольдин, – то сейчас наверняка разразилась бы смехом, вертелась бы и прыгала, сминая потоки отражённого света». Ему было чертовски любопытно, о чём думает Сергей Владимирович. «Может, видения уже унесли его прочь с Ямантау… В Место или куда похлеще». Гольдина затрясло от мысли, что он остался на горе в полном одиночестве. Миша открыл глаза.

Новиков стоял около своего камня. За его спиной блестело озеро. Небольшое, метров двадцать в диаметре. Снег внезапно прекратился. Подул пронизывающий до костей ветер; не сговариваясь, они подобрали сумки и пошли прочь.

– Ямантау – потухший вулкан, – объяснял Сергей Владимирович на ходу. – Озеро, вероятно, образовалось на месте кратера, а наполняется дождевой водой…

– Или снегом. Если он здесь в конце лета сыплется…

– Заметил, какого цвета вода?

– Синяя… Как в южных морях…

– Очень странно. А гора, судя по всему, напичкана минералами…

Они спустились метров на двести, прежде чем солнце скрылось. Через пять минут почти ничего не было видно даже на расстоянии вытянутой руки. Притормозили. Новиков отдышался и заявил:

– Идти дальше – самоубийство. В щель провалимся.

– Здесь, что ли, ночевать?

Туман стремительно сползал вниз. «Но, – поёжился Миша, – может подняться ветер».

Несколько минут они обменивались мнениями о целесообразности «нисхождения». Гольдин говорил, что ему как-то неспокойно и даже страшно торчать всю ночь на склоне, но Сергей Владимирович жёстко сказал, что придётся всё-таки пересидеть здесь, надо найти место поудобнее, какие-нибудь выступающие камни, кустики… Кустики гораздо ниже, напомнил Миша.

После недолгих поисков, почти на ощупь они набрели на естественное убежище: небольшая выемка в скальной породе, три больших камня, загораживающие «вход» от ветра, и плоская плита, где можно развести костёр.

– А что жечь-то будем?

– Спустишься чуть-чуть… Без рюкзака. Верёвкой обмотаешься…

Заметно похолодало, поэтому Миша не стал спорить. Налегке он быстро добрался до первых чахлых кустиков, нарезал целую охапку, потом ещё одну и связал всё это верёвкой, другой конец которой держал Новиков. Передохнув, дёрнул за верёвку, и Сергей Владимирович потащил груз наверх. Следом, примерно с такой же скоростью, осторожно взбирался Миша.

Развели костёр и вскипятили воду, набранную из глубокой лужи на камне. Попили чай. Через час Гольдину пришлось снова отправляться вниз. На этот раз он соорудил несколько больших вязанок, забрался на стоянку, после чего они в четыре руки подняли дрова.

Устроившись на спальнике около костра, Гольдин подумал, что напрасно не обыскал как следует плато: вдруг Катя действительно где-то там притаилась…

– Чисто теоретически… Катя…

– Вполне, – Новиков откашлялся. – Согласись, бдительность мы утратили, поезд не… шмонали. В Белорецке – хе-хе, всё понятно. А Катя могла следить за нами. Шла по лесу на некотором расстоянии, потом в кузове… И здесь, на горе. Не удивлюсь, если она даже опередила нас.

– Героическая девушка… Но это же бред какой-то…

В этот момент раздался глухой удар, точнее, хруст: по плите, под самым костром, побежала чёрная трещина, и камень раскололся надвое. Однако этим всё и ограничилось, в Преисподнюю никто не провалился, камень даже не двинулся с места. Трещина образовалась совсем не глубокая, и костёр не пришлось переносить. «Это не знак», – уверял Новиков.

На рассвете они продолжили спуск. Ночью Сергей Владимирович сказал, что посещение вершины – маленькое лирическое отступление. Никаких откровений от «экскурсии» он не ждал. На сегодняшний день Новиков запланировал первую и, как он надеялся, единственную попытку пробраться в Место.

– Пойду один. Если всё благополучно откроется, проведу туда и тебя. Но сумеешь ли ты что-то увидеть – Место всё-таки чужое – большой вопрос.

– Если предположить, что наша с вами встреча неслучайна, то, возможно, Место и меня не отвергнет… Легче исследовать гору одновременно в разных направлениях… У Места есть особые приметы? Неметафизические.

– Я категорически против. Поиск Места – сугубо индивидуальное занятие. Представь, я на тебя понадеюсь, а ты пропустишь нечто важное?

