Читать книгу Неурядицы в вечерних землях. Очерки политической философии христианского либерализма - Николай Блохин - Страница 2

Мне бы не хотелось присоединяться к длинному ряду кассандр, предвещающих «закат вечерних земель». Но и совсем изгнать тень Шпенглера не получается – так или иначе, все очерки, собранные здесь, говорят об основаниях европейской цивилизации и об угрожающих ей опасностях.

«Европейской цивилизацией» я называю цивилизацию, созданную теми христианскими народами, которые сформировались под влиянием наследия Римской империи (при активном участии двух иудейских субэтносов – ашкеназов и сефардов).

В этом смысле Россия тоже является, и всегда являлась частью Европы. Русские, на протяжении многих веков своей ранней истории успешно учившиеся у ромеев, а затем, в более близкие нам времена – также и у немцев, практически с самого начала вошли в большую (и, увы, очень недружную) семью европейских народов.

Начиная с XVIII века, основной характеристикой европейской цивилизации становится… страсть к завоеваниям? Ограбление колоний? Работорговля и рабовладение? Современная политкорректная мысль требует отвечать именно так – но это, разумеется, неверно. И не потому, будто европейцы не завоевывали колонии или их не грабили. Завоевывали и грабили. Но в этом они были совершенно не уникальны. Почти любые сильные государства или даже племенные союзы в истории человечества занимались кровавыми завоеваниями и массовыми убийствами, беспощадным грабежом, принуждением к рабскому труду и т. п. Подобные обвинения можно предъявить ассирийцам и вавилонянам, древним грекам и римлянам, персам и арабам, китайцам и монголам, ацтекам и инкам.

Уникальная черта европейской цивилизации, которая стала играть решающую роль в её истории в течение последних трёхсот лет – это постоянное совершенствование производства, непрерывный переход от менее производительных технологий и процессов к более производительным технологиям и процессам. Именно повышение производительности обеспечило экономический рост, опережающий рост населения и, в результате, «Великое обогащение» – более чем десятикратный (если сравнивать начало XXI века с XVIII веком) рост доходов на душу населения в среднем по миру.

Можно и нужно осуждать колониализм (причём с разных позиций). Однако нельзя забывать и о том, что европейские народы, распространяя свою власть на планете, распространили также свои порядки и свои идеи, позволившие другим народам тоже принять участие в Великом обогащении.

Несмотря на эти успехи, уже более ста лет европейская цивилизация пребывает в растерянности из-за своих внутренних проблем.

К настоящему времени об этих внутренних проблемах написаны целые библиотеки. В чём конкретно они заключаются? Кто виноват и что делать? Кто является частью проблемы, а кто – частью решения? Обо всех этих вопросах не первый век идёт теоретическая полемика, переплетенная с ожесточенной политической борьбой.

Почти все главы этого сборника тоже посвящены критике и полемике.

На первый взгляд, здесь собраны очерки об очень разных предметах: от экономической истории СССР до тюремных писем Дитриха Бонхёффера, от марксизма до религиозного экзистенциализма, от кейнсианской экономической политики до психиатрической экспертократии, от идей Мюррея Ротбарда или Энрико Коломбатто до трактатов Мишеля Фуко и Джудит Батлер.

Тем не менее, все эти тексты написаны с позиций одного мировоззрения – в прошлом широко распространенного и массового, но редкого в наши дни. Взятые в совокупности, они представляют собой изложение и обоснование идей и ценностей христианского либерализма.

Та итерация христианского либерализма, о которой говорится здесь, в сфере экономической теории опирается на австрийскую экономическую школу, отвергает квазинаучные левые концепции (марксизм и кейнсианство с их ответвлениями) и критически относится к мейнстримным экономическим теориям.

Вместе с тем, если бы ему удалось вновь стать серьезной политической силой, этот христианский либерализм одобрительно (хотя и с существенными оговорками) относился бы к представительной демократии – и был бы готов мирно сосуществовать в одном политическом пространстве с умеренными сторонниками «социального государства», считая их неизбежной и нормальной частью демократической политики.

Что касается прилагательного «христианский» то оно не является призывом к превращению христианства в государственную религию или, тем паче, к притеснению других религий и мировоззрений. Речь не идёт и о том, будто приверженцами христианского либерализма могут быть только христиане.

Когда я говорю о христианском либерализме, имею в виду только одно – христианская вера помогает обнаружить и отвергнуть пагубную черту современной политической жизни – обожествление политики.

Именно это обожествление породило целый паноптикум радикальных идеологий – и прямо сейчас, на наших глазах, они вновь пытаются навязать себя, как «новую нормальность».

Люди, утратившие религиозную веру, продолжают мечтать об Абсолютном благе – и безотчётно наделяют чертами такого Блага свои политические проекты, позабыв, что политика – это про другое. Политика – это про столкновение и согласование интересов в публичном пространстве, а не про сооружение на земле небесного Иерусалима.

Напомнить об этом, привнести в политику немного здравомыслия, призваны именно религиозные люди, которые понимают – совершенный мир если и возможен, то только в результате вмешательства благой трансцендентной силы, которая обычно называется Богом. Все желающие небесного Иерусалима могут молиться вместе с нами, призывать Бога и надеяться. Однако молитва – это не политическое действие.

Для молитв и богослужений существуют церкви, а в политической сфере следует заниматься тем, что можно сделать человеческими силами в нашем мире, по эту сторону истории. Христианский либерализм, о котором я пишу – это либерализм христиан (и, возможно, представителей других религий – но я не могу говорить с их позиции, изнутри их опыта), привносящих в политическую философию и практическую политику это здравомыслие.