Читать книгу Серебряные горны - Надежда Сайгина - Страница 13

На утренней планерке весь педагогический коллектив обсуждал поступок ребят первого отряда. Подростки, потупив глаза, переминались с ноги на ногу. Жора уже по третьему разу рассказал, как дело было. Ему ни в коем случае нельзя было возвращаться домой, так как отец его лупил нещадно, и он пытался всеми правдами и неправдами остаться на плаву:

– Ни одной ягодки не съели, – гундосил он, – всё этой тетке отдавали деревенской. Ну, жирной такой! Ой, ну, это… полноватой такой… А она их в райцентре продавала. А деньги мы не брали. Отдавали Владику за ликер. Так что мы с Сенькой ни при делах…

– Ну ты придурок, Жирдяй! Всех заложил! – злобно глянув на дружка, угрожающе прошипел Решетников.

В результате педколлектив принял решение: конфискованную клубнику передать чернобыльцам, а родителям воришек оплатить деревенским жителям нанесенный урон.

Марина Степановна собиралась уже отпустить педагогов, но тут Ева Петровна решительно встала и, укоризненно поглядев на Михаила Михайловича, покачала головой:

– Хочу напомнить Михал Михалычу, что пионерское лето – лето бодрости и здоровья, физкультуры и спорта. И вы должны приобщить каждого пионера к регулярным занятиям физической культурой. Это партийное требование мы должны воплотить в конкретную систему воспитания. Так организовывайте уже сдачу детьми норм комплекса ГТО. А то выдумали – ряжеными в футбол играть. Да плакаты безграмотные писать…

– Так, рано же для ГТО, Ева Петровна! Я всегда к концу смены начинаю, – вскочил со стула возмущенный физрук и посмотрел на Марину Степановну и Надежду, ища от них поддержки.

– Ева Петровна, Михал Михалыч работает по плану, и никаких замечаний к нему нет! – выпалила Надя.

– А вы и вообще помолчите, Надежда Геннадьевна, со своими мётлами! Вам сказали люди свыше – убрать это мероприятие… А вы!? А вы его всё-таки провели.

– Так! Ева Петровна! – Перебила её начальник лагеря и сдвинула брови. – У вас есть ещё, что сказать вожатым?

– Да, есть! Не забудьте, сегодня учеба вожатых! После полдника! И не смотри на меня волком, Сергей Степанов.

Надя не подала виду, но очень удивилась, почему учебу вожатых ведёт не она, а старший воспитатель. И как только все разошлись, задала Марине Степановны этот вопрос.

– Надя, у тебя и так дел полно, пусть что-то и Ева Петровна делает. К тому же, как ты заметила, она очень любит всех учить.

***

Надежда наводила порядок в пионерской. Решила сделать небольшую уборку, протереть накопившую за десять дней пыль, расставить на свои места барабаны и горны, брошенные детьми как попало.

В помещение ворвалась Ирочка.

– Надежда Геннадьевна! Еле вас нашла! – плюхнулась на стул запыхавшаяся девушка и, прижав одну руку к сердцу, начала торопливо говорить:

– У нас в отряде несчастный случай! Я в панике! Я во всем виновата!

– Ирочка, что случилось? – бросила Надежда влажную тряпку на пол и подошла к девушке.

– Да мальчик у нас один есть, такой непоседа. Попу себе распорол гвоздем.

Лицо Надежды побледнело, и она опустилась на стул.

– Ира, какой мальчик? Его не Антон зовут?

– Что? Да, Антон…

– Где он? – закричала Надя и уже на крыльце услышала:

– В медпункте!

***

В медпункте был самый обычный день. На стульях уже сидели обработанные зеленкой два синяка, одна царапина и одна огромная шишка.

Антон лежал на кушетке животом вниз. Докторица накладывала ему повязку на ягодицу и выслушивала рассказ из уст потерпевшего:

– Нет, Ольга Григорьевна! Это было никакое не хулиганство… Ой-ой! Это мы проверяли, как Суворов через Альпы переправлялся, – объяснял Антон.

– Ну и как, получилось? – поинтересовалась доктор и начала осторожно бинтовать поврежденный орган.

