Читать книгу Серебряные горны - Надежда Сайгина - Страница 4

На площади у заводского Дома культуры толпа родителей и детей, отъезжающих в лагерь, внимательно слушала речь председателя профкома завода, боясь пропустить что-нибудь важное. Рядом переминались с ноги на ногу Орлов, Марина Степановна и Надежда. Николай Павлович, словно выступая на митинге, закончил свою пафосную речь словами:

– Наше государство заботится о подрастающем поколении. И, конечно же, мы постоянно улучшаем условия жизни ваших детей в лагере. В этом году было завершено строительство бани для детей. Марина придвинулась к Надежде и тихо зашептала:

– Угу… улучшает он, на копейку.

Надежда повернула к Марине Степановне испуганное лицо.

– Ой, мама дорогая, а то ты не знаешь этих воров! Святая невинность…

– А что, и Орлов тоже? – спросила Надя.

– Нет! Вот уж чего нет, того нет! Этот скорее свое отдаст!

– А теперь слово предоставляется начальнику пионерского лагеря Марине Степановне Чегодаевой, нашему бессменному руководителю, – Сухов широко улыбнулся, показав мелкие желтоватые от курева зубы и передал девушке микрофон.

– Дорогие родители! Наш лагерь – одна большая дружная семья! Практически все дети работников завода отдыхают у нас все три смены. В лагере замечательный коллектив, настоящая команда единомышленников.

– А воздух, какой у нас там воздух! – бестактно перебил Марину Сухов. – Да что это я? Вы и сами знаете! Продолжайте, Марина Степановна, продолжайте!

– Дорогие родители! – продолжала Марина, – вы можете работать спокойно. Ваши дети будут сытно накормлены, вымыты и обласканы. И милости просим к нам в гости! Но только в родительский день – 14 июня.

– Разрешите, уважаемые родители, – вновь перехватил микрофон Николай Павлович, – представить вам новую старшую вожатую. У нее достаточно большой опыт работы в этой должности. И мы возлагаем на нее большие надежды. А-ха-ха! На Надежду – надежды. Прошу любить и жаловать – Надежда Геннадьевна Соколова!

Надежда засмущалась и кивнула головой.

– Марина Степановна, командуйте! – бойко взмахнул рукой, словно шашкой, Сухов. – С Богом!

– Прошу родителей найти на спортивной площадке свои отряды, познакомиться с вожатыми и сдать им своих детей. Списки отъезжающих на стенде слева. И не забудьте подойти к нашему педиатру, она заберет медицинские карточки и проверит головы ребятишек на отсутствие там насекомых.

Родители заволновались, зашумели и стали расходиться по футбольной площадке. Надежда и Марина Степановна с трудом пробились через толпу и подошли к указателю «Медики».

– Знакомьтесь, Надежда, это наша медсестра Лариса, – показала Марина Степановна на высокую приятную девушку с чудесной улыбкой. Лариса кивнула Надежде, приветливо улыбнулась и вновь склонилась к детской голове.

– А это – наша Ольга Григорьевна, дети её любят, и за глаза ласково называют Докторица! Да и мы уже привыкли к этому обращению.

Надежда внимательно посмотрела на Докторицу и подумала: «Очень милая». С виду ей лет тридцать. Вздернутый кругленький носик, широкие брови и необыкновенные глаза… Мощные линзы делали их огромными, и она становилась похожа на маленького любопытного лемура или обиженного мопсика. Глаза Ольги Григорьевны заискрились светом и весельем. Она рассмеялась:

– Вместо Людки что ли? Ой, а я вас знаю! Вы же в «Гагаринце» работали? Я к подруге туда приезжала, к Елене Витальевне.

– Да, Слюнина замечательный доктор и человек прекрасный! – обрадовалась Надежда.

Марина Степановна вплотную подошла к Докторице и тихо поинтересовалась:

– Олюня, сколько нынче вшивых?

– В два раза больше, чем в том году, и это мы еще не всех проверили. Кстати, по распоряжению горздрава, педикулезников в лагерь брать запрещено!