– Но ведь простые парни в компании Соснина увидели…

– Не известно, что именно и как они увидели. И вообще – у страха глаза велики…

На этом обсуждение закончилось, и до самой границы соснового леса шли молча. Когда добрели до маленькой поляны, Новиков скинул рюкзак.

– Дальше я сам.

– А когда… назад?

Старик пожал плечами.

– Через пару часов или пару дней… Без понятия. В любом случае, ты пока обустраивайся. Делай, что хочешь. Ну, за исключением откровенных глупостей вроде охоты на Катю или исследования озера.

Новиков шутил, но было заметно, что он сильно нервничает. Ободряющие слова не лезли в голову, поэтому Миша просто пожал ему руку. Сергей Владимирович что-то буркнул на прощанье и скрылся в зарослях.

Миша бесцельно расхаживал по поляне. На южной окраине наткнулся на сложенный из камней очаг. Внутри – свежий пепел. И больше никаких следов: ни мусора, ни травы примятой. Кое-как отогнал мысли о Кате, жалея, что нельзя обсудить тревожную находку с Новиковым. Ещё раз пощупал ладонью пепел – конечно, холодный.

Часа два потратил на сооружение шалаша. Без гвоздей, скрепляя ветки шпагатом – но получилось вполне пристойно, а когда обтянул клеёнкой, так и вовсе испытал приступ гордости.

Натаскал валежника, развёл костёр и вскипятил воду. Для вкуса шедро накапал в чай настойки из новиковской фляжки. Птицы расшумелись. Миша долго прислушивался к щебету и чириканью, но про Новикова ничего не уловил. Заполз в шалаш и на какое-то время провалился в сон, а когда вынырнул – сердце бешено колотилось, мысли короткие и ясные. Подмывало резко вскочить и ринуться на разведку, и взгляд уже протискивался сквозь ветвей, словно ощупывал всё вокруг. «А если Сергей Владимирович нарвался на медведя и теперь истекает кровью?» Миша поднялся, взял топор, но, дойдя до края поляны, передумал. «Хищников здесь давно нет, – успокаивал себя Гольдин. – Но есть риск порушить сигнальную систему». Миша почему-то вообразил, что Новиков разыскивает своё Место при помощи хитроумных приспособлений: расставил их по всему склону горы, а теперь притаился в засаде и наблюдает за прозрачными колокольчиками. Через пять минут, отследив эту мысль, подумал: «Бред начался. И всё из-за тумана. Чем-то тяжёлым надышался». Промаялся какое-то время без дела, тем более, что дров ещё раньше заготовил впрок. Потом три часа кряду листал Ницше, выдёргивая идеи, созвучные своим нынешним «терзаниям». Главный герой не походил на зловещего пророка – наверное, потому, что Миша не пытался «зафиксировать» образ целиком, «присвая» яркие максимы. Ему понравилось, что «в безумии всегда есть немного разума» и что «моё сегодня опровергает моё вчера». Новиков, безусловно, больше, чем университет помогал ему находить «десять истин в течение дня». Сергей Владимирович не всегда был приятен, что-то скрывал, и это вызывало у Гольдина раздражение; но при этом Новиков – слишком мягкий учитель, отношения у них слишком безоблачные, простые, то есть налицо противоречие со словами Ницше о том, что «в своём друге ты должен иметь своего лучшего врага» – это подталкивает к недовольству, резким движениям и нетривиальным развязкам. «Время от времени немного яду – это вызывает приятные сны». Недавний эксперимент с «квазигипнозом» Гольдин записал в «яды»; а сон, как и планировал Сергей Владимирович, имел «приятные» последствия – приблизил Мишу к некой «грани» и спровоцировал желание (точнее – мысль о желании) эту грань перейти.

Гольдин отложил «Заратустру», вспоминая, при каких обстоятельствах читал его в первый раз. Это был один из «даров» Тимофея, аспиранта на кафедре зарубежной литературы ХХ века в Педагогическом. Пару месяцев Тимофей делал вид, что Гольдин ему интересен как собеседник, приносил умные книги и с гнусным скандалом «прекратил отношения», когда понял, что Миша не разделяет его «гендерные принципы». Тимофей открыл ему больших, как он говорил, «сказочников» – Ницше и Гессе – и одно время Гольдин выискивал в себе Героя или хотя бы Волка и восхищался носильщиком Лео из «Паломничества». «Сергей Владимирович никак не тянет на магистра тайного ордена, – улыбнулся Гольдин. – Хотя… Говорит загадками, множит смыслы, пытается вывести на некий путь. Но уж очень мы плутаем… Или это моя проблема? Я чего-то не вижу, туплю, мне не хватает безумия?»

