Читать книгу Охота на носорога - Ричард Брук - Страница 4

Англия, графство Хэмпшир, конюшни Штерна

8 апреля 1881 года

Трое всадников – щегольски одетый молодой человек и две девушки в изящных амазонках – миновали Ромзи, пересекли большой мост через реку Тест и поехали вдоль берега, держа направление в сторону садов Хилье и конюшен Джейкоба Штерна.

День выдался ясным и теплым, воздух, насквозь пропитанный запахом проснувшейся земли, свежей травы и зацветающих деревьев, сладко бередил сердца, пробуждая неясную жажду. Небольшая кавалькада то ехала рысью, то поднималась в галоп, то переходила на шаг, чтобы наездники могли поболтать и обменяться шутками.

По их следам, но в некотором отдалении катилась коляска на рессорах, с кожаным верхом, запряженная парой серых лошадей, управляемая слугой в нарядной ливрее с гербом баронета Кроу (сэр Сэквилль строго следил, чтобы все обитатели поместья Ланхерн Мэнор, покидая его пределы, имели на себе подобающие знаки отличия). Назначением коляски было принять на свои удобные сиденья с подушками обеих юных леди и молодого джентльмена, если они вдруг утомятся сидеть в седле, или пойдет дождь.

Дождя, однако, ничто не предвещало, ветра почти не было, а веселая компания была полна сил и намеревалась получить от прогулки всевозможные удовольствия, от приятного общения до пикника на траве, запланированного на вторую половину дня.

Они быстро продвигались к цели. Прошло чуть больше получаса, как восемь миль дороги, отделявшей Ланхерн Мэнор от конюшен Штерна, остались позади.

– Далеко еще, Клэй? – спросила одна из девушек, темноволосая, в голубой амазонке и высокой шляпке из серого фетра, с маленькой вуалеткой. – Мне не терпится увидеть твой подарок…

– Мы почти на месте, моя дорогая, – молодой человек, названный Клэем, улыбнулся, показав белые зубы, приподнялся на стременах, и рукоятью хлыста указал своим спутницам на подобие крохотного городка, зажатого между зеленеющего холмами. Сердцевину его составляли несколько приземистых длинных зданий разной величины, из розового кирпича, с красной черепичной крышей. С трех сторон конюшни были обнесены высоким кованым забором, а с четвертой стороны открывались левады и просторный уличный манеж.

– Как хорошо! Мне кажется, я уже слышу лошадей… А ты, Клэй? А ты, Мэг?

– Конечно, ты их слышишь, Пиа, – снисходительно усмехнулся Клэйтон. – Мы ведь совсем рядом с левадами, а лошадей как раз выпустили гулять. Еще несколько минут, и ты не только услышишь, но и увидишь мой подарок.

– Так эта деревенька и есть знаменитая вотчина мистера Штерна, где рождаются самые красивые и резвые жеребята во всем Хэмпшире, не говоря уж о Суррее? – уточнила Мэг – девушка в малиновой амазонке и черной шляпке с невысокой тульей и маленькими полями, без вуалетки или перьев, но украшенная пряжкой из белого золота с рубиновой вставкой. Локоны цвета бледного золота не были гладко зачесаны наверх, а свободно вились вдоль щек. Голубые глаза леди Маргарет Гилфорд смотрели спокойно и доброжелательно, но строго, и под этим взглядом мистер Клэйтон Кроу, отставной лейтенант семнадцатого уланского полка, ветеран зулусской войны, отличившийся в битве при Улунди, (1) невольно подтянулся, как неопытный кадет на экзамене:

– Да, миледи, это здесь… Штерн в основном занимался ганноверами и кобами, на них и сделал состояние, но вот уже лет семь как разводит английских скаковых… и по-моему, они ему дороже собственных детей. Я и не сосчитаю, сколько кубков он с ними выиграл.

– На гладких скачках (2) – два только за этот год, в Дарби и в Оуксе. С жеребцом по кличке Буше, вороной масти…

– Совершенно верно, мисс Мэг! Буше, вороной, гордость мистера Штерна. На первых скачках был «темной лошадкой», теперь же у него котировки фаворита, он стал настоящей знаменитостью.

