Читать книгу Французское счастье Вероники - Марина Хольмер - Страница 16

Длинный коридор тянется в глубь квартиры. Мадам Луиза, пропуская Веронику вперед, замолкает и терпеливо ждет, пока та осмотрится. Гостья входит в новое пространство, в неизвестную галактику, естественно, как нож в мягкое масло. Но мало просто войти! Вероника обязана, как считает хозяйка, почувствовать особый воздух дома – продегустировать только что преподнесенный ей удивительный напиток. Его требуется пробовать мелкими глотками, вдумчиво пытаясь угадать ингредиенты, составляющие букет, посмаковать послевкусие. Луиза не особенно рассчитывает на восторги. Она прекрасно знает, что ее московская подруга – ох, уж эти русские! – не богата на эмоции. Мадам всматривается, стараясь не пропустить, хотя бы легкий блеск в глазах Вероники от приобщения к миру, который, ей ли не знать, всегда занимал особое место в мечтах советских людей. Первые шаги очень важны. От них зависит многое.

И Вероника вплывает в напитанную французской историей квартиру, медленно привыкая к полутьме коридора. «Интересно, – думает она, – сколько ж тут жило поколений»? Она машинально считает количество дверей – вроде четыре, нет, пять, – но отвлекается. Веронике пока не удается все толком разглядеть. «Ничего, потом, потом», – думает она, следуя за мадам, которая торжественно, как дворецкий в родовом замке, приоткрывает одну дверь за другой в анфиладу покоев. Вероника вдыхает особый запах – запах насыщенного прошлого, а еще старой мебели, пыли и затхлости. Она не уверена в том, что квартира ее ждала.

– А вот и прибежище Жан-Пьера! – провозглашает Луиза. – Помнишь? Я тебе рассказывала про его комнату! Я тебе и про него много рассказывала! И писала.

Вероника помнит. Еще в Москве ей казалось, что у Луизы появились особенные планы. Нельзя сказать, что Вероника об этом не думала. Воображение тут же услужливо подбрасывало ей мужчину, виденного на фотографиях. Он постепенно становился объемнее и не раз заглядывал в ее сны, накрывая жаром. Веронике он виделся по-французски галантным романтиком и нежно любящим свою маму, которая станет лучшей в мире свекровью. С Луизой-то они уже крепко подружились. Непривычно начинать отношения с другого конца, но мир многогранен. Кто сказал, что нельзя создавать семью с выбора свекрови, belle-mère? Вероника себя на этом месте всегда обрывала, вешала на свои фантазии маленький, но строгий замочек.

Так, быстренько вспоминаем, что известно о Жан-Пьере, том, который уже какое-то время присылает ей рукой Луизы приветы в конце мейлов. Немного. Работает вместе с матерью в каком-то фонде, или, как во Франции принято говорить, ассоциации, которая занимается гуманитарными программами, помощью то ли беженцам, то ли бездомным… Это удивительным образом волнует Веронику. Она впервые сталкивается с людьми, отдающими свои время и силы нуждающимся! Неожиданное обнищание в девяностых тех, кто раньше вполне себе прилично существовал, даже спустя годы трогает ее сердце. Вот бы тогда были программы помощи! И не американской или немецкой, а поддержка от своих, более удачливых. Ведь именно это как раз очень важно. Чтобы не пилить, что пилится, а чтобы вместе через трудности и перелом. Жизнь потекла бы совсем по-другому, наверное…

Вероника входит в комнату с некоторой опаской, будто прикасаясь к чему-то запретному. Тяжелый письменный стол у высокого окна. Постеры с чуть отклеенными потрепанными краями соседствуют с грамотами в серебристых рамочках и несколькими книжными полками. Диван накрыт клетчатым пледом, таким, какой остался в памяти Вероники от ее подросткового увлечения шотландкой. Помнится, у нее когда-то была такая юбка…

Вероника знает: Жан-Пьер давно уже не юноша. Но ей кажется, что она случайно вломилась в комнату подростка.

– Луиза, а ничего, что мы зашли вот так, без спроса? Это же его комната. Может быть, Жан-Пьеру это не понравится…

Она оглядывается. Рядом никого нет. Комната выглядит нежилой, законсервированной в каких-нибудь восьмидесятых.

– Дорогая, что ты говоришь? Я сейчас приду! Принесу твои вещи, что тут остались! – доносится откуда-то издалека. Голос пробирается сквозь темный тоннель коридора, приглушенный то ли пылью, то ли многочисленными тканями в комнатах – чехлами на мебели, тяжелыми шторами, бархатом пуфов и кресел. Она успела заглянуть по дороге…

Вероника поворачивает голову – краем глаза она замечает какое-то бесшумное движение, как будто мелькает тень большого кота. Прислушивается. Ничего. Там, где-то далеко, в районе входной двери, Луиза с кем-то разговаривает. Квартира пахнет прошлым, чужими тайнами, сменой лет и респектабельным банковским счетом. Она подглядывает из каждого угла и размышляет, наверное, принять Веронику или повременить…

Глупости! Поменьше фантазий! Вероника бегло осматривает комнату. Ей хочется заглянуть под постеры, за край грамот, раздвинуть рамки двух фотографий то ли класса, то ли летнего лагеря. Ей нужно найти хоть что-то, что рассказало бы о хозяине комнаты. Жан-Пьера в комнате чрезвычайно мало. То, что Вероника видит, выглядит устаревшим. Требуется апгрейд. Его самого, выросшего и взрослого мужчины, здесь нет.