– Я думаю, что должно было получиться. Я просто в сторону немного съехал, а там гвоздь! Во-о-от такой! Ой, щиплет!

– Терпи давай, Суворов!

В медпункт влетела Надежда, увидела сына и осела на пол. Докторица обернулась:

– Ой, Надежда Геннадьевна! А чего это с вами? А у нас все хорошо! Все у нас нормально. Царапина небольшая. Вот, скорую ждем, зашивать поедем! Лариса, нашатырь!

***

За полчаса до обеда из динамика прозвучал громогласный сигнал горна «Слушайте все!». Через несколько минут все отряды собрались на линейке. Марина Степановна оглядела детей и вожатых и голосом Левитана объявила:

– Ребята! Сегодня в нашей стране произошло страшное, печальное событие.

Со стороны четвертого отряда прорвался детский веселый голосок:

– А мы знаем, Антон Михайлов попу распорол гвоздем. Его старшая вожатая на скорой помощи увезла!

– Нет, ребята, не в лагере, а в стране. На железнодорожном переезде в городе Арзамасе произошел взрыв трех вагонов, которые перевозили груз для горных предприятий Казахстана.

Взрывом был уничтожен 151 дом, более 800 семей остались без крова. По официальным данным, погиб 91 человек, пострадали 1500 человек. В стране объявили траур.

Марина обвела взглядом серьезные, испуганные лица детей и продолжала:

– Сегодня у нас после полдника было запланировано кино, а после ужина дискотека – все это отменяется. Внимание, лагерь! Смирно! Председатель совета дружины, приспустить флаг!

***

Линейка закончилась, отряды начали строиться на обед. Дети в молчании расходились, кто-то даже плакал. Но некоторые, возможно, расстроились не от крушения поезда, а из-за того, что не будет дискотеки. Ведь подружки уже очень удачно поменялись платьями. А кто-то очень хотел посмотреть французскую кинокомедию «Папаши», которая недавно вышла на экраны.

Шурочка и ее подружки – востроносая Галя и белокурая, похожая на фарфоровую куколку Маша – обсуждали событие дня:

– Девочки, я недослышала, у нас что, кровь брать будут? – заинтересованно спросила у девочек Шурочка.

– Почему? – не поняла Галя.

– Ну сказала же начальница лагеря, что много человек осталось без крови, – терпеливо пояснила Шура.

– Ой, девочки, я боюсь кровь сдавать! Я лучше домой сбегу! – пискнула Машенька.

– И я! – поддержала ее Галя.

– Нет, девочки, я, конечно, ваша подруга и я не могу позволить своему уму и сердцу вас выдать, но кровь, девочки, сдать надо! Раз мы маленькие, то у нас только немноженько-немноженько возьмут! Вот столечко…

***

Уже у столовой Евгений подошел к Ирине и, прищурив глаза, язвительно сказал:

– Ирочка, чтоб вы знали… аппарель – это пологая насыпь. Короче, устройство для прохода солдат и техники… Что сегодня и соорудили ваши воспитанники! И знайте, когда вы читаете детям о подвигах, они обязательно будут пытаться их повторить! И смотреть за детьми надо! Смотреть! – выпалил в лицо испуганной вожатой музрук.

Ирина покраснела и чуть не плача залепетала:

– Простите, Евгений Юрьевич, простите!

***

Марина Степановна и участковый миллиционер деревень Бузово и Опятки, шестидесятилетний Семен Алексеевич, вошли во двор супружеской пары Линды и Кренделя.

– Эй! Хозяева! Есть кто дома? Линда, не прячься за сарайку, тебя все равно со всех сторон видно, – закричал строго участковый, пряча под козырьком фуражки смеющиеся глаза.

Из-за деревянной постройки выплыла Линда в ярко-желтом нарядном платье в горох и с огромным бантом сзади. Волосы пышно начесаны и собраны в куколь, губы ярко накрашены. Она подплыла к незваным гостям с ангельской улыбкой на лице, перед которой редко кто мог устоять. Так по крайней мере она сама считала.

