Читать книгу Белая Богиня - Роберт Грейвс - Страница 10

Гэльский алфавит, огам, стал использоваться в Ирландии и Британии за несколько веков до латинского. Средневековая ирландская «Баллимоутская книга» приписывает его изобретение «Огме Солнцеликому, сыну Бреса», одному из древних гэльских богов. Согласно Лукиану (II в. н. э.), Огму обыкновенно изображали в облике престарелого Геракла с палицей, облаченного в львиную шкуру и ведущего за собою толпы пленников, причем влекущего их на золотых цепях, которые протянулись от кончика его языка к их ушам. Древнеирландский алфавит состоял из двадцати букв: пятнадцати согласных и пяти гласных, очевидно соответствующих азбуке глухонемых.

Многочисленные образцы огамического письма сохранились в виде надписей на камнях в Ирландии, на острове Мэн, в Северном и Южном Уэльсе, в Шотландии, одна – на территории графства Гэмпшир, в местечке Силчестер, столице атребатов, которые участвовали во втором завоевании Ирландии белгами, приходившемся как раз на период между британскими походами Цезаря и Клавдия. Здесь мы приводим два варианта огама: первый – по монографии Бринмора Джонса и Риса «История валлийцев»[133], второй – по работе Макалистера «Тайные языки Ирландии»:

Следует заметить, что оба этих алфавита – Q-кельтские, или гэльские, так как в них есть буква Q, но нет буквы P. Гэлы (древние ирландцы) из континентальной Европы поселились в Юго-Восточной Британии за двести лет до того, как в IV в. до н. э. туда вторглись белги (P-кельты) из Галлии. По-видимому, общим языком и в Британии, и в Ирландии бронзового века был древний вариант гэльского. Единственная версия огамического алфавита, приводимая в «Оксфордском словаре английского языка» (как будто иных не существует), отличается и от варианта Риса, и от разновидности Макалистера, поскольку последний ряд согласных в ней читается M. G. Y. Z. R. Буква Y, несомненно, включена туда по ошибке, вместо NY, варианта написания Gn, как, например, во французском слове «Catalogne». В еще одной версии, опубликованной в «Мифологии Британских островов» Чарльза