– Как запрещено? А куда ж их? Мама дорогая-я-я… В общем, берем всех, на месте разберемся! Ладно, пошли мы.

– Ну, тогда до встречи! А место встречи, девчонки, изменить нельзя! Сегодня в бане, в восемь нуль-нуль, – весело рассмеялась Ольга, и Надежда уже была от неё без ума.

Девушки выбрались из толчеи и чуть не налетели на Сухова, разговаривающего с эффектной, модно одетой дамой. Сухов энергично замахал рукой, подзывая к себе Марину Степановну.

– Чегодаева! Подойди-ка сюда!

Марина Степановна изменила курс и подошла к Сухову.

– Марина Степановна! Разрешите вам представить, вот! Наталья Захаровна!

– Очень приятно, – кивнула даме Марина.

– Наталья Захаровна с мужем приехали из Владивостока, это их сынок! – показал он рукой на мальчика лет тринадцати-четырнадцати. – Будет отдыхать в первом отряде! Наталья Захаровна купила путевку за полную стоимость. Будьте к нему повнимательней!

Марина занервничала. Ещё только блатных мальчиков ей не хватало.

– Николай Павлович, мы ко всем детям относимся с большим вниманием…

Сухов крепко взял Марину Степановну под локоток, отвел чуть в сторону и тихо, прищурив глаза, многозначительно показал пальцем вверх:

– Я сказал – очень повнимательнее! Она из тех, поняла?

– Да поняла я! – вырвалась из его цепких пальцев Марина.

***

Несостоявшийся начальник и в прошлом старшая пионевожатая, Людмила Решетникова, провожала сына на отдых. Она демонстративно отворачивалась от Сухова. Тот тоже показывал всем своим видом, что она его не интересует. Сын Людмилы, Владик, до сих пор злился на мать после того, как узнал, что она не едет в лагерь.

– Ну, и чего ты добилась? Работу не нашла, место потеряла. С Суховым поссорилась! Как я теперь там буду один?

Людмила залебезила:

– Владичек! Ты взрослый красивый мальчик! Уж скоро будет шестнадцать! Ты в этом лагере всех знаешь!

– Знаешь, знаешь…

– Веди себя нормально, и к тебе все потянутся! Сына, а ты не знаешь, кто это у автобуса с аккордеоном стоит? А?

Владик посмотрел в сторону, где уже были поданы автобусы и презрительно сказал:

– У тебя, как всегда, только мужики на уме…

– Владик, как это ты с матерью разговариваешь? – возмутилась Людмила. – Ну ладно, пошла я. Дел невпроворот.

Людмила, грациозно покачивая бедрами, прошла мимо Евгения, но тот так был занят своими мыслями, что даже не заметил красотку.

***

Ворота лагеря были широко распахнуты. Громко играла музыка, встречая юных пионеров. Нарядный Еремеич, одетый в потрепанный временем мундир то ли морского, то ли еще какого-то военного ведомства, купленный еще его женою на рынке, издалека заметил колонну приближающихся автобусов. Сторож встал по стойке «смирно» и приставил руку к козырьку выцветшей фуражки. Ребята весело махали ему из окон автобусов.

– Ии-эххх, едришки-раскадришки, кончилася спокойна жизнь! А вот сёдня за дитятей и выпить не грех! Пусть наша смена растет… Растет и размножается, едришки-раскадришки! – радостно воскликнул Еремеич.

Вдоль аллеи строго в ряд стояли стенды с фотографиями пионеров-героев: Лени Голикова, Зины Портновой, Марата Казея, Вали Котик, Шуры Чекалина, Бори Царикова.

По всему периметру лагерь украшали гипсовые фигуры пионеров с мячами, горнами, барабанами.

Автобусы остановились у столовой. Из них, как горошины, повыскакивали ребятишки и побежали к грузовой машине, чтобы получить свои чемоданы.

Из столовой доносились звуки гремящей посуды и пахло паровыми котлетами. На крыльцо вышла огромная дебелая тетка с сожженными перекисью кудряшками, в белом коротком халате, едва прикрывавшем ее круглые коленки. Это Зоя – хлеборезка. Хлеборезка – это должность. Зоя нарезала хлеб для всего лагеря и вытирала столы с хлоркой после еды.

