Читать книгу Привратник - Максим Бодягин - Страница 4

После шторма воздух звенел от напряжения, море постепенно становилось прозрачным, пугающая чернильная темнота оседала, небо над горизонтом светлело, словно недавнюю клокочущую мглу разбавляло водой, как краску. Голубые штрихи молний ещё падали вдалеке от берега, но уже не выглядели грозными, скорее, наоборот, напоминали праздничные шутихи. Сперо смотрел в окно, любуясь игрой красок, и Юнхелине грозно стукнула тарелкой по столешнице, напоминая ему, что обед ещё не окончен. Сперо, прекрати пялиться в окно и доедай, сказала она. В кого ты у меня такой полоротый? Иногда мне кажется, что ты совершенно не спускаешься с неба на землю. Ты вообще различаешь сон и явь? Ну ма-а-ам, протянул Сперо, лениво ковырнув остатки еды, я правда наелся. Он знал, что любому из остальных сыновей Юнхелине моментально врезала бы за такой ответ прямо по скуле, как мужик, все знали, что она дерётся как мужик. Но Сперо так же знал, что она никогда так не поступит со своим младшеньким. Ему было пятнадцать. К его годам все братья уже ездили на торг и дрались с мародёрами по дороге, ездили отбивать своих у работорговцев, а он никогда ещё не покидал Привратника. Юнхелине, уже третий раз избранная каном резчиков и правившая железной рукой, тряслась над младшеньким, как орлица над птенцом.

Сперо вспомнил, с каким трудом мать отпустила его с другими ребятами ловить нанди, вспомнил, как обернулся, чтобы послать ей на прощание воздушный поцелуй и увидел её посеревшее лицо. Юнхелине будто бы навсегда прощалась с ним в тот момент, хотя на весеннюю ловлю нанди обычно идут ребята всех кланов и никто ещё пока от этого не умер. Ну, да, падения, растяжения и ушибы – это нормальное дело, но никто ещё не умер. Тогда Сперо сказал: мам, ну, пожалуйста. Я скоро стану слишком тяжёл, чтобы ездить на нанди, отпусти меня хотя бы один раз, пожалуйста! Сантиф, вон, с шести лет ловил нанди. А я? Юнхелине нахмурилась: я отпускала Сантифа на ловлю только по одной причине – надеялась, что он сломит себе там башку. Причём, как можно раньше. А ты – мой любименький. Если с тобой что-то случится, я не переживу.

Сперо вздохнул и, почувствовав тяжёлую, но ласковую ладонь матери на затылке, отправил последний кусок круглицы в рот. Вот, видишь, мой хороший, умильно пропела Юнхелине, ты самый разумный из моих дураков. Сперо знал, что она была права. Люди на Привратнике шептались, что она заплатила солидную сумму какому-то то ли музыканту, то ли актору из мистериума, чтобы зачать от него ребёнка. Надеялась, что будет дочка, но на свет появился Сперо – нежный и мечатательный, кареглазый и белокожий мальчик. Разумеется, каждый, кто открыто решался обсудить слухи о происхождении Сперо, сильно рисковал. Сантиф вступался за честь матери моментально. Он привык делать это с малых лет. Сам Сантиф, прозванный Чумой, родился от изнасилования и люди помнили, что когда заезжий купец назвал Юнхелине за глаза шлюхой, Сантиф дождался, когда тот допьёт свою дурильню, встал и вышел за ним в ночь, сунув за голенище нож, и больше того купца никто не видел. Хотя Сантифу тогда еле-еле стукнуло десять.

Раздался стук, в стекло прилетел камушек. Сперо вскочил посмотреть, кто снаружи, но мать осадила его, ухватив за плечо. Ты – мой сын, когда-нибудь тебя, молю о том богов, изберут каном великой семьи резчиков, а ты ведёшь себя, как птенец нанди, строго сказала Юнхелине. Посиди минутку, сейчас он утомится бросать в окно камни и вспомнит, что у нас есть дверь. Уверена, это твой придурковатый Фарес, больше никто себя так не ведёт. Сперо, седлай нанди, раздался с улицы голос Фареса, подтвердивший прозорливость Юнхелине. Сиди, сказала она, по-прежнему сжимая плечо сына. Если отец не научил его манерам, придётся нам с тобой исправлять эту ошибку.

