Читать книгу Гаухаршад - Ольга Иванова - Страница 15

Гаухаршад приказала юзбаши Турыишу сопровождать себя на праздник в дом жениха. Начальник охраны не проронил ни слова и почти не поднимал глаз на свою госпожу. Ханбику забавляло его молчание, она чувствовала за ним страх ожидания. Юзбаши ждал объяснения, которого юная госпожа в любой момент могла потребовать от него, а вслед за этим объяснением и возможной отставки. Более всего Гаухаршад хотелось управлять этим сильным, широкоплечим мужчиной, который напоминал ей калга-солтана Мухаммада. Это его, Мухаммада, отвергнувшего её любовь, она хлестала беспощадными словами во время вчерашнего отдыха у родника. Это в его глазах она с мстительной радостью видела и растерянность, и боль. Но ведь и ханбика до сих пор ощущала боль потери, муки отвергнутой женщины.

Несколько часов назад, сидя в одной комнате с невестой, Гаухаршад с затаённым вздохом, еле слышно произносила вслед за дочерью мурзы «да!» в ответ на настойчивые слова свидетеля жениха: «Именем Аллаха, словами Пророка, согласна ли ты стать вечной подругой жизни…» О, как бы ей хотелось, чтобы эти слова произносил свидетель калга-солтана! О, ради этого она могла бы полюбить Крым и остаться здесь навсегда!

Жиханара ждала госпожу у ворот. Она с опаской поглядывала на многочисленные толпы празднично разодетых людей, которые прибывали на торжество, затеянное в доме жениха – местного кадия. Верной няньке казалось, что ханбика роняет своё достоинство одним только присутствием среди простых людей. С той незабываемой ночи, когда её любимую девочку нашли в беседке ханского сада, старшая нянька опасалась любого скандала и даже малейших слухов, какие могли очернить Гаухаршад. И в этот вечер предчувствия неотвратимой беды беспокоили так сильно, что Жиханара готова была умереть, лишь бы прервать недостойные увеселения высокородной госпожи. Когда все гости прошли во двор, а в доме зазвучала музыка, пожилая женщина присела на корточки у одиноко росшей чинары. Она твёрдо решила дождаться момента, когда Гаухаршад покинет пир. Время шло, и вскоре месяц всплыл на чёрном небосклоне, который осветили тысячи звёзд. Коротая часы ожидания, Жиханара безмолвно молилась. Спустя ещё час отворилась высокая калитка, и нянька расслышала смех Гаухаршад. Ханбика бесстыдно висла на плече своего начальника охраны, её чадра сбилась на бок, и весь вид юной госпожи едва ли можно было назвать пристойным.

– О Аллах! – Жиханара всплеснула руками, кинулась к ханбике. – Какой позор, госпожа, вы же пьяны!

Гаухаршад сердито отвела руки няньки:

– Да, я попробовала сладкого вина! Я сама себе госпожа и могу делать всё, что мне вздумается!

– Юзбаши, как вы могли допустить такое?! – вскричала Жиханара.

Трясущимися руками она пыталась прижать опьяневшую девушку к своей груди, но та не желала лишаться надёжного плеча Турыиша и оттолкнула старуху прочь.

– Юзбаши, я желаю пойти к реке. Мне рассказывали, здесь очень красивая река.

– Но уже ночь, госпожа, – попытался возразить мужчина.

– Вы боитесь ночи? – Гаухаршад вновь рассмеялась. – Меня окружают одни трусы, и даже начальник моей охраны боится выйти за ворота, как только на небо взойдёт луна!

– Но госпожа, – принялась умолять Жиханара, – завтра мы должны отправиться в путь, нас ждёт дальняя дорога. Вам нужно выспаться, ханбика!

– Я ещё успею выспаться, – отрезала Гаухаршад. Она перестала смеяться и потребовала уже с угрозой в голосе: – Желаю увидеть реку и не хочу ждать утра!

Турыиш взглянул на растерянную Жиханару.

– Не стоит ей перечить, – тихо произнёс он. – Я слышал, хмель покидает голову на свежем воздухе. Провожу госпожу до реки, и как только ей захочется спать, приведу её в дом мурзы. Приготовьте ей постель и кумыса на утро, с непривычки ханбике может стать плохо.

Жиханара кивнула головой и отправилась по тихой улочке, причитая и всплёскивая руками:

– О моя повелительница, ваш норов погубит вас! Горе на мою старую голову, господин Ибрагим, не могу я уберечь вашу дочь от неразумных поступков! Об одном молю Аллаха Всемилостивого, пусть отвратит он худшее!

Река, бегущая среди огромных валунов, поблёскивала своими крутыми боками в серебристом свете луны. Гаухаршад заворожённо глядела на тёмную воду, которая манила своей не умолкавшей бесконечной песней. Девушка присела на траву, хранившую прохладу ночи, и поёжилась:

– Присядь же со мной рядом, юзбаши, мне холодно.

В её голосе прозвучал не приказ, а жалоба ребёнка, нуждающегося в ласке и тепле. Турыиш опустился на траву. Он старался не касаться девушки, но она вдруг сама потянулась к нему, тесно приникла к горячей груди мужчины, обвила крепкую шею руками, так что не вырваться, не уйти из сладостного плена. У него перехватило дыхание, а Гаухаршад всё не разжимала своих рук.