– О! Наконец-то приехали, долгоносики! – не то обрадовалась, не то огорчилась Хлеборезка. – У-у-у! Куда несешься, оглоед? – она поморщила носик и, увидев в толпе детей Марину Степановну, закричала:

– Марина Степановна! Дежурных гони! И так обед задерживается!

– Да погоди ты, Зоя! Видишь, не до тебя! – отмахнулась Марина.

– Не до меня, не до меня… Всегда не до меня. А уж накрывать надо!

***

Из последнего автобуса хлынула шумная толпа пионеров. Последним из пазика вышел Евгений. Водитель протянул ему чемодан и бережно, с уважением подал аккордеон и гитару. Евгений поставил свои вещи к заборчику, потянулся и недовольно пробубнил:

– Здравствуй, поле, здравствуй, лес! Мы попали в край чудес…

Присев на железное ограждение, он достал сигареты и закурил. Девчонки-вожатые с интересом посматривали в его сторону и хихикали.

Мимо, раздавая команды, пробегала Надежда и, увидев мужа, остановилась:

– Жень, ну ты же бросил!

– Надя, отведи меня в нашу комнату, я устал. Башка разрывается! Три с половиной часа в автобусе – это для меня слишком!

– Жень, потерпи. Детей устрою и вернусь за тобой, – ответила ему Надежда и почти бегом припустила к корпусам.

К столовой подошла старший воспитатель лагеря Ева Петровна. В руке она держала серебристый горн. Ева Петровна не так давно отметила семидесятилетний юбилей, но её неуемному темпераменту мог позавидовать любой молодой человек. Она оценивающе оглядела Евгения, хмыкнула и встала к Зое. Стоявшая на крыльце столовой Хлеборезка поковыряла в ухе, крякнула и заорала:

– Ну что, есть-то будем? Где горны—то? Алексашка! Где Алексашка-то?

– Да будут тебе горны, Зоя, будут! Колонки у него опять сгорели! – закричала ей пожилая женщина.

С прыткостью молодой антилопы Ева Петровна сбежала со ступенек, подбежала к теннисному столу, в миг взлетела на него и прогорнила сигнал: «Бери ложку, бери хлеб!».

Евгений, наблюдая эту сцену, буквально потерял дар речи. Он невольно присвистнул и с уважением произнес:

– Наш человек!

Ева Петровна спокойно слезла с теннисного стола и, посмотрев свысока на Евгения, сказала:

– Вот такие мы, жены военных!

Старшего воспитателя тут же окружила стайка мальчишек. Среди них был и Антошка, сын Надежды.

– А можно горн подержать? Ух ты – серебряный! Ишь, как сверкает!

Мальчишки наперебой начали задавать вопросы:

– Тетенька, а это трудно? А дети могут так же?

– Она не тетенька, это Ева Петровна!

– А вы нас научите так же?

– Научу! Научу! – ответила Ева Петровна и встала в дверях столовой, словно стражник.

***

Надежда сменила Еву Петровну на посту в столовую и осталась встречать отряды. С песней, дружным строем шел на обед шестой отряд. Из строя выбежала Шурочка, подбежала к матери и зашептала ей на ухо:

– Мама, а ты сейчас мама или Надежда Геннадьевна?

– Когда ребяток рядом нет, я мама! А при всех я Надежда Геннадьевна!

– А-а-а! А жить мы с вами будем или отдельно?

– Доченька, с девочками тебе интересней будет. А соскучишься, я тебя к себе возьму! Но ребяткам ты не говори, что мы ваши родители, ладно? А то им грустно будет!

– Да ладно, мамочка, мы никогда с Антошей не говорим! – успокоила Надю Шурочка и нырнула в столовую.

***

Запыхавшаяся Надежда подбежала к Евгению, подняла гитару и, махнув рукой, поманила мужа за собой:

– Жень, наконец-то освободилась. Пойдем, я тебя отведу в наши апартаменты. Таблетки твои в чемодане. Сбоку. Найдешь!

– Наконец-то. Я уж думал, что ты никогда не придешь!