Двери распахнулись и на пороге появился раскрасневшийся и запыхавшийся Фарес. Его кудри взмокли от пота и прилипли к невысокому лбу. Этому здоровенному увальню уже давно стукнуло девятнадцать, а он всё ещё бегал с мальчишками. Юнхелине умехнулась: Фарес, тебя не учили стучать в дверь? Парень сразу поднял руки, защищая лицо и пугливо сказал: тётя Юне, мы же родственники. Что-то я не помню, чтобы родственная связь избавляла кого-то их моих сыновей от побоев и от уроков хороших манер, нарочито грозно сказала Юнхелине. А ты мне даже не сын, хотя и такой же идиот, как они. Фарес медленно опустил руки, увидел, что Юнхелине не собирается пускать в ход кулаки, а наоборот, даже улыбается, и сразу заулыбался в ответ. Его считали дебильноватым, но он был добрым парнем. Фарес вежливо постучал в дверной косяк и изобразил поклон. Вот так, удовлетворённо кивнула Юнхелине. Теперь говори, зачем пришёл.

Сперо, седлай нанди, кажется, я видел драккарию недалеко от второго торгового пирса, крикнул Фарес. Потом он бросил взгляд на лицо Юнхелине и быстро спохватился: тётя Юне, можно Сперо пойдёт со мной? Можно? Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста. Сперо тоже умоляюще посмотрел на мать. Та покачала головой и сказала: ты ведь уже слишком большой, чтобы ездить на нанди, Фарес. Или ты впряжёшь её в повозку, как это делают старики? Не, тётя Юне, ещё шире заулыбался Фарес. Хедре и Плут разрешили мне брать их виу-воу, если ненадолго. Иди сюда, дурачок, улыбнулась Юнхелине и раскрыла объятия. Фарес с удовольствием бросился к ней вместе со Сперо. Она поцеловала обоих в лоб и вышла.

Сперо вывел нанди из стойла, ласково взъерошив ей жемчужные перья на шее. Нанди закурлыкала и благодарно потёрлась о его шею своей. У неё клюв кривой, сказал Фарес, придирчиво разглядывавший птицу друга. Пфе, усмехнулся Сперо. Зато знаешь какая у неё скорость? Он огладил спину нанди, снял с привязи широкий кожаный ремень с узорчатой петлёй и шапочку с кожаными шорами. Маме только не говори, но я позавчера гонял с арахнидами, она их делает, как стоящих, я тебе реально говорю. Да ладно, недоверчиво ответил Фарес. Выглядит-то она неважнецки, честно говоря. Какая разница, как она выглядит? Главное – бегает как сумасшедшая. Знаешь, как я её назвал? Умница. Кто моя умница? Кто моя хорошая?

Нанди снова закурлыкала и подставила под ладонь Сперо крупную голову. Мальчик почесал её между больших глаз, обрамлённых, подобно ресницам, длинным чёрным пухом и надел на Умницу шапочку с шорами. Фарес зашёл в гараж и уже через мгновение оттуда раздалось виу – запустился ртутный контур, следом послышалось низкое воу – это загудели эфироновые накопители. Собственно, из-за этих звуков аппарат и называли виу-воу. Нанди испуганно дёрнулась, но Сперо снова огладил её по шее и дождавшись ласкового курлыканья, легко вспрыгнул ей на спину. Фарес хотел по-лихачески вылететь из дверей гаража, но не очень справился с управлением и виу-воу занесло, он слегка клюнул кормой в землю, Фарес с испуганным лицом накренился над рулём, корпус виу-воу выпрямился и ему всё-таки удалось сделать красивый разворот. Смотри, Фар, Хедре тебя с дерьмом сожрёт, если ты поцарапаешь обшивку, засмеялся Сперо, догоняя друга. Ты лучше подними ловцы молний, сейчас хороший воздух, много эфирона, Плут тебе потом спасибо скажет, что ты заправил накопители. Да и так ты их хотя бы не погнёшь. Фарес смущённо засмеялся, остановил аппарат, спрыгнул на землю и отогнул ловцов – длинные металевые трубки с окончанием, похожим на схематичное изображение птичьего пера, какое можно увидеть на детских рисунках.