– Да, – огорченно заметила Маргарет. – Никогда бы не подумала, что он станет настолько серьезным конкурентом для папиного Черного Алмаза, но это непреложный факт…

– Ааааа, так это тот самый конь, которого хотел купить лорд Чарльз? – вмешалась Пиа, чтобы показать, что следит за беседой, и Мэг кивнула:

– Да, это он… жаль, что мистер Штерн не желает и слышать о сделке.

– И напрасно… выгодная продажа Буше помогла бы ему поправить дела куда вернее, чем рискованная игра на бирже.

– Вот как, значит, дела его в самом деле плохи?

– Увы… потому он и согласился продать мне Юпитера, а Роковую леди – лорду Саутгемптону, но с Буше пока не готов расставаться. – охотно пояснил Кроу и притворно вздохнул. Он сам втайне рассчитывал приобрести лучшего жеребца этих конюшен, но мистер Штерн оставался непреклонен в своем решении не продавать чемпиона.

Ни с одной другой женщиной Кроу не стал бы даже в шутку обсуждать подобные темы, да и само упоминание племенной работы и денег было вульгарным и нарушающим приличия, но Маргарет Гилфорд была исключением из правил. Помимо того, что она отлично ездила верхом и принимала участие во всех конных развлечениях Суррея и Хэмпшира, допустимых для дам из родовитых семейств, даже в подобиях спортивных пари, такого знатока лошадиных пород, их особенностей, отличий и аллюров, было еще поискать… А сверх того, Маргарет разбиралась в ценах на лошадей и знала, на что следует обращать внимание при выборе и покупке, что казалось Клэйтону уж совсем невероятным для представительницы слабого пола.

В глубине души он радовался, что Пиа Буршье, лучшая подруга мисс Гилфорд, вот уже третий месяц помолвленная с ним, не отличает рыси от иноходи, мышастой масти от крапчатой, не знает, где у лошади бабка, а где – репица, и в любом случае похвалит его подарок, даже если требовательная Мэг обнаружит у жеребца какие -нибудь скрытые изъяны.

«Лишь бы этот Лэндсбери не оплошал, и в самом деле заездил и подготовил Юпитера так же хорошо, как хвалился об этом в пабе…» – подумал Кроу и первым направил своего коня к въездным воротам.

****

Эдвард разобрал корду, отпустил ее на нужное расстояние, слегка прищелкнул языком, привлекая внимание тонконогого гнедого жеребца с белым лбом, и скомандовал:

– Рысь! – жеребец всхрапнул и пошел по кругу ровным, нетрясским аллюром… влажный песок манежа ворчливо поскрипывал под тщательно подрезанными, начищенными копытами.

– Молодец, мальчик! – одобрительно сказал берейтор; стоя посередине тренировочной площадки, он неспешно следовал за движениями своего подопечного, и опытным глазом экзаменатора оценивал успехи ученика.

Клэй дал ему очень мало времени на объездку и подготовку Юпитера для молодой дамы, а учитывая характер и темперамент жеребца, прозванного конюхами «хвостатым чертом» – не дал вовсе. Правда, обещал заплатить тройные премиальные, и Эдвард не стал чиниться, деньги, как всегда, были ему остро нужны. Щедрость Клэя позволила бы закрыть все месячные расходы, получить у Штерна неделю отпускных и съездить в Шотландию, в горы… эта мысль подстегивала его, пока он день за днем, часами работал с Юпитером сперва в «бочке», потом в закрытом манеже и на плацу, и, наконец, в полях, прилегающих к угодьям конезаводчика.

Было сложно, временами настолько сложно, что Эд, поднимаясь с земли, всерьез подумывал, не бросить ли вообще берейторство ко всем чертям, и не найти ли занятие поспокойнее, более подходящее для джентльмена из приличной, пусть и очень небогатой семьи. Например, службу в банке, или в юридическом бюро «Эддингтон и сыновья»…

Подышав и выкурив сигариллу, он снова брался за дело, отлавливал Юпитера, взлетал к нему на спину, и с каждым разом жеребец становился все более послушным, предсказуемым, прыгал все собраннее, шел все ровнее…

– Шаааагом… вот так… – Эд позволил коню немного пошагать, снова отдал команду рысить, поднял в галоп – и в этот момент боковым зрением заметил Кроу, подошедшего к манежу в компании двух дам и слуги в ливрее.

