Читать книгу Похождения бизнесвумен. Крутые восьмидесятые. Лихие девяностые. Коварный Миллениум - Марина Важова - Страница 11

Из дневника Саши Полищука

Август 1989.

Выдались две свободные недели – что-то вроде отпуска в связи с ремонтом котельной. Уезжаем на Псковщину – ближе к земле, воде и солнцу. Деревня производит прямо-таки удручающее впечатление – здесь мало что изменилось со времён царя Гороха. Пыльные покосившиеся избы – под стать обитателям. Загорелые от бесконечной работы «в поле», задубевшие от самогона, отрывисто и глухо говорящие на смеси русского с местным диалектом и колоритным блатным и матерным. Здесь нет телефонной связи, газа и водопровода. Магазин (на полках – шаром кати), почта и сельсовет – в соседней деревне. Кино раз в две недели. После сеанса – танцы, на которые съезжаются в основном такие же, как мы, отдыхающие. Местной молодёжи мало – кто пошустрей, давно перебрались в города. Развлечения – ежевечернее пьянство (до одури и бреда), с непременными драками, иногда с поножовщиной. Владелец чёрно-белого телевизора считается человеком зажиточным.

Едем на велосипедах в Латвию – до несколько условной границы с братской республикой всего тридцать километров. Как дети радуемся надписям на незнакомом языке. Живописные, но словно игрушечные, хутора. Аккуратно подстриженные газоны и клумбы с цветами. На образцово-показательных лужках (здесь всё кажется ненастоящим, декоративным, заграничным) – коровы. Как на подбор – тёмно-рыжей масти. Местная порода, что ли?

Заходим в магазин. Пиво, сигареты, даже какое-то мясо. Такое изобилие после российского сельпо – ошеломляет. Блондинистая красавица за прилавком, заслышав русскую речь, перестаёт улыбаться, изображая непонимание (русских – тем более не местных – здесь не любят и боятся). Как можно более приветливо и вежливо просим отпустить продукты. Девица безмолвно, не глядя в глаза, взвешивает, заворачивает и сердито звенит мелочью в кассе. Уходим как оплёванные.

Октябрь 1989.

«Вражьи голоса» («Свободу» и «Свободную Европу» прекратили глушить год назад, прочие станции – ещё раньше: теперь и в советском эфире иногда – такое!) вечерами доносят прелюбопытнейшие вести: ЕЭС на полном серьёзе рассматривает план отмены внутренних границ государств Европы (не социалистических, разумеется). С 1 января 1992 года. Звучит, конечно, круто – но в этом видится что-то почти фантастическое. Тем более на фоне того, что происходит вокруг. Во всех союзных республиках (кроме Украины и Белоруссии, само собой) возникают национальные движения. Их лидеры и активисты спят и видят свои земли независимыми и свободными от «ненавистной Москвы». Слабо верится, что евро-романтикам удастся прошибить бюрократические барьеры не то что через пять, но и через пятьдесят лет. Впрочем, поживём – увидим. Девяностые уже не кажутся такими далёкими.

Хотя времена меняются. Меняются стремительно. Ощущение – теперь можно всё. Ну, или почти всё. Костя Кинчев нарывается-таки на серьёзные неприятности. Весь прошлый год его таскали по судам. Выступления «Алисы» в Ленинграде сопровождаются едва ли не массовыми беспорядками. Их концерт в «Юбилейном» проходит особенно нервно. Милиция не пропускает в зал Аню, супругу Константина. Беременную женщину толкают в снег. Костя ударом кулака отправляет охранника правопорядка чуть ли не в нокаут. Концерт, естественно, начинается с немалым опозданием.

Кинчев выходит на сцену сам не свой, взвинченный, обращается к зрителям с тирадой, закончившейся словами: «Все чушь, что говорят про гласность и перестройку! Режим давит, серые люди давят нас!» Через пару дней одна из городских газет публикует статью, в которой вокалист «Алисы» обвиняется в пропаганде фашизма (!). Музыканты, в свою очередь, подают встречный иск, обвиняя издание в клевете. Власти, естественно, противятся такому развитию событий. Кинчева арестовывают в квартире у знакомых за якобы имевший место пьяный дебош. Через семь суток выпускают – взяв подписку о невыезде. В конце концов «Алиса» выигрывает дело и добивается публичных извинений, но скандальная слава преследует коллектив.

Декабрь 1989.

Последнее время особенно часто бываем в Сайгоне. Там по-прежнему многолюдно, и кофе по-прежнему крепкий, особенно у Стеллы.

Приезжаю туда между дежурством и репетицией, с огромным гитарным футляром.

Вчера познакомились с Шевчуком, которого в тусовке иначе как Уфимцем не называют. Заросший, в старой кожаной куртке. С ним под руку – смешливая и стеснительная Эля. Удивительно, как они с Лией похожи. Обе стройные, изящные, воздушные, даже имена созвучны. Восточный колорит.

Юра, торопливо прихлёбывая свой маленький двойной, рассказывает, что с Никитой Зайцевым опять беда – у парня проблемы с наркотиками и, судя по всему, серьёзные. Может статься, что его скрипку в «ДДТ» мы больше и не услышим.