Нанди нерепеливо перебирала толстыми двупалыми ногами, за время шторма она устала истомиться в стойле, ей хотелось бежать. Сперо ослабил шенкеля и хлопнул в ладоши: беги, Умница, беги как ветер. Массивные чешуйчатые пальцы Умницы подняли в воздух облако колотого льда и снежной каши, и птица со счастливым клёкотом рванула вперёд. Фарес удивлённо посмотрел вслед всаднику, цокнул языком, вскочил в седло и рванул на себя рукоять, разгоняя виу-воу. Ловцы молний загудели, эфирон заиграл вокруг металевых перьев обжигающе яркими синими сполохами. Фарес добавил скорости и снизился, чтобы виу-воу шёл над землёй метра на полтора, вровень с корпусом нанди, которая грационзно несла своего хозяина. Лицо Сперо переполняло блаженство, он чувствовал себя царём всего порта. Он привстал на стременах и пронзительно закричал. Фарес подхватил его радостный крик и они унеслись вниз по улице по направлению ко второму торговому пирсу.

Юнхелине посмотрела им вслед с крыльца, вытирая большой нож. Потом перебросила полотенце через плечо и поглядела в небо. Капюшон упал с её коротко остриженой, почти обритой головы, покрытой плотными чёрными завитками, но она не обратила на это внимания. Теплело. Мимо крыльца побежал серый ручеёк. Воздух уже пах скорой весной. Юнхелине подбросила нож, перехватила его за рукоять, ещё немного поиграла с ним и вернулась в дом, бормоча вслед мальчишкам слова молитвы-берегини: беги, дитя, гуляй; себя не потеряй, боги тебя сберегут и ко мне вернут.

Драккарию обнаружил Фарес. Правда, для этого ему пришлось подняться вверх метров на пятнадцать, изрядно напрягши виу-воу, который не предназначался для таких высот. Он взмыл вверх малиновой искрой и у Сперо успело упасть сердце за то мгновение, что Фарес взлетал вверх. Там, раздался его торжествующий крик и виу-воу почти вертикально упал вниз. Сперо невольно зажмурился, но Фарес почти у самой земли откренил корпус аппарата и выправил его в последнее мгновение. Фарес, ты дурак, вопросительно крикнул Сперо. Кто так водит? Ты хочешь и аппарат Хедре расколотить и сам убиться? Прекрати вести себя, как твоя мать, засмеялся Фарес. Уловив в его глзах странный и нехарактерный для него отблеск гордости, Сперо проследил за его взглядом и обернулся.

Вдоль мола к ним неслась Арин на своей нарядной нанди. Девочка сидела слегка склонившись вправо и отклонившись назад, эта расслабленная поза делала её в глазах ребят просто шикарной. Сразу стало понятно, ради кого Фарес устроил это лихачество. Подъезжая, Арин откинула капюшон анорака и её пшеничные волосы вырвались наружу, подхваченные ветром, как золотистый флаг. Шоры на голове её нанди украшала вышивка бисером, в перья своему питомцу она вплела ленты и хвостовые перья птеропса. Спинку нанди укрывала яркая попонка с вышитой сценой борьбы водолаза с огромным октоподом. Сперо знал, что всё это Арин заставила сделать её мать Ине – жена кана Зехарии, вся эта красота предназначалась семье Сперо, чтобы все резчики знали, какая рукодельница золотая девочка Арин из семьи водолазов. Разговоры об их помолвке начались ещё пару месяцев назад, хотя Арин исполнилось всего четырнадцать и Зехария считал её ещё ребёнком. Но женщины настаивали на том, что сговор нужно провести сейчас, объявив о нём на открытии торга, чтобы гости больше покупали. Правда, о последнем, коммерческом, аспекте сговора детям, разумеется, никто не сказал.

От холодного ветра лицо Арин раскраснелось и широко разлившийся румянец очень ей шёл. Она стеснялась неровного зуба, правый клык слегка выдавался вперёд, поэтому улыбка Арин всегда казалась слегка смущённой, но это только усиливало её природное девичье обаяние. Она пошла лицом в мать и обещала вскорости стать такой же красавицей, как Ине, прозванная Ледяной Королевой за белизну волос и строгий нрав. Арин, ты такая красивая, не удержался Фарес. Арин довольно засмеялась и сказала, Фарес, не подкатывай ко мне, я же знаю, что тебе все женщины нравятся. Да, мне нравятся все женщины. Они вкусно пахнут, согласился Фарес. И ещё они красивые. Но ты всё равно самая красивая. Правда, к тебе всё равно нет смысла подкатывать, потому что тебя всё равно скоро выдадут за Сперо. Нескоро, сказал Сперо. Только через два года. Ну и что, всё равно два этих года ей придётся прожить с тобой под одной крышей. Арин, ты не боишься, что тебе придётся жить вместе с тётей Юне? Арин нахмурилась и забавно пожевала пшеничный локон: шутишь? Фарес я об этом даже думать боюсь. Да ладно тебе, сказал Сперо, она же добрая.