Когда Сергей Владимирович не объявился к обеду, Миша решил подняться к озеру. Просто так, от нечего делать. Допил остатки утреннего кофе, скомкал штормовку в маленький рюкзак (на случай дождя или снегопада) и стал карабкаться вверх, обстоятельно озирая окрестности: заметил дорогу, по которой они на грузовике ехали, а вот жилых построек или секретных командных пунктов в зелёном море не распознал.

На вершине был полный штиль, а в озере плескалась Катя. Миша опустил палец – тотчас отдёрнул: лёд, прямо жжёт. «Значит, это вовсе не наша Катя, девушка обыкновенная, хотя и со странностями, а та, вчерашняя, которую мы с Сергеем Владимировичем могли бы увидеть. То есть, это мне всё мерещится. Но это уже не „Абсолютная защита“, а, скорее, радиация».

Гольдин сделал несколько шагов по берегу. Катя перешла с кроля на баттерфляй. Миша потёр глаза, больно ущипнул себя за живот. Ничего не исчезло. Он покрылся испариной – от страха. «Пожалуй, стоит не спешить… с выводами, – кровь стучала в голове, – и отдаться этой галлюцинации. Как если бы, например, была возможность отдаться Кате».

Внезапно подул сильный ветер, и Миша натянул штормовку.

Девушка плавала метрах в пяти от берега, смотрела на Гольдина, вроде бы что-то говорила, но порывы сносили все звуки в сторону.

– Здравствуй, Катя… – крикнул он на всякий случай.

– Что-то долго решался…

– Да, вообще, всё как-то так… неожиданно.

Наконец, вылезла из воды. Удивительно, что купалась Катя не голышом, хотя в данной ситуации, подумал Миша, ей подошла бы роль русалки, а в модном купальнике.

Катя устроилась на плоском камне. Гольдин опять, как тогда на лестнице, сел рядом с ней. Девушка покачивала усыпанной мурашками ногой, умело провоцируя эротические импульсы. Гольдин силился понять, произносит ли девушка слова, или они сами образуются у него в голове.

– Катя, а ты, вообще, кто?

– Всё просто: я хочу тебе помочь, но мне мешают.

– Кто?

Она задумалась. Провела рукой по щеке.

– Не получается сказать… А Сергей Владимирович отвалит в любой момент… И тебе новый… проводник… потребуется.

Катя чихнула.

– Мне надо в сухое переодеться… А ты лучше дуй на свою стоянку. Мы, если что, внизу пересечёмся.

Гольдин послушно встал и, не оглядываясь, пошёл прочь. Спустился на удивление быстро, и сразу же лёг спать. Часа через два проснулся с тяжёлой головой. Вспомнил про встречу с Катей, но почему-то засомневался в реальности контакта.

Ближе к ночи ветер разогнал облака, на небе высыпали звёзды. Опережая график, Гольдин жёг завтрашние дрова и пил чай с новиковской настойкой. Он решил не спать: комары всё равно достанут. Тем более, что могла нагрянуть какая-нибудь Катя. А то и Новиков.

Большинство событий последнего времени, думал Миша, чистейшей воды абсурд. «Но когда участвуешь в этом абсурде на постоянной основе, во многое приходится поверить, иногда – задним числом. Что в меня запихнул Новиков во время „пустых“ бесед? Сколько было „квазигипнозов“? Что именно я должен узнать?»

Под утро, окончательно запутавшись в объяснениях и планах на будущее, Гольдин прикорнул около костра. Но не надолго. Когда открыл глаза, туман ещё ползал по поляне. Новиков не появился.

В мешке с продовольствием было несколько пакетиков растворимого кофе, однако найти их оказалось сложно: Сергей Владимирович почему-то поместил кофе в пакет с колбасой, по принципу, что и то и другое – к завтраку. Питьевая вода кончилась, и Гольдину пришлось подняться наверх и вычерпывать кружкой лужицы на камнях.

Через час, потягивая исходящий паром напиток, решил всё-таки побродить по лесу: а вдруг Новиков просто заблудился?

В сотне метров от лагеря его охватило беспокойство. Сосновник был полон неестественных шумов, со всех сторон раздавалось потрескивание, и он будто бы даже уловил запах электричества… «Неужели и правда колокольчики?» Мрачно и дурные предчувствия; он бегом вернулся на поляну.