Семен Алексеевич давно знал хитрющую, вороватую Линду. Хорошо знал и ее родителей, родивших дочку на старости лет и избаловавших ее донельзя. И сейчас старался не повестись на ее уловки, а нагнать на нее страху. Участковый заговорил грозным голосом:

– Тааак! И куда это вы, гражданочка Парамонова, собрались?

Ее несколько нелепый, даже комичный вид мешал ему отнестись к ней со всей серьезностью. Блюститель закона заулыбался во весь рот, и глаза его вновь засияли весельем, как у мальчишки.

– Дак, чай, в райцентр еду, на рынок! – пропела гражданка, потупив глазки с сильно накрашенными коротенькими ресничками.

– Чего купить хочешь аль продать? – взял себя в руки участковый.

– А чё продать-то? Нечего мне продавать… Из всего имущества-то во – Глафира Порфирьевна! А купить хочу… Макияж себе! И бусики такие, красненькие и тени такие, зелененькие…

– Бусики, говоришь? Бусики носят бабусики…

– А ты чего приперся-то, Ляксеич? А ты, Маринка, чё, за творогом пришла? А то мне некогда. Ехать поди надо! Ишь, еще и на возраст мой намекает!

– А никуда вы сегодня, гражданка Парамонова, не поедете… И завтра не поедете… И до-о-о-лго еще не поедете…

Из-за угла дома выглядывал Крендель. И как тут опять не рассмеяться: одет он был в кирзовые сапоги на босу ногу, в черные семейные трусы и грязно-белую майку, наверно, в Линдину, на несколько размеров больше. Крендель, при рождении Афанасий Николаевич, жутко боялся участкового.

– Так, хозяйка, приглашай в дом, – миролюбиво сказал участковый и, не ожидая радушного приема, открыл дверь и пригласил Марину Степановну внутрь.

На кухне у Линды было грязно, здесь, видно, редко прибирались. Под ногами сновали тараканы. Марина безжалостно наступила на одного из них, и к горлу подступила тошнота. «И это мы у неё творог и молоко покупали? – подумала она. – Ужас!»

Брезгливо оглядев замызганные стулья, Марина решила не садиться. Участковый не был таким разборчивым и, подумав, решил сесть за стол, обтерев заляпанную клеенку таким же грязным полотенцем.

– А ну признавайтесь, гражданочка! У кого вы покупали краденую клубнику? Цветочки? Где продавали и кто сообщники? – разложив на стол бумаги, спросил Семен Алексеевич и поводил носом. Запах в избе стоял, прямо скажем, специфический.

– Какую клубнику, Ляксеич? Какие цветочки? У меня и денег-то нет! И пенсия у меня ма-а-лю-ю-сенькая!

– Гражданка Парамонова!!!

– А-а-а! Это про ту-то клубничку?! Дак это ж парнишечки, такие видные, такие красивые угощали меня. Хочешь, говорят, Линда, клубнички? У нас, чай, много! – взахлеб давала показания молодуха. – А у тебя ведь клубнички-то нет… У тебя ведь только коза… На, говорят, тебе, угощайся! Ну я и угостилась… Пару раз… Вот хоть у Кренделя спросите! Эй, кровопивец! – выглянула она в окно – Собаки кусок! Алкашина проклятый! Прячется зараза пупырчата…

– Хватит трындеть! Чтобы через час у меня в отделении была! Очную ставку делать буду! – не выдержал ужасного запаха участковый.

– Ляксеич! У меня ж ноги больные… Мне ж до твоего участка не дотопать…

– Во-о-о! Если в одиннадцать нуль-нуль не притопаешь, трактор за тобой пришлю… С прицепом!

Участковый подхватил Марину Степановну под локоток, вывел из избы и повел к калитке.

Не успели незваные гости выйти на проселочную дорогу, как услышали вопли Кренделя:

– Чо будет-то, чо будет? Ласточка ты моя, ненаглядная… Посодют, как пить дать, посодют! – крепко прижавшись к объемной груди Линды, заплакал тщедушный мужичок.

– Не каркай, придурок! Хренушки им, а не гражданка Парамонова! Алиби у меня!

– Чего?