Фарес и Арин недоумённо воззрились на него. Это Юнхелине-то добрая? Да её взрослые мужики боятся. Сперо потупился и сказал: хватит об этом, поехали к драккарии. Он дал шенкеля и нанди вспрыгнула на мол, сделала несколько шагов и скрылась. Арин последовала за мальчиком, а Фарес снова взмыл в небо, дал разворот и на бреющем полёте промчался над каменными ступенями, по которым скакали всадники.

Драккария лежала поперёк ступеней, уходивших в воду во время прилива. Её длинное, порядка пятнадцати-двадцати саженей тело переливалось на солнце, блестя слизью, из-за которой драккарию так трудно было пробить оружием. Под полупрозрачной чешуёй угадывалась сердечная цепочка, некоторые из сердец ещё бились, но остальные уже просто напоминали темнеющие сгустки. Даже умирающая, драккария поражала своей красотой: синие и алые молнии бежали под слизью, окрашивая серую чешую перламутром, длинный спинной плавник радужно играл под солнечными лучами, грива пылала оранжевым пламенем, как и плавники на локтях и задних лапах. Фарес подлетел слишком близко и глаз драккарии, похожий на ведро с золотым песком, медленно распахнулся. Внутреннее веко лизнуло поверхность ока серо-жемчужной плёночкой. Зрачок сжался в вертикальную чёрную нить. Осторожно, Фарес, она ещё жива, крикнула Арин, но её окрик лишь раззадорил парня, заложившего крутой вираж и снова помчавшегося к морде драккарии. Она дождалась, пока он будет совсем близко и с ленивой грацией лязгнула зубами, не задев Фареса, но её длинный ус хлестанул по виу-воу и сорвал патрубок ртутного контура. Ртуть выстрелила по песку, выбив цепочку фонтанчиков, двигло тут же заглохло. Фарес чудом успел откренить виу-воу в воду и с целым взрывом брызг плюхнулся на отмель. Если бы он упал на песок, на такой скорости его бы попросту размазало по пляжу десятипудовым аппаратом. Он успел рухнуть с седла, сильно ударившись об воду боком, сейчас ему было чертовски больно и обидно. Он уже представлял, как Хедре дерёт его за ухо. Ну всё, сестра тебя убьёт, услышал он крик Сперо, выныривая из холодной воды, но тут раздался визг Арин.

Драккарию изломило посередине, но верхняя половина тела ещё сохранила подвижность и сейчас она скребла лапами песок, чтобы доползти до набегающего прибоя. Быстро из воды, заорал Сперо. Драккария обернулась на его крик и оглушительно зашипела, защёлкав усами по песку. Нанди попятились. Сперо спрыгнул со своей Умницы, подобрал увесистую гальку и метнул в голову драккарии, целясь в глаз. А ну, ползи сюда, гадина! Давай, жалкий червяк, заорал он снова метнув в хищника камень. Сперо, перестань, на ней ещё предостаточно слизи, это значит, что она почти в норме, испуганно сказала Арин. Фарес плыл параллельно линии берега, держа курс на хвост драккарии.

Давай, заорал Сперо и снова бросил камень. Драккария вдруг резко прыгнула к нему на передних лапах, разом покрыв несколько саженей. Было видно, что двигаться ей тяжеловато, но силы у хищницы ещё оставались. Она зашипела, свилась в кольцо и снова прыгнула, разматываясь по мере движения. Сперо очень повезло, рог драккарии прошёл буквально в волоске от его левого бока, но драккария нанесла удар головой с такой мощью, что мальчика отбросило на несколько метров, он сильно ударился спиной о песок и сейчас мучительно пытался вдохнуть. Вызывай затру! закричал Фарес, подплывая к берегу со стороны неподвижного хвоста драккарии. А где твой горн, спросила Арин. Я дома забыл, отплёвываясь ответил Фарес. Господи, какой ты придурок Фарес, а ты, Сперо, где твой горн? Но Сперо только кашлял и мотал головой. Сперо, я позову, но это будет затра моей семьи. Твоей семье придётся поделиться мясом, сказала Арин. Сперо встал, держась за грудь, и согласно махнул рукой, будь, мол, по-твоему.

