Читать книгу Похождения бизнесвумен. Крутые восьмидесятые. Лихие девяностые. Коварный Миллениум - Марина Важова - Страница 17

В «Рекорде» появлялись всё новые и новые люди. Приезжали из разных концов страны дельцы, певцы, музыканты, администраторы, композиторы, предприниматели. Однажды заявился Коля, один из братьев Бахолдиных, с которыми мы раньше играли в «преф». Каким ветром его занесло и что он предлагал, я не знаю, но держался Николай таинственно, а меня почему-то узнавал с трудом. Подобных персонажей было достаточно, всё как-то запуталось, измельчало.

Наш Совет директоров обрастал как днище корабля, и хотя костяк оставался прежним, периодически возникали новые лица, чтобы впоследствии исчезнуть. По большому счёту, Совет перестал быть совещательным органом, решений он тоже никаких не принимал. Стало неинтересно в нём участвовать. А после нашего разрыва с Каштаном меня не всегда и звали.

Видимо, поэтому я пропустила появление нового человека, а когда всё же встретилась с ним в «Рекорде», сразу поняла, что личность эта весьма интригующая. Наше знакомство переросло в настоящую дружбу и продлилось бы, наверно дольше, не соверши я одной непростительной ошибки. Но это произойдёт в будущем, а пока мы с радостным узнаванием «братьев по разуму» бросали друг на друга признательные взгляды.

Всеволод Шелохонов, в отличие от большинства персонажей этой истории, не исчез, как говорится, с концами. Многие годы, с делом или без, из Лос-Анджелеса, Москвы или Питера он возникал то звонком, то письмом электронной почты, либо приходил, заявляясь нежданно-негаданно. Темами наших бесед была культура, искусство и немножко наше общее прошлое. Он вёл какие-то дела с Союзом художников, собирался издавать монографии.

Сева всегда был умницей, а также безупречным организатором, ходячей энциклопедией, музыкантом и чутким переводчиком. В течение трёх лет он исполнял роль пианиста и директора популярного тогда ансамбля «Дружба». Добавим к этому его основную профессию врача с пятилетним стажем работы в скорой помощи, причём отличного диагноста, ну и ещё потрясающую внешность: высокий, стройный шатен с кудрявой шапкой волос и рыжеватой бородой, – и мы получим Севу Шелохонова образца 1989 года.

Итак, он появился в «Рекорде» и сразу стал заниматься международными связями. Вернее, он свои личные связи с перспективными зарубежными личностями передавал в «Рекорд» для раскрутки проекта «Звёздного инкубатора». Сева осваивал новое пространство на стыке бизнеса и культуры, освобождавшееся от пут и ярлыков, и помогал использовать тотальный интерес Запада к новой России.

Но одну вещь он так и не постиг, причём как тогда, много лет назад, так и позднее. Он не научился различать плохих людей. Вернее, в какой-то момент он начинал понимать, что к чему, но, как правило, на этом этапе основные шаги были уже сделаны, ключевые слова сказаны, и контроль захватывали другие. Он оставлял всё как есть, просто разворачивался и уходил, а с его уходом обычно ломалось то, что могло бы прекрасно работать. Видимо, он знал за собой это свойство, и, завязывая новый контакт или открывая новый проект, поначалу долго не решался полностью довериться, оставляя за собой путь к отступлению. Самое интересное, что от беды это всё равно не спасало, и его рассказы о том, сколько и во что он вложил безвозвратно, – прямое тому подтверждение.

Но тогда, во время становления «Рекорда», он был так увлечён общей идеей, видел совершенно реальные пути её воплощения, что всячески старался не замечать ни Витиных упрёков в излишней самостоятельности, ни рыб-прилипал, сопровождавших любой выезд за границу.