Все четверо остановились снаружи, у заграждения, как обычные зрители, Клэйтон начал что-то говорить своим спутницам, они с любопытством слушали и, к счастью, не проявляли желания сразу же вбежать в манеж и помешать тренировке. Лэндсбери порадовался этому обстоятельству и продолжал заниматься с Юпитером, как ни в чем не бывало…

Ему не впервые приходилось работать на виду, под любопытными или придирчивыми взорами гостей конезавода – людей самого разного ранга, от торговцев до герцогов, и он не сомневался, что со стороны выглядит вполне пристойно. И все же сердце стало биться быстрее обычного, может, потому, что через четверть часа ему предстояло сдать экзамен на мастерство берейтора.

Эдвард не сомневался, что спросят с него по полной и оценят строго: как-никак, постоянно ездить на Юпитере предстояло будущей миссис Кроу. А все ошибки неопытной всадницы непременно зачтутся берейтору…

Здравый смысл требовал опередить события и сразу сказать, что лошадь еще недостаточно хорошо заезжена, что требуется по меньшей мере две дополнительных недели, чтобы должным образом закончить подготовку, и неделя частных уроков, чтобы исключить неприятные неожиданности на прогулках без его присутствия. Но гордость Эдварда всегда была сильнее здравого смысла, и он решил не праздновать труса, а действовать по обстоятельствам.

Риск был не таким уж большим, если невеста Клэйтона окажется внимательной и терпеливой, и при первом знакомстве с Юпитером сделает ровно то, что посоветует берейтор, вместо того, чтобы кокетничать с женихом…

Нрав у гнедого «свадебного подарка» был скорее озорной, чем по-настоящему гнусный, упрямиться он начинал, чувствуя слабину, и Эдвард надеялся убедительно пояснить молодой даме, как, сидя в седле, следует достигать баланса чуткости и силы.

«Любопытно, которая из двоих выходит за Кроу – та, что в синем, или та, что в малиновом?» – мельком подумал он, но тут же урезонил себя за неуместный интерес, и больше не отвлекался от тренировки, пока не закончил ее через четверть часа.

– Мистер Лэндсбери! – окликнул его Клэй. – Доброго вам дня!

Кроу умышленно держался официального тона, и Эд, уже отстегнувший корду и взявший Юпитера под уздцы, подыграл и сделал вид, что только что заметил гостей:

– Мистер Кроу! И вам доброго дня. Леди… приветствую вас! – он прижал свободную руку к сердцу и поклонился на французский манер, с немного утрированным изяществом.

– Вы закончили, мистер Лэндсбери?

– Как видите, мистер Кроу.

– Так подойдите же поскорее, я вас представлю мисс Гилфорд и мисс Буршье… И подведите поближе это прекрасное создание Творца! И дамам, и мне не терпится познакомиться с ним лично.

Жеребец громко всхрапнул, мотнул длинной головой, и Лэндсбери сейчас же «перевел»:

– Юпитер выражает свое почтение… вам, дамы, и вам, мистер Кроу. Он тоже будет рад познакомиться. – этот стиль обращения к тем, кто приезжал в конюшни Штерна ради занятий в манеже – вежливый, но несколько небрежный – Эдвард освоил с первых дней своей работы берейтором. Холодноватая учтивость приличествовала джентльмену, а легкая самоирония защищала его гордость, и выбивала оружие у тех, кто сам бы хотел пошутить над ним.

Слегка нажав на шею жеребца и отдав тихую команду, Эд заставил Юпитера проделать несложный трюк: выставить вперед левую ногу и поклониться… Сам он тоже поклонился, на сей раз в точности так, как было положено по этикету, поднял голову и встретился взглядом с ясными голубыми глазами незнакомой девушки.