В этот момент драккария снова сделала рывок вперёд, нанди отскочили, но потерявшая всадника Умница оказалась проворнее, а вот нанди Арин споткнулась и девочка упала на песок. Это её и спасло, потому что одним ударом челюстей драккария сразу раскроила птицу поплам и проглотила большую часть. Арин завизжала и побежала. Садись на мою нанди, заорал Сперо, взбираясь вверх по ступеням. Арин обернулась – драккария ползла за ней на передних лапах. Конечно, не будь она ранена, Арин уже переваривалась бы в её в желудке. Но, к счастью для девочки, задняя половина хищницы оказалась полностью парализованной и сейчас служила драккарии раздражающим балластом. Арин наконец вспрыгнула на спину нанди и направила её к ступеням, исступлённо шаря по груди в поисках горна. Наконец, развязав тесёмки на нижней рубашке, она добралась до цепочки и вытянула горн наружу. Молю тебя затра, приди на помощь, шепнула она и подула в горн. Тихий горн отозвался вибрацией в её руке. Нанди добралась до верха и тяжело дышала. Ты дунула, спросил Сперо. Да, ещё как, ответила Арин.

Звук тихого горна – небольшого латунного свисточка, который принято было носить на груди – мог расслышать только затра, обычный человек в этом диапазоне не слышал. Правда, буама Огафи из семьи Мокрых Ног полагал, что звук при вызове затры играл не главную роль, по его мнению молитва-призыв была ничуть не менее важна. Впрочем, Арин об этом не задумывалась. Главное, что затра слышал её зов.

Драккария смогла лишь положить голову и поставить передние лапы на первую из ступеней, погоня за жертвой сильно её измотала и сейчас она дожёвывала остатки бедной нанди. Так жалко Курочку, сказала Арин. Блин, я её так долго украшала. Жалко было бы тебя, если бы ты попалась ей в пасть, усмехнулся Фарес, роняющий капли с насквозь промокшей одежды и взбирающийся рядом с товарищами.

Тут они услышали пронзительный крик «Здесь затра!», от которого у каждого из них потеплело на сердце. Все трое церемониально рухнули на землю, закрыв руками голову. Арин услышала, как топот птеропса приближается и становится всё громче, встала, отряхнула песок и сказала: Хантолеон, мы нашли драккарию, она всё ещё жива. И эта сволочь ещё мою Курочку сожрала, гадина такая.

Хантолеон, коротко остриженный темнокожий парень, очень мощный для своих двадцати двух лет, кивнул и спросил: где она? Это я её нашёл, сказал Фарес, вон она. А чего ты не позвал затру Омера, спросил Хантолеон, теперь твоей семье придётся поделиться с нами мясом. А этот придурок горн забыл, улыбнулась Арин. Хантолеон сморщил нос и сказал ей: дай-ка ему подзатыльник, раз уж я, как затра, не могу ударить человека. Давай-давай, не смотри, что он здоровый лоб, не жалей ладошки, тресни его, как следует. Тогда мне и Сперо придётся стукнуть, он ведь тоже без горна из дому уехал, грустно сказала Арин. Ну и что, засмеялся Хантолеон, он же ещё тебе не муж, так что пользуйся моментом, бей. Потом-то нельзя будет, и он закатился хохотом.

Парни виновато потупились. Хантолеон просмеялся и серьёзно сказал: послушайте, вы знали, что идёт весна. Вы знали, что идёте искать драккарию, знали, ведь так? Парни ещё сильнее потупились. Я расскажу твоему отцу, Фарес, и твоей матери, Сперо, что вы так позорно подставили свои семьи, чуть не лишив себя жизней. Ладно ты, Фарес, отец давно поставил на тебе крест, но Сперо?! Ты только представь, что бы стало с Юнхелине, если бы тебя драккария сожрала?

В этот момент снизу донеслось громкое шипение, прервав экзекуцию. Хантолеон укоризненно покачал головой. Драккария отдохнула и нашла в себе силы подняться уже на вторую ступень. Затра вскочил на сердито клекочущего птеропса, учуявшего резкий запак драккарии, и аккуратно спустился по ступеням, обходя драккарию со стороны хвоста. Птеропёс снова заклекотал, драккария изогнулась и скатилась по ступеням вниз, навстречу затре. Хантолеон встал на спину птеропса и, раскинув руки в церемониальном жесте, закричал «Здесь затра!», подростки хором отозвались «Здесь затра!». Хантолеон снял намотанное на запястье жало, моментально отвердевшее словно меч длиной около метра и занёс его над головой.