Веронике стало бы легче, если та промелькнувшая кошка потерлась бы о ее ногу с нежным «мяу» или рыбки бесшумно вильнули бы хвостом в аквариуме, таращась на нее и пуская пузыри. В комнате нет жизни. Она походит на музейный экспонат или место съемок – этакий образец комнаты подростка. Если не обращать внимание на новейшую навороченную модель компьютера на столе, образец вневременной.

– А вот и я! – Луиза вносит оставленную Вероникой в прихожей сумку. – Проверь, все твои вещи на месте? Мы ничего не потеряли? Я думаю, что тебе будет удобно расположиться именно здесь!

– Ой, что ты, спасибо! Только не надо было поднимать, она тяжелая… Я бы сама принесла… Расположиться здесь? – Вероника не знает, как себя вести. – А если… ça alors! А Жан-Пьер?

Ей непросто произнести имя. Она сама не знает, почему.

– Когда он вернется из командировки, он прекрасным образом займет другую комнату! Он ведь, как-никак, у себя дома! Да ты не стесняйся! Нам всем хватит места!

Луиза похлопывает гостью по плечу, подбадривая и улыбаясь.

– Хорошо, конечно, – соглашается Вероника, понимая, что возражать бессмысленно. Все было решено еще до ее прибытия. – А можно мы приоткроем окно?

В комнате очень душно. Кажется, что здесь давно не проветривали. Может быть, и давно не жили… Вероника спохватывается и начинает кивать головой в такт словам, благодарить Луизу, которая приобнимает гостью и смотрит пристально в глаза. Веронике неуютно. Она спрашивает про кошку.

– Кошка? – Луиза искренне удивляется. – Никаких животных! Это же дополнительные обязательства! Да и мало ли что, аллергии разные, траты на ветеринаров…

Она машет рукой, показывая весь абсурд столь смешных, по ее мнению, предположений о кошке. Потом с ноткой задушевности и мягкой, еще не оформившейся радости добавляет:

– Я так рада, что ты приехала! Ma chérie, дорогая, располагайся. Приоткрой окно, конечно! Там есть такая ручка, вон там! Скажи, если будет нужна помощь. Я пойду, приготовлю что-нибудь перекусить, маленький аперитив. Ты же не против?

Вероника не против. Она зачем-то пододвигает на середину комнаты чемодан, обходит его и садится на диван. Ее снова охватывает ощущение своего участия в какой-то пьесе. Ей нужно постоянно быть начеку: не пропустить, не забыть. В отличие от московских восторгов Луизы-гостьи, роль мадам сейчас расписана до мелочей. Вольность или экспромт нежелательны. Теперь две героини – пока, правда, непонятно, кто из них главная, – собрались в одном пространстве и в одном времени, а для погружения в атмосферу спектакля начинают разыгрывать мизансцену.

Вероника не может сдержать усмешку. Она подмигивает своему отражению в стекле книжной полки с «Отверженными» и «Капитаном Немо».

«В конце концов… Я приехала, я во Франции! – она делает реверанс невидимой публике и дотрагивается до клетчатого пледа. – Следующая сцена называется „В ожидании Жан-Пьера“. Все действующие лица ждут главного героя. При этом он знаком только одной даме. Интрига. Дальше начинается история, которая пока не сыграна. И да, главная роль здесь, без сомнения, у мадам Луизы».

А где-то в глубине старой буржуазной квартиры, которая оживает, наполняется новыми запахами и звуками, Луиза с удовлетворением прислушивается к теплым шорохам, доносящимся из комнаты сына. У нее радостно бьется сердце, и все вокруг становится милым, добрым и сулящим удачу. Véronique приехала! Чутье ее не подвело – молодая женщина оказалась тонкой, душевной, увлеченной любимым делом, вроде рекламой… А еще она кажется одинокой и раненной отношениями с матерью – вот ведь сука, небось, была. Вероника начала раскрываться диковатым, но нежным бутоном в ее умелых руках. Пусть не сразу, но молодая женщина, она видит, прикипела к ней сердцем как к заботливой старшей подруге. И это понятно – у бедняжки совсем нет родных, тетушка не в счет, и много несчастливого прошлого в трудной и не очень понятной стране.

Луиза полна прозрачным, как воздушное покрывало, предвкушением. Вот-вот должен случиться поворот в жизни семьи благодаря женщине с вполне французским именем Véronique. И она, Луиза, покроет лаком все прошлые проблемы и наконец тоже обретет тихую, достойную гавань. Осталось только дождаться приезда сына. А в том, что все сложится самым наилучшим образом, она почти не сомневается.