Это, конечно же, была мисс Гилфорд – Эдвард помнил, что Клэй называл свою невесту «темноволосым чертенком», а у незнакомки, смотревшей на него, волосы были похожи на свечное пламя, глаза – светлее весеннего неба, кожа – белее молока… с капелькой муската.

– Мистер Эдвард Лэндсбери, эсквайр. (2) – отрекомендовал его Кроу. – Мой большой друг со времен школы и… несомненно, лучший специалист по укрощению и дрессировке лошадей в Хэмпшире… но не думаю, что и в других графствах найдется много равных ему в этом искусстве.

– О, как замечательно!.. – живо воскликнула дама в голубой амазонке и, недолго думая, протянула Эду руку, обтянутую светлой перчаткой. – Я Пиа Буршье, а это моя подруга, мисс Маргарет Гилфорд… Очень рада познакомиться с вами, мистер Лэндсбери… Клэйтон столько о вас рассказывал, и всегда в самых лестных выражениях!

– Я тоже очень рад, мисс Буршье… – Эдвард чуть сжал тонкие пальцы девушки и, уловив легкий запах жасмина и сирени, изобразил ритуальный поцелуй. – Мистер Кроу преувеличивает мои заслуги.

Он надеялся, что Маргарет тоже протянет ему руку, но она этого не сделала, может быть, потому, что смотрела уже не него, а на Юпитера. Жеребец, чувствуя что от него отвлеклись, как раз снова принялся храпеть, рыть копытом землю и толкать Эдварда носом в плечо…

– Тшшшшш… – Лэндсбери огладил проказника и отступил чуть дальше от заграждения, чтобы дать Юпитеру больше простора, и обратился к Клэю:

– Хотите сами его попробовать для начала, мистер Кроу?

– Разумеется, мистер Лэндсбери. Это как раз тот редкий случай, когда я просто не имею права пропустить даму вперед… – Клэйтон слегка поклонился Пиа, прижал ее руку к сердцу, и девушка одарила его такой сияющей улыбкой, что можно было не сомневаться: она по уши влюблена в своего жениха.

– В таком случае прошу вас сюда, в манеж. – Эдвард повел рукой в сторону входной калитки и, не удержавшись, снова взглянул на Маргарет: ему очень хотелось, чтобы она тоже что-нибудь сказала, хотелось услышать ее голос… Интересно, какой он – мягкий или резкий, высокий или грудной?.. Будет ли она держаться с ним надменно, как капризная дочка лорда, или дружески, как простушка Пиа? – но мисс Гилфорд молчала… хотя и посмотрела на него, и Эду показалось, что в светлых глазах тоже мелькнул интерес…

– Лэндсбери, ну что вы, сударь? Заснули? – укорил его Клэй и сделал незаметный знак, призывавший к внимательности. – Отведите жеребца в центр манежа. Если он по-прежнему горяч – а я вижу, что горяч – то может заартачиться и напугать дам.

Эдвард усилием воли заставил себя оторваться от созерцания Маргарет и спокойно отозвался:

– Да, да, мистер Кроу. Прошу прощения. – все-таки выдерживать официальный тон по отношению к тому, с кем они давным-давно общались по имени, выпили не одну пинту пива в пабе, не раз состязались в боксе, участвовали в гонках верхом и даже пару раз вместе ввязались в деревенскую драку, было довольно сложно… но правила есть правила.

Для Клэйтона Кроу, младшего отпрыска богатого и знатного семейства, дружба с обедневшим эсквайром, лишенным семейной поддержки и вынужденным работать берейтором, чтобы держаться на плаву, могла считаться чуть эксцентричной. И не более того. Эдвард лучше других знал, что это далеко не самый главный секрет Клэя… и радовался, что после возвращения из колоний и выхода в отставку его приятель решил взяться за ум и обзавестись семьей. Благо, и возраст, и положение, и состояние финансов позволяли Кроу жениться в любой момент… и что немаловажно – по своему выбору.