– Алиби, дурак! Всю ночь я с тобой спала. А Маринка-то эта страшна… И Надька, ейная подружонка, тоже страшненькая… А еще эти две сволоты в подруги ко мне набивались! Да видали мы таких фиф…

***

Константин Алексеевич, закончив строительства бани, искал себе плотничьи дела. А дел – невпроворот! То замок поменять, то скамейку починить, то пружины у кроватей поменять. А тут старшая попросила веревку прибить – оторвалась. Он стоял на лестнице и примерялся к щиту на столбе с надписью «Термометр». Внизу стояла Надежда, придирчиво руководила процессом и рассказывала о подвиге Антона.

– Ой, левее, еще левее! А теперь очень хорошо! – похвалила Костю старшая вожатая. – Ну, в общем, выдержал все стойко, без слёз!

– Надо же, какой Антошка молодец! Есть, чем гордиться! Надежда Геннадьевна! Посмотрите, ровно?

– Ой, здорово! Очень хорошо!

Константин Алексеевич отстранился, чтобы оценить свою работу, и… вместе с лестницей упал на землю. Перепуганная Надежда бросилась к нему на помощь и попыталась поднять:

– Константин Алексеевич, вы не ушиблись? Где больно? – склонилась она к нему.

Со стороны восточных ворот послышался звонкий заливистый женский смех, и на дорожке появились Евгений и Алла. Они держались за руки, и Евгений, видно, рассказывал что-то интересное. Увидев Надежду и плотника, парочка в испуге отшатнулась и в неловком молчании остановилась. Константин Алексеевич, чтобы загладить неловкость, начал читать надпись на щите:

Если веревка сухая – погода ясная.

Если веревка раскачивается – ветер.

Если веревка раскачивается сильно – сильный ветер.

Если веревка мокрая – идет дождь.

Если веревки нет – значит, её украли.

– Забавно, конечно, но зачем? – спросил плотник, глядя на старшую вожатую.

– Так весело же! Пусть всем будет весело! – рассмеялась Надежда, делая вид, что так и надо, что ее муж среди бела дня гуляет с молоденькой вожатой, держа ее за руку. Хотя сердце ее будто ножом резали, так было больно.

Константин Алексеевич потер ушибленное колено и неловко встал на ноги. Затем легко поднял лестницу и, выжидающе посмотрев на Надежду, спросил:

– Вы в столовую, Надежда Геннадьевна? Пойдемте, нам по пути! Евгений в замешательстве смотрел вслед уходящей жене. Алла же тормошила его и заглядывала ему в глаза:

– Женечка, а правда говорят, что твоя жена с плотником любовь крутит?

– Ты, Алла, чушь не пори! И по себе других не суди! Извини, у меня занятие! – резко сказал Евгений и выдернул свою руку.

Ничего не понимающая Аллочка с недоумением смотрела ему в след:

– А чего я такого сказала? Женя, Женечка! Подожди!

***

– Ну вот, дело к ночи. Дни пробегают молниеносно! Только встанешь – и уже ложиться пора! – философствовала Марина Степановна, совершая с Надеждой вечерний обход корпусов.

– Слава богу, Геновна, что с Антошкой все обошлось! Я уж тут вся перетряслась. Линда с Кренделем фортеля выкидывают… Да еще траур этот…

– Да, я в больнице по радио слышала. Какой кошмар! Им, наверно, надо вещи собирать или деньги! А у нас ни того, ни другого. Маришка, пройди дальше одна. Я к Антошке зайду.

– Да, конечно, сходи. Намучился мальчишка. И как его угораздило? Суворов…

Надежда неслышно вошла в спальню спящих мальчиков. Подошла к кровати сына и опустилась на корточки. Поцеловала его в макушечку, нежно погладила и неумело зашептала слова молитвы:

– Господи милостивый! Пусть мой ребенок будет здоров и счастлив! Пусть все беды обойдут его стороной! Прости меня, Господи, что я так мало времени провожу со своими детьми, плохо забочусь о них. Прости меня. Я плохая мать. Прости, прости, прости! Аминь!

Надя еще раз поцеловала спящего сына и стала поправлять сбившееся одеяло. Вдруг ее рука нащупала что-то твердое. Она приподняла одеяло и достала… горн! Надежда ласково улыбнулась, поставила горн на тумбочку возле кровати и направилась в пионерскую.