Супруги подошли к маленькому домику, и Надя с радостью показала мужу домик, в котором они будут жить все лето!

– Вот и пришли! Территория огромная! Боже, какой воздух! Жень, ты чувствуешь? Чудо! Смотри какой домик! Отдельный! Представляешь, у нас будет свой домик. Здорово, да? Смотри – с одной стороны жилое помещение, с другой – пионерская комната. Удобно, правда?

– Господи, чего ты всему радуешься?

У стены их временного пристанища, нависая над окном, росла раскидистая сирень, в мае и июне удушавшая своим ароматом. Супруги вошли в небольшую прихожую и открыли дверь в комнату. Скарб в жилище был незамысловатый: две скрипучие узенькие кровати, две тумбочки, зеркало на стене и прибитые гвозди на дверях, выполняющие функции вешалки. До заезда в лагерь Надя покрасила белой краской дверь, намыла полы и окна, повесила занавески, взяла со склада покрывала поновее – и стало очень уютно.

– Ты отдыхай, Женя. Я приду, и пойдем обедать.

***

Перед тихим часом вожатая первого отряда Олеся проводила перекличку. Илья Чегодаев и Влад Решетников сидели на скамейке и лениво переговаривались. Их матери работали вместе много лет, и мальчики были друзьями. Но в том году у них стали возникать стычки из-за девочки. И тому, и другому нравилась Наташа Михеева, председатель совета дружины лагеря. А сама Наташа их будто и не замечала.

– Ничего не изменилось. Даже вожатые все те же, – протянул, зевая, Владик.

– Почему не изменилось, старшая вожатая другая… Музрук новый. Чего твоя-то мать не приехала?

– Работу новую ищет. Че здесь на копейках сидеть…

– А-а. Тоже хорошо.

– Решетников! Владислав Решетников! – в который раз прокричала Олеся.

– Да здесь я! – ответил Влад.

– А чего не отзываешься? Чегодаев!

– Здесь! – звонко крикнул Илья и, обращаясь к Владу, сказал:

– А вожатые уж пусть будут эти. С ними интересно. А то поставили бы таких, как Райка прибабахнутая…

– Слушай, этот новенький странный какой-то. Чё он ходит-то по железке? Туда – сюда, туда – сюда! Навернётся еще! – сказал Влад.

К корпусу подошла уставшая Марина Степановна.

– Ну что, Олеся, всех разместили? – спросила она у вожатой.

– Нет, у мальчишек в палате двух мест не хватает.

– Переводи тех, кто помладше, во второй отряд… Вон, хотя бы этого! – показала она на «блатного» мальчика.

Мальчик в это время, развлекая девочек, балансировал на железной ограде. И только Марина открыла рот, чтобы сделать ему замечание, как на глазах у всех он оступился и упал.

– Олеся, быстро за Ольгой Григорьевной и сразу скорую вызывай! Бегом!

«Первая травма! – подумала Марина Степановна. – И надо же так случиться, что это произошло именно с этим блатным мальчиком».

***

В новой бане Докторица, Марина и Надежда, одетые в ситцевые халатики на голое тело, обрабатывали группе педикулезников головы керосином. Запах стоял ужасный. Девчушки звонко повизгивали и закрывали носы.

– Э! Вшивики! Сидеть молча! Да, денек сегодня… Олюня, что там с мальчиком? Ты разговаривала с врачом? – спросила Марина Степановна.

– Да ничего хорошего. Его родители из райцентра сразу в город увезли. Операцию сделали. Перелом ноги со смещением. Мать на меня так орала! И угрожала, как без этого?

– Конечно! На то она и мать… Жаль мальчишку! – промолвила Надя.

– Девки, чую нутром, еще всем нам это аукнется… – сказала Докторица.

– Марина, а почему у вас первая линейка уже завтра? Мы обычно на третий день проводили…

– А чего тянуть-то? Дети друг друга знают. Сегодня все и порешают. Оля, у тебя что, дегтярного мыла нет? Сдохнем все от этого керосина!