Насчет самого себя Эд пока не думал, но ему было совершенно ясно, что если он не найдет способ хотя бы лет за пять «сколотить состояние», как это называл мистер Штерн, то лучше будет остаться холостяком, не взваливать на себя ношу заботы о жене и детях. Горький пример мистера Штерна был примером, что игра такого рода не всегда стоит свеч. Но вот Клэйтону, кажется, повезло с Пиа, а глядя на золотоволосую девушку в малиновой амазонке, вдруг напомнившую ему леди Годиву с картины (5), Эдвард впервые испытал сожаление, что не так свободен в своих решениях…

«Да что ж такое со мной творится!» – с досадой подумал он, стряхнул наваждение, чтобы не рассеивать внимание, и полностью переключился на происходящее в манеже.

– Ну что, ты сумел? – тихо спросил Клэй, едва они отошли достаточно далеко от края площадки к центру. – Он укрощен, слушается поводьев?

– Как видишь, – берейтор мельком посмотрел на своего четвероногого ученика, спокойно шагавшего в поводу и не делавшего попыток застыть, вздыбиться или резко прянуть в сторону.

– Что ж, с виду вполне кроток, – с удовлетворением заметил Кроу. – А как на деле?

– Настолько, насколько это возможно для жеребца с таким характером…

– Хммм… Вижу, что ты так и не стал работать с ним на мундштуке (6), упрямая ты голова…

– Не стал, мы же не в кавалерии, – усмехнулся Эд. – И ни ты, ни твоя дама не собираетесь скакать на Юпитере на штурм Серингапатама. Но даже если б и так… достаточно коленей и корпуса, чтобы им управлять, а для сложных случаев как раз и предусмотрен тот особый трензель, который я тебе показывал.

Настал черед Клэя усмехнутся:

– Да, да, помню твое гениальное изобретение… за эту тонкую штучку все лошади Великобритании должны приветствовать тебя троекратным ржанием.

Эдвард покачал головой:

– Едва ли штучка найдет столь широкое применение, между довольной лошадью и послушной лошадью большинство людей выберет вторую, не желая понимать, насколько тесно связано довольство и послушание. Но Юпитер полностью одобрил и согласился работать.

– Ох, скажите пожалуйста, «согласился работать»… еще бы ему не согласиться, если трензель ложится во рту как родной, не защемляет губы, и наш красавчик может спокойно двигать языком, поднимать дужки, жевать, рвать травку!.. В отношении лошадей ты чертов марксист, Эд…

– Понятия не имею, о чем ты толкуешь, Клэй, ты же знаешь, что в школе я звезд с неба не хватал…

– Да и слава Богу!

– Важно лишь то, что с моим трензелем Юпитер не доставит особых хлопот даме, не будет вскидывать голову от резких движений, управлять им будет легко. Но все же я советовал бы мисс Буршье поначалу ездить только в манеже, и под присмотром берейтора, пока они с Юпитером не привыкнут друг к другу.

– Ну что ж, тогда давай начинать представление, а то дамы скучают. – Кроу обернулся, чтобы улыбнуться и помахать невесте, и тонкая рука девушки сейчас же взметнулась в ответном привете…

Эд, повинуясь внезапному порыву, тоже отсалютовал дамам, и сердце его сладко заныло, когда Маргарет чуть подалась вперед и наклонила голову, так что локоны цвета свечного пламени закачались вдоль нежных щек. Это был не бог весть какой знак внимания, и Лэндсбери никогда не относил себя к восторженным мечтателям, способным падать в обморок и чуть ли не рыдать от счастья из-за благосклонного движения женской губки… но по непонятной причине, без видимых подтверждений, он ощутил, как между ним и дочерью лорда Гилфорда протянулась невидимая нить.

В книгах, которые время от времени попадали в руки Эда, такие нити называли «симпатическими струнами»: стоит задрожать одной струне – и от ее вибрации начинает дрожать другая. Так рождается и музыка, и любовь.

****

– Какой он большой!.. Настоящий великан! И спина широкая, как у слона… Неужели Клэй решится на него сесть? – шептала Пиа; крепко взяв Мэг под руку, она не сводила глаз с гнедого жеребца и двоих мужчин, стоящих в середине манежа.