Мне кажется, затра, стоящий на спине птеропса и несущийся навстречу битве – это самое величественное зрелище в мире, зачарованно сказал Сперо. Арин ничего не сказала, только молча кивнула. Хантолеон действительно выглядел как бог смерти, его татуированное лицо с разными глазами – один был ослепительно белого цвета после ранения – сохраняло полную сосредоточенность на цели. Драккария подобралась. Хантолеон присел на корточки, птеропёс тоже хищно присел и расшаперил чешую, гневно клекоча. Драккария бросилась вперёд, птеропёс взмыл над нею. Хантолеон подпрыгнул, используя его спину как трамплин, грациозно перевернувшись в воздухе вниз головой и уверенно нанёс рассекающий удар позади головы драккарии. Хищница снова зашипела, но уже не так громко. Хантолеон ловко вспрыгнул на неё и нанёс колющий удар. Драккария умерла в один миг.

Арин и ребята опустились на колени и прижали лоб к земле, хором говоря: спасибо, затра. Хантолеон подозвал птеропса, достал из седельного мешка костяную чашку, подошёл к драккарии, нацедил немного крови и повернулся к детям. Живым, сказал он, вздев чашечку вверх, и мёртвым, с этими словами он пролил немного крови на песок под ногами и жадно осушил чашку. Это было круто, сказал Фарес.

Не, некруто, сказал Хантолеон. Говорят, когда затра Эсторр из резчиков был молодым, как я, он разрубал живую драккарию до самой земли. Реально мог ей голову отрубить. Но сейчас ему за восемьдесят, а никто из ныне живущих затра больше не может повторить его удар. Он же, кстати, и придумал эту технику разрубания с переворота, когда драккария убила его брата, тоже затру. Тот попытался её разрубить, как Эсторр, но взял слишком низко и она перекусила его пополам. Сама, правда, тоже умерла. Поэтому Эсторр и показал мне, что надо сначала рассечь её там, где заканчиваются ушные плавники, а потом уже нанести укол в затыльный ганглий. Сложновато, но, вроде, получилось. Прощайте, я поехал. Мне ещё к приёму гостей готовиться.

Гостей, переспросила Арин. Да, кивнул затра, твоему отцу пришло сообщение от буамы Некодима, что скоро скуна с гостями придёт, возможно завтра-послезавтра. Хантолеон элегантно развернул птеропса и тот умчал затру по направлению к селению водолазов. Фарес, гони к нам домой, скажи Хедре, что утопил виу-воу и нашёл драккарию, сказал Сперо. Я хочу пройтись с Арин. Я думал, ты за меня заступишься, насупился Фарес. Перед Хедре? Да что я, совсем с ума сошёл, засмеялся Сперо. Это всё равно, что бешеного кашалота дразнить. Беги, давай.

Расстроенный Фарес ушёл, а Сперо положил ладонь на шею Умницы и сказал: если хочешь, я могу подарить её тебе. Арин пожала плечами: не, не хочу, я же знаю, как ты её любишь. Это же твоя первая собственная нанди, а следующей весной ты уже будешь слишком тяжёлым для неё. Ты хочешь помолвки? Не, помотал головой Сперо. Да ну её. А ты? Я тоже, сказала Арин. Но мама бесит, ты не представляешь. Лучше уж я у тебя поживу, чем с ней. Она раньше куда добрее была, а сейчас по любому поводу меня тиранит. Представляешь, торг же скоро, я такая думаю, надо же тушь присмотреть, да и тебе показать надо, залезла в мамин шкаф, так она… Она меня полчаса под краном отмывала. Накрасилась для жениха, называется. Тут ей, значит, всё обтягивает, тут всё слишком короткое, я говорю: мама, ты хочешь, чтобы я как буама столетняя в одеяло заворачивалась? Она ни в какую. По каждому поводу придирки. Не, сказал Сперо, моя мама не такая. Да её и дома-то нет никогда, она, по большей части, либо на стройке, либо в разведку уехала. Иногда думаю, что лучше бы её не выбирали кане. Скажи, Арин, а ты не боишься? Чего, спросила девочка. Ну, что вся эта фигня с помолвкой разрушит нашу дружбу, покраснел Сперо. Не знаю, ответила Арин и тоже покраснела. Посмотрим. Я поеду, ладно? А то из меня мама душу вынет.

Увидимся позже, на разделке драккарии, махнул рукой Сперо и Арин ускакала на Умнице. Сперо спустился вниз по ступеням и сел рядом с поверженной драккарией.