– Глядите-ка, прынцесса какая! Мой, чем есть! И не забудь проследить, чтобы кровати в спальнях не соприкасались. Слышали, девчули? Если подруг вшами наградите, не жить вам в лагере, сожрут!

***

Молодую вожатую Ирочку поставили на четвертый отряд, к детям восьми-девяти лет. А в напарники дали опытного Петра, внука старшего воспитателя Евы Петровны. Петр решил показать стажерке, как надо работать с детьми. Выстроив детей на веранде, он с выражением читал детям правила поведения в отряде. Ребятишки переминались с ноги на ногу. Вздыхали. Устали стоять.

– Никаких вещей на кровати. Все должно быть в чемодане, а чемодан в чемоданной комнате. Ходить туда можно только со мной.

– А с Ирой можно?

– Да, с Ирой можно!

К ребятам незаметно подошла Надежда.

– Добрый вечер! Я вижу, у вас вечерний огонек?

– Нее-е…. У нас собрание! – закричали дети.

– А вы уже все друг с другом познакомились?

– Нее-е! Даа-а! – закричали дети. – А я знаю Лену и Марину! А я Витьку, Антона и Игоря!

– А давайте-ка, сядем вот здесь, на пенечки, – показала Надя детям отрядное место рядом с корпусом. Каждый день за пол часа до отбоя у маленького костерка вы будете подводить итоги дня. Чему научились, что нового узнали, какое у отряда настроение и многое другое. Мы попросим вашего вожатого зажечь костерок, он все умеет и вас научит.

Ребята подошли к костровому месту, уселись в кружок и приготовились слушать.

– Ну, давайте знакомиться… Пусть каждый расскажет о себе. Кто первый? Ну, тогда я! Меня зовут Надежда Геннадьевна. Мне почти тридцать лет, я работаю в детском саду руководителем изостудии, учу ребят рисовать. А летом работаю в пионерских лагерях.

– Ой, а это вы разрисовали стены в спальнях? – закричали наперебой дети. – В прошлом году этого не было!

– Я, Ирина, Петр и другие вожатые много сделали для того, чтобы вам было уютно. А еще я люблю петь, правда, очень стесняюсь. И пою только для своих подруг.

– Спойте, спойте. Ну, пожалуйста! – просили дети. И Надежда запела:

«Есть на свете цветок, алый-алый,

Яркий, пламенный, будто заря.

Самый солнечный и небывалый,

Он мечтою зовется не зря.

Где-то там, за крутым перевалом…»

Тихо потрескивал костерок. Звучала незнакомая детям песня, и новая старшая вожатая оказалась вовсе не строгой и злой, как говорил о ней Петя, а доброй и веселой. А потом они рассказывали о себе, смеялись и пели песни, пока не прозвучал сигнал горна «Спать, спать, по палатам! Пионерам и вожатым!»

***

До постели Надежда еле доползла. Евгений отложил книгу и спросил:

– Надь, ты чего так долго?

– Веришь, даже умыться нет сил.

– Ну, давай я тебе помогу!

Евгений встал, подошел к жене и стянул с нее платье.

– Ой! Щекотно, Женька, перестань.

Женя скинул оба матраса на пол, шутя повалил жену, осыпая ее нежными поцелуями. И началась веселая возня…

– Жень, ну грязный же пол!

– Да, нормальный пол, кто его пачкал?

***

Надежда лежала на плече мужа и гладила пальчиками его грудь. На чердаке послышались какие -то звуки.

– Жень, на крыше кто-то ходит. Слышишь: жух-жух! Ой, а сейчас как будто плачет кто-то.

Они прислушались – тишина. Яркий лунный свет проникал в окно. Надежда рассматривала тени на стене.

– Смотри, ветра нет, а огромная сосна шевелится.

– Может, это лось бока чешет?

– Да ну тебя. И так страшно. В лагере всегда свои звуки. А у нас в квартире только поезда слышно. А вот сверчок. Ишь, играет как трудолюбиво!

– Он рассказывает сказку про Буратино! Это очень интересная история, смешная и печальная.

– Рассказывай, давай, я не буду спать, я буду слушать.

Надежда устроилась поудобнее, заглянула мужу в лицо, но тот уже спал…