Мэг покосилась на подругу и ответила немного покровительственно, зная, что именно такой тон лучше всего успокаивает тревогу Сороки, как прозвали мисс Буршье еще в школе:

– Конечно, решится. Он же кавалерист… но, думаю, даже не будь он опытным наездником, все равно сел бы.

– Почему?..

– Потому что для мужчины с таким складом характера лучше ногу себе сломать, чем показать слабость хоть в чем-то.

– Да, ты права… Клэй именно такой, – в голосе Пиа причудливо смешались гордость за жениха и огорчение от мужского безрассудства. – Но ты ведь слышала, что он сказал? Этот конь очень горячий, и может заартачиться!..

Маргарет пожала плечами:

– Все лошади иногда артачатся… даже твой Артишок, хотя он самый спокойный конь на свете. Это же тебя не пугает? Вот и мистер Кроу ни капельки не боится Юпитера… и надо признать, этот жеребец так хорош, что я согласилась бы отдать свой рождественский подарок за право первой на нем прокатиться.

– Мэгги, какая ты смелая!.. – восхищение Пиа было совершенно искренним, таково уж было устройство ее души – отдавать людям должное без ревности или зависти. – А я вот чем дольше смотрю на этого Гулливера с драконьей шеей, тем меньше горю желанием оказаться в седле… Мне кажется, я с ним не справлюсь.

– С Артишоком же справляешься, – улыбнулась Мэг.

– Артишок маленький и – ты сама сказала – спокойный! У Юпитера, кажется, только что пламя не идет из ноздрей… смотри, смотри, как он прядает ушами, и все как будто хочет схватить мистера Лэндсбери!

– Он просто играет… и знаешь, мне кажется, что мистер Лэндсбери прекрасно сделал свою работу и приучил Юпитера ходить под седлом и слушаться поводьев. Смотри, какой у него ровный и мягкий шаг.

Маргарет оказалась права: вопреки опасениям Пиа, испытание жеребца новым наездником прошло прекрасно. Несмотря на то, что Юпитер сердито зафыркал, когда вместо Лэндсбери к нему подошел Кроу, и, позволив оседлать себя, разгорячился и сделал пезаду (8), он быстро понял, с кем имеет дело. Железные икры и колени кавалериста, вкупе с уверенной посадкой и твердой рукой, побудили коня подчиниться и пойти по кругу сперва красивой крупной рысью, а потом подняться в галоп…

Клэйтон, увлекшись, сделал пять полных кругов, он давал жеребцу команды, менял аллюры и явно испытывал мальчишеское удовольствие, красуясь перед невестой, ее подругой и берейтором.

Эдвард не мешал приятелю тешить свое тщеславие; все время, пока Кроу носился верхом, он стоял в центре манежа, не делая лишних движений, не говоря под руку всаднику, но наблюдал за происходящим с неослабным вниманием человека, ответственного за свою работу.

Вмешательство дрессировщика не потребовалось, Юпитер, казалось, и сам задался целью успешно сдать экзамен и снискать заслуженную порцию похвал… и Маргарет с Пиа не оставались в долгу, вознаграждая улыбками и аплодисментами и коня, и всадника при каждом пассаже или пиаффе. (9) Учитывая выигрышную внешность обоих, смотрелись те просто великолепно.

Само собой, Пиа не сводила глаз с жениха, что был для нее подобием древнеримского героя, а Маргарет, более чем спокойно относившаяся к Клэйтону, украдкой и все с большим интересом посматривала на Эдварда Лэндсбери. Она никогда прежде не видела его, хотя до нее и доходили слухи об удивительном берейторе, творящем чудеса с лошадьми, которого сумел заполучить в единоличное пользование скряга Штерн. Дескать, именно этот неизвестный молодой человек, из приличной, но бедной семьи, не только умел укрощать самых норовистых скакунов, но и владел какими-то секретными способами обучения, то ли испанскими, то ли американскими, помогающими его подопечным обходить конкурентов на скачках.