Костёр почти прогорел, так что было самое время топориком помахать – тоже занятие. А потом решил вздремнуть часок. Ему привиделся Новиков. Миша вскочил, испугавшись, что он вовсе не спит, и что это Сергей Владимирович на самом деле уже здесь. Огляделся. Никого. И снова лёг. Потом просыпался ещё раз десять, и до полудня смог набрать пару часов восстанавливающего беспамятства. Новиков явился лишь однажды. В том мутноватом фрагменте Миша брёл по склону Ямантау. Чуть ниже лагеря, там, где лес гуще. Кругом – норы, точнее, остатки, следы заросших травой лисьих нор… Медвежье лежбище в корнях дерева… Живут ли лисы так близко от медведей? Впрочем, медвежья нора древнее, значит, лисы были позже, когда медведи уже сгинули. А вот и Сергей Владимирович: веточки собирает, в кучу складывает. Вместе с сухими иголками и прочим мелким мусором.

Вечером Миша ещё раз покорил Ямантау. В третий раз восхожение далось невероятно легко, но никакого удовольствия от процесса Гольдин не получил. Минут двадцать он потоптался на вершине, побросал камушки в озеро. Кати там, конечно, не было.

На следующий день Новиков пришёл в лагерь. Когда Гольдин вылез шалаша, Сергей Владимирович как ни в чём не бывало готовил завтрак, даже за водой сходить успел. Вместо «доброго утра» он полюбопытствовал, «какое сегодня число» и двухдневному отсутствию не удивился.

После тихого завтрака, поудобнее устроившись на своём спальнике, Сергей Владимирович принялся ровнять ногти пилкой! Миша впервые наблюдал его за таким занятием, даже не предполагал, что у старика есть маникюрные принадлежности, и тем более, что он взял их с собой в лес. Новиков как будто не замечал Мишу.

Гольдин подсел к старику.

– Ну, и как там?

– Прибрано. Всё как будто готово… – ответил Новиков, не отрываясь от своего занятия.

– К чему готово?

– Не могу сказать. Сначала надо понять, что такое Место.

– Ну, может быть, хоть приблизительно…

– Это не имеет смысла.

– Простите, а вы, вообще, помните, кто я?

Пилочка замерла. Новиков поднял голову и сфокусировал взгляд где-то на уровне Мишиного рта. Отложил инструмент. Чуть увеличив угол зрения, заглянул ему в глаза.

– Господи, какую чушь ты несёшь! Я сорок часов пробыл в раздвоенном состоянии! Одна часть меня измучена бодрствованием, на другую течение времени оказало… непостижимый эффект.

Он выдохнул и как-то весь сник.

– Может, вам поспать?

– Днём?

– Ну, раньше вы, ведь, спали днём…

– Сейчас – совсем другое. Просто оставь меня в покое на… несколько часов. Я буду что-то делать малозначительное, молча, пока всё в голове перенастроится. Вот тогда и поговорим.

– Понял. Схожу за дровами.

Когда Миша возвратился, вещи были сложены в рюкзаки. Новиков тщательно заливал костёр водой из котелка.

– Уходим. Здесь больше нечего делать.

– А зачем дрова?

Старик пожал плечами.

Они спускались по незнакомому склону; туда шли по юго-восточному, сейчас – почти точно на запад.

– Идём в Инзер, – тяжело дыша, проинформировал Новиков. – До дороги двенадцать километров.

Минут через двадцать он обернулся и сказал заметно повеселевшим голосом:

– А в движении оно шибче нормализуется.

Ещё через час они сделали привал. И Сергей Владимирович сам предложил обсудить последние события.

– Вы нормально себя… чувствуете?

– Более или менее. В любом случае, это уже я, – ухмыльнулся Новиков.

– Что-то расскажете?

– По-прежнему считаю вредным сообщать тебе необъяснимое.

– Ну, основное…

– Основное как раз и вызывает больше всего вопросов… Но я понял две принципиальные вещи: Место можно просто пройти, не вникая в подробности тамошнего существования; в Месте можно зависнуть… на неопределённо долгое время. И ещё: зависнув, путешественник либо ничего не делает, просто как бы отстаивается, либо пытается познать Место.

– Я вас видел там… Ну, не там, а во сне…

– И что ты видел? – Новиков прищурился.

– Вы сгребали в кучу всяких мусор… Типа такая дзенская практика?

– Познание – штука сложная, в нём много нюансов… Ну, что, тронемся дальше? – Новиков поднялся и лихо закинул рюкзак на спину.

– Соснина или ещё кого-нибудь не встретили?

– Никого.

Гольдин передумал ставить Сергея Владимировича в известность о своём полуосознанном контакте с Катей и обсуждать её намёки об «отвале».