В «Рекорде» началась эра зарубежных гастролей. Но не это было главным в Севкином плане: концерты должны были вызвать интерес к неслыханной доселе русской народной, поп- и рок-музыке, а через этот интерес добывать деньги для «Звёздного инкубатора». Ведь тобольские миллионы так и не удавалось реализовать, и хотя переговоры шли, кое-какие суммы всё же поступали, но это было уже не то. Вот если бы к нашему проекту привлечь накатанную машину раскрутки из Штатов, говорил Сева, а под неё добыть иностранные инвестиции…

Связи его в западном шоу-бизнесе были, по тем меркам, весьма обширными. В Штатах он познакомился с Майклом Муллалли, кинорежиссёром и продюсером, который работал в Голливуде. В то время Интернет существовал только в столицах и крупных университетах, а у Майкла он уже тогда был в его небольшом лэп-топчике, который он таскал с собой по всему миру. Было ясно, что Майк и его окружение могли бы стать хорошими партнёрами, как в деловом, так и в личностном общении. Сева поделился своей идеей с Витей, и они договорились работать вместе…

В один холодный ноябрьский день на Совете директоров Витя сообщил нам, что намечается встреча шестнадцати американских и канадских бизнесменов, готовых приступить к совместной реализации проекта «Звёздного инкубатора». Сева сидел поодаль и, казалось, занимался совершенно посторонними делами: какие-то бумаги просматривал и правил, вдруг вставал и выходил в соседний кабинет позвонить. Чувствовалось, что Вите эти демарши не по душе, он замедлял темп рассказа, повторялся, покашливал и поглядывал на Севу с явным раздражением.

Тогда я не знала, что накануне они вусмерть переругались из-за того, как использовать будущую встречу. Саша Аристов мечтал, получив деньги, сделать свой частный «Международный Фестиваль». А Витя хотел двигать лишь своё музыкальное шоу, где он будет главной звездой.

Сева же пытался все линии западных партнёров соединить с командой Резникова и «Рекорда», ведь во всём мире уже была развита синергия культуры и бизнеса. Он хотел играть честно и жить честно, как жили все его предки. Поэтому всякие передёргивания он воспринимал настолько болезненно, что готов был в любой момент сорваться и выйти из игры.

Конечно, обо всём этом я узнала годами позже, а пока только крутила шеей: от Вити к Севе, смотрела на Валерку, что он мне передаст «азбукой морзе». Но Валерка к этому времени, пожив год со своей Люськой-товароведкой, растерял все навыки чтения мыслей на расстоянии и только временами облизывался – давно известный мне признак вранья.

Витя вкратце рассказал о плане встреч. Визит продлится две недели. Гостей селят в ведомственной гостинице «Смольненская», небольшой, уютной, абсолютно закрытой. На каждый день разработана особая программа. Американцев и канадцев впервые разрешат водить по самым секретным и знаменитым ленинградским объектам – Кировскому и Балтийскому заводам, объединению «Ленинец».

Хотя состав гостей был весьма представительным: в него входили как промышленники, так и банкиры, – для «Рекорда» одним из самых перспективных был продюсер и режиссёр телерекламы – Майк Муллалли. Именно в России сосредоточились его жизненные интересы. Причин тому было несколько. Его мать и два старших брата являлись владельцами солидных финансовых компаний на Уолл-стрит и планировали развитие бизнеса с демократической Россией. А ещё у него были проблемы в личной жизни: он не так давно развёлся с женой и, несмотря на безумную занятость, то хандрил, то куролесил. Рассказы о загадочной русской душе и необыкновенных русских женщинах вселили в него надежду. Поэтому Майк, закончивший Оксфорд и Сорбонну и говоривший на нескольких языках, стал понемногу учить русский.

Но все эти подробности я узнала позднее, а сначала получила только тот минимум информации, который позволял мне чувствовать свою причастность к великим событиям, но вовсе не управлять ими. По настоянию Севы меня закрепили за Майклом, который планировал съёмку фильма о русском андеграунде. Его нужно было поводить по мастерским, познакомить с художниками. Продюсер из Голливуда – об этом можно только мечтать! Я так воодушевилась этой идеей, ждала встречи с Майклом и вся горела от нетерпения.