– О, как мне желанны твои объятия, – сонным голосом пробормотала ханбика. – Коснись же моих губ поцелуем, хочу познать блаженство, которое сводит с ума. Не отвергай меня. Дай насладиться тем, что зовётся любовью.

– Госпожа… – Он едва переводил дух.

– Молчи. – Она коснулась мимолётным движением руки его губ и отдёрнула ладонь, словно обожглась. – Я так хочу!

Гаухаршад засмеялась лукаво, кокетливо качнула головой:

– Ты боишься греха, но разве не сказал один поэт: «Пусть я грешник, но мудрые грешных прощали, // Ведь имели они снисхожденье к греху…»

– Я не греха боюсь, госпожа, – с печалью отозвался Турыиш. – Боюсь той ненависти, что родится в вашем сердце, когда я покорюсь вашей мимолётной слабости. Вы созданы не для меня. Вы – вершина скалы, а я лишь трава у вашего подножья. Вы – драгоценный камень, сияющий в лучах яркого светила, а я – презренная медь, которая никогда не осмелится стать вашим обрамлением.

Гаухаршад откинула чадру прочь. Турыиш глядел и не мог отвести взгляда от блестевших в ночи глаз, насурьмлённых ресниц и сходящихся бровей, от слегка раскрытых уст девушки.

– И ты откажешь своей госпоже? – медленно протянула она. Руки девушки вскинулись вверх, высвобождая пышные волосы из плена многочисленных заколок и звенящих украшений. – Ты же говорил, что я красива. Разве я не желанна тебе, разве не видишь во мне женщины?

– Не искушайте, моя ханбика, прошу, пощадите. – Голос мужчины дрожал от едва сдерживаемого желания. – Моё падение станет и вашим падением. И если мне не страшно наказание за мои грехи, то ваши проклятья, госпожа, станут для меня горше и жгучей плодов адского дерева.

Но Гаухаршад словно и не слышала его, протянула нетерпеливые пальцы к поясу юзбаши, а другой рукой коснулась шеи мужчины, лаская его обнажённую кожу. Турыиш простонал и, стиснув зубы, опрокинул соблазнительницу в траву. Она испугалась его нежданного порыва, но через мгновение уже загорелась под обжигающими поцелуями, задрожала от неизведанного предчувствия того, чего так боялась и так страстно желала.

– Отец! – Этот громкий крик в ночи внезапно отрезвил их обоих. Турыиш поднялся на ноги, сжимая рукоять сабли, вслушался в темноту. Поднялась вслед за ним и Гаухаршад, принялась приводить в порядок одежды.

– Где вы, отец? – раздалось уже неподалёку. Юзбаши наклонился, торопливо нашарил в траве чадру ханбики.

– Позвольте, моя госпожа. – Турыиш накинул на голову девушки покрывало, скрыл от постороннего взгляда растрепавшиеся косы, опасно блестевшие глаза и губы, предательски хранившие следы его поцелуев.

Он отступил от своей повелительницы на почтительное расстояние и вынул саблю из ножен. Грозно звякнула сталь, и так же грозно он вопросил ночь:

– Кто здесь? Выходи!

– Отец! – Юноша, вынырнувший из темноты, кинулся в объятья юзбаши. – Это я, ваш сын Геворг!

– Геворг! – Турыиш с радостным изумлением разглядывал сияющее лицо сына. Он ощупал его плечи, руки, словно и не верил, что перед ним человек из живой плоти, а не джин, посланный Иблисом, дабы посмеяться над человеком. – Но как ты оказался здесь? Как нашёл меня?

– О отец! Об этом расскажет ваш брат.

– И Хыяли здесь? Поистине эта ночь полна неожиданностей. – Юзбаши вдруг поперхнулся, опомнился, что за радостью встречи совсем забыл о ханбике, безмолвно стоявшей в стороне.

– Простите, госпожа, позвольте представить вам моего сына. Если прикажете, ханбика, Геворг отправится с нами в Казань и будет служить вам так же верно и преданно, как служу я.

Гаухаршад шагнула вперёд, с холодностью взглянула в лицо юноши:

– Ваш сын не похож на вас, юзбаши, но… он красив.

Геворг опустился на колено, склонил голову:

– Благодарю, милостивая госпожа, за благосклонный взор, что вы обратили на меня. Но осмелюсь, как и отец мой, молить о большей милости: позвольте служить вам, светлейшая ханбика!

Гаухаршад хоть и сердилась на юношу, который нарушил таинство их свидания, решила сменить холодность на снисходительность:

– У вашего сына, юзбаши, изысканная речь. Я буду рада, если он станет служить мне. Пусть будет так!

– Благодарю, госпожа. Отныне мы ваши вечные рабы! – Почтительно поклонился Турыиш.

– Встретимся позже, – шепнула она, едва шевеля губами. Гаухаршад улыбнулась, она ожидала восторженного блеска в глазах мужчины, но увидела взгляд полный смятения.

– Всевышний уже спас нас, повелительница, – отвечал он. – Я более не позволю Иблису искушать меня.