Маргарет считала эти россказни преувеличенными, обыкновенными байками, что джентльмены – заядлые лошадники сперва пересказывают друг другу за кофе, портвейном и сигарами, потом – женам, и так незаметно разносят по всему графству… Однако сейчас она была близка к тому, чтобы поверить в особое искусство берейтора.

Внешне Эдвард напоминал профессионального жокея: среднего роста (по сравнению с шестифутовым Кроу и вовсе выглядел невысоким), но широкий в плечах, стройный и атлетически сложенный. Русые волосы с медным отливом вились над высоким лбом, кожа была загорелой, пожалуй, даже слишком загорелой для джентльмена из высшего класса, а лицо, хотя и не являлось образчиком классической красоты, привлекало и внушало желание смотреть на него снова и снова.

Маргарет притягивали глаза Эдварда – когда он стоял у загородки, совсем близко от нее, она обратила внимание, что они как будто меняют цвет, точно камни на дне ручья, кажутся то серыми, то зелеными, а то вдруг становятся похожи на старую бирюзу… Нянюшка Элли наверняка сказала бы, что такие глаза бывают у колдунов или у фэйри, притворяющихся простыми парнями, чтобы вернее заманить и украсть девушку.

Подобные неуместные мысли заставляли Мэг краснеть, и все же она ничего не могла поделать с волнением, вспыхивающим в груди всякий раз, как Эдвард поворачивался к ней – и они встречались взглядами.

Юпитер все же ухитрился нахулиганить, в тот самый момент, когда Клэй закончил отшагивать его после галопа – поднял хвост и самым бесстыдным образом навалил кучу конских яблок, прямо перед взорами дам. А сделав это, тут же прянул в сторону, под защиту Эдварда, делая вид, что страшно испугался своего «произведения».

Кроу тихо ругнулся, спрыгнул на землю, отдал поводья Лэндсбери и предоставил ему почетное право журить четвероного невежу за неподобающее поведение. Пиа с Маргарет произошедшее насмешило – не засмеяться, глядя на дурашливую морду жеребца, было просто невозможно – однако приличия требовали от девушек скромно потупиться, спрятаться за платочками и сделать вид, что вовсе не заметили конфуза…

– Ну что, моя дорогая, ты мною довольна? – весело поинтересовался Клэйтон, подойдя к Пиа, и как заслуженной наградой завладел ее рукой. – У меня прекрасные новости: мистер Лэндсбери – уж не знаю, какой магией – сумел превратить упрямого дикаря в послушного мальчика… и ты можешь сама сесть в седло!

– Мммм… нет, Клэй… я не уверена, что готова… – пробормотала Пиа.

– Да чего ты боишься, глупышка? Я ведь буду рядом, и Эд… то есть, мистер Лэндсбери… мы с ним возьмем поводья, и просто покатаем тебя по кругу.

– Клэй, прости, мне… мне не очень нравится эта идея.

– Но почему? – Кроу слегка нахмурился, Пиа покраснела, а Маргарет огорченно подумала, что это уже не первый раз, когда мистер Кроу навязывает своей невесте то, что нравится ему самому, но к чему она не имеет склонности.

Смущаясь, что не в состоянии разделить энтузиазм жениха, боясь показаться неблагодарной, Пиа уцепилась за первый же уважительный повод отказаться от испытания своей ловкости и храбрости:

– Юпитеру же надо отдохнуть! Ты так гонял его, что бедняжка едва дышит…

– Вот еще! Да ты посмотри только, посмотри на этого лентяя, он даже не вспотел, шкура лоснится от довольства! Мисс Буршье, вы не представляете, как я буду огорчен, если вы откажете мне в удовольствии увидеть вас верхом на этом скакуне – моем свадебном подарке…

Тут Пиа залилась таким румянцем, что Маргарет, хоть и давала себе слово не вмешиваться в отношения жениха и невесты, не выдержала:

– Мистер Кроу, я в ужасе от своей нескромности, но… полагаю, что сейчас моя очередь кататься на Юпитере.

– Ваша, мисс Гилфорд?

– Именно так. Дело в том, что пока вы демонстрировали нам свое искусство наездника, мы с Пиа заключили пари… и мисс Буршье мне проспорила. Правда, Пиа?