Новиков шуршал картой, Миша глазел по сторонам. В какой-то момент Гольдину почудилось, что он слышит отдалённый шум мотора. Сергей Владимирович замедлился, повертел головой, но, ничего не сказав, зашагал дальше.

– А клады-то мы искать будем?

– То есть как? Не понимаю… А чем нам ещё, по-твоему, заниматься?

– Ну, сейчас у вас на первом месте… Место…

– Можешь не продолжать, ход твоих мыслей понятен. И вот что я тебе отвечу, – Сергей Владимирович остановился. – У человека есть тело и есть душа. И то и другое нуждается в уходе. Если человек болен, страдает из-за отсутствия средств к существованию – никакого душевного роста не будет. Поэтому: клады – для тела, Место – для души.

– Раньше вы казались мне бессребреником…

– Вот именно – казался! Тебя такой образ устраивал. Я не скупердяй. Но и не глупец, чтобы от денег отказываться.

Километрах в пяти от горы они наткнулись на стоянку. Благоустроенная, но ей давно никто не пользовался. Очаг, полуразвалившийся шалаш, внутри – истлевшее одеяло и проржавевший чайник.

– Дореволюционный, – Новиков поскрёб крышку. – Клейма проступают…

– Соснин?

– Ну, это подтверждало бы историю из твоей книжки.

– А почему он сейчас не нагрянул?

– У него совсем другие пути, – Сергей Владимирович нахмурил лоб. – И Место как таковое его больше не привлекает…

– Так это же замечательно!

– Не факт. Он его уже отработал, прошёл насквозь. Но почему-то воротился. То есть у него возникло здесь, в этом мире, какое-то выгодное дельце…

– Клады искать?

– И это тоже. Масса вариантов.

Новиков подобрал с земли щепку и зачем-то понюхал. Отшвырнул в сторону. Спросил, который час. Половина пятого.

– Уже надо торопиться, на московский бы успеть.

С этой стороны горы никаких тропинок не было, пробирались сквозь заросли.

– По-вашему, Семён Прокопьевич хочет нам в чём-то помешать?

– Естественно.

– Каким образом?

– Не знаю.

– Ну, а мне что делать? Я на вашей стороне, вы меня в это дело втянули…

– Я самозванец и случайный человек… Да, втянул тебя. Выступил в роли инструмента. Однако я убеждён, что и случайность эта была хорошо спланирована. Так или иначе, происходит только то, что может произойти… – Сергей Владимирович внезапно смолк, зацепившись за глубокую мысль.

– То есть, вы скоро отвалите?

– Чего? – Новиков сделал круглые глаза. – Бред. А что касается твоих дальнейших действий…

Сергей Владимирович подыскивал нужные слова.

– Прозвучит дико, но тебе нужен новый советчик. Я тебя не прогоняю, конечно… Однако арсенал мой… как бы получше выразиться… ограничен. А ты способен высоко прыгнуть. Мне это очевидно, хотя тебе для осознания ещё какое-то время потребуется.

– Как всегда туманно.

– Мои подсказки и вообще то, что я тебе говорил, – это всё, вполне вероятно, никогда тебе не понадобится. Хотя, кто знает.

– То есть, мы расстанемся?

– Опять глупость сморозил! И уж точно – моей инициативы на сей счёт не жди.

Снова раздался шум проезжающего автомобиля. Минут через десять они перевалили через насыпь и упёрлись в просёлочную дорогу. Новиков сказал, что в Инзере большая стройка, и попутка «точно будет». И, правда, через минуту показался грузовик, который притормозил до того, как Гольдин успел вскинуть руку, и довёз кладоискателей до самой станции.

В два часа ночи Сергей Владимирович и Миша сошли с поезда в Белорецке. Но родственников навещать не стали, а, переночевав в зале ожидания, рано утром выехали в Абзаково. Там, по информации Новикова, и должен был находиться «разбойничий клад». Опять в заброшенном доме, и опять они несколько часов кряду зарывались в землю, копались в трухе, пока, наконец, Гольдин не чиркнул лопатой о бок железного котла. Никаких звуков, вспышек и кладовников не было. Сергей Владимирович сказал, что ничего такого он и не ждал, поскольку клад – «насквозь атеистический, революционному разбойнику не пришло бы в голову читать заклинания». Миша спросил, верит ли Новиков во всё это «сверхъестественное», в кладовников, в полуторавекового Соснина… Сергей Владимирович честно признался, что сам «вспышек и кладовников никогда не видел».

Вечером они помылись в белорецкой общественной бане и удачно купили билеты на поезд. Правда, до Самары в их купе тихо пили два металлурга-отпускника.