***

Надя совсем не хотела идти в общую с мужем комнату, ждала, что Евгений заснет, и она избежит неприятного с ним разговора. А поговорить надо было. По лагерю ходили слухи, а теперь уже и не слухи, а правда, что Евгений встречается с вожатой шестого отряда. Обязанности музыкального работника он выполнял хорошо, но как-то из-под палки. С ней разговаривал сквозь зубы. И от всего этого у неё на сердце кошки скребли.

Она дописала на листе ватмана заголовок «Копилка добрых дел» и сполоснула кисточки. Затем полюбовалась своим творением и потянулась.

– Ну, все! Спать, спать!

Надежда закрыла дверь пионерской на замок, и вдруг что-то привлекло её внимание. Она вгляделась в темноту и заметила среди чёрных деревьев снующие белые фигурки. Девушка подошла ближе:

– Ну, так и знала, нечистая сила! Ну что ж, охотник за привидениями выходит на тропу войны!

Нечистая сила носилась из корпуса в корпус. Надя пошла к Раиным детям. Заглянула в каждую спальню. Пусто! А в одной из палат детишки уж очень усердно храпели… Она заглянула в вожатские – и там никого!

– Да… Ну дела-а-а!

Надежда направилась к клубу, где ярко светились окна и были слышны звуки гитары.

Она вошла в прокуренное помещение и застала там всех вожатых. На столе беспорядочно валялись вафли, печенье, в тарелках засыхали остатки ужина. Алексашка наполнял граненые стаканы мутной жидкостью. «Самогон из деревни, – подумала Надежда, – такая же бутылка, как Крендель предлагал». Евгений пел, аккомпанируя себе на гитаре, а рядом, положив голову ему на плечо, сидела Аллочка.

Хочу, чтоб годам вопреки,

Также были мы близки,

Также были мы близки,

Двадцать лет спустя… – полоснули по сердцу слова песни Надю.

Наконец непрошенную гостью заметили. Надежда молча рассматривала подвыпившую компанию. Вожатые занервничали, не зная, как себя вести. Аллочка села прямо и, схватив вафельку со стола, аппетитно захрустела. Евгений замолчал и с вызовом посмотрел на жену.

– Ребята, я, конечно, понимаю, что вы устали… Что вам хочется неформального общения. Но мы же договорились: с отряда уходит только один вожатый. А вы все здесь! И дети у вас в данный момент одни… – спокойно обратилась Надежда к вожатым, хотя сердце колотилось, как сумасшедшее.

– Да все спят уже давно, Надежда Геннадьевна! – подал голос Вася.

– А я, Вася, точно знаю, что ни первый, ни второй отряд не спит…. В привидения играют… Всё, ребята, я прошу вас разойтись!

Недовольные вожатые поплелись к выходу.

– А если не разойдемся, то что? Уволишь? – с вызовом обратился к жене Евгений.

Раиса и Алла, осмелев, подняли глаза на Надежду, но не встали.

– Девочки, я прошу вас пойти на свое рабочее место! Я жду!

Надежда вышла из клуба на трясущихся ногах, но далеко не пошла, спряталась за деревьями. Следом за ней вышли Алексашка с Раисой и направились ко второму корпусу. В помещении остались только Евгений и Алла. Надежда подождала и сделала решительный шаг к дверям клуба, но смелость тут же покинула ее. Остановилась, отошла на тропинку. Затем вновь устремилась к дверям и вновь отошла. С тяжелым сердцем, медленно побрела Надежда к своему домику. Горькие слезы заструились по ее щекам.

***

Из открытого окна комнату заливал лунный свет. Изредка в тишине слышались сонное стрекотание сверчка или кузнечика и далёкий собачий лай. Надежда лежала в кровати и смотрела в потолок. Чуть заскрипела дверь. Девушка напряглась и закрыла глаза, сделав вид, что спит. Крадучись, вошел Евгений. Разделся и, стараясь не скрипеть кроватью, лёг. Стрелки будильника показывали 5 часов 10 минут.