– Да, Клэй, это правда… – к удовольствию Мэг, Сорока включилась в игру мгновенно, и как всегда, поняла замысел подруги без долгих пояснений. – У нас было пари… я продула, так что мое катание на Юпитере перешло к Мэг, и еще… и еще я должна ей шесть пенсов! Серебряных пенсов.

– Вот как! И в чем же заключалось пари с такими высокими ставками?

– Не скажу, – Пиа дурашливо надула губки, и Мэг усмехнулась про себя, видя, как способность притворяться глупенькой помогает подруге управлять мужским настроением. У нее так не получалось, но в их дружеском союзе это было бы излишним.

А Пиа не теряла времени даром и принялась звать берейтора, водившего коня вдоль забора:

– Мистер Лэндсбери, пожалуйста, подведите Юпитера поближе, я хочу угостить его сахаром… и… мисс Гилфорд сядет в седло!

– Ну хорошо, хорошо, пусть будет так, как вы решили, – уступил Клэйтон, видя, что девушку не переупрямить, да и, положа руку на сердце, ему было не так уж важно, кто из его спутниц попробует себя в роли амазонки. Главное, что он первым проехался на жеребце, и убедился, что это прекрасное вложение денег, а Лэндсбери честно заслужил свои премиальные.

– Мисс Гилфорд… – мягкий голос Эдварда проник в уши Маргарет, как рокот прибоя, и ей стоило больших усилий сохранить на лице бесстрастную вежливую маску – так сильно забилось сердце.

Примечания:

1.Англо-зулусская война 1879 года -война в Южной Африке между Великобританией и Страной зулусов. Ознаменовалась несколькими крупными сражениями, в том числе битвой при Улунди, столице зулусского королевства, завершившей войну. Итогом стала ликвидация зулусской независимости.

2. Гладкие скачки – скачки по ровной местности, без препятствий, с жокеем, сидящим верхом. Этот вид скачек очень популярный и зрелищный. Самые знаменитые гладкие скачки проводятся в Эпсоме, в графстве Суррей. Из них скачки Дарби и Оукс восходят к 1780 году. В их число входят также скачки в Аскоте в графстве Баркшир.

3. Бочка – крытый небольшой манеж от 16 до 20 метров в диаметре, используемый для работы лошади на свободе или на корде, в основном для обучения молодых и укрощения норовистых лошадей, приучения двигатьс вперед, выполнять команды. Плац – огороженная площадка для работы с лошадьми, он же – открытый манеж.

4. Эсквайр – «общий» титул дворян, обладающих собственным гербом, но не являющихся рыцарями (носящими звание «сэр») или пэрами (лордами). Сквайрами называли также мелких помещиков из числа джентри. Клэй употребляет «эсквайр» как равнозначное «джентльмен», ненавязчиво подчеркивая благородное происхождение Эдварда.

5. Имеется ввиду картина Маршалла Клакстона «Леди Годива» (1850 год).

6. Мундштук – металлическое устройство, вкладываемое вместе с трензельным удилом в рот лошади и пристегивающиеся к суголовью, которое облегчает управление лошадью при верховой езде (в особенности одною рукой), так как при этом всадник получает возможность с меньшим усилием подчинить коня своей воле. Мундштук – наследие рыцарской эпохи, он был необходим на турнирах, где от безусловного подчинения коня зависел исход единоборства, а всадник должен был помимо поводьев удерживать ещё и оружие. В 19 веке мундштуки повсеместно применялись и в боевой кавалерии. Некоторые виды мундштуков относятся также к так называемому «строгому железу», применяемому для укрощения лошади или коррекции ее поведения. Способны причинять лошади сильную боль.

7. Такая модификация трензеля действительно существует в Британии.

8. Пезада (от фр. pesade) -подготовительный элемент к прыжковым фигурам. Во время пезады лошадь, стоя на месте, поднимается на дыбы, подобрав передние ноги.

https://b.radikal.ru/b05/2010/3d/8dddd6bddfa9.jpg

9. Пассаж, пиаффе -разновидности выездковых шагов, исполняются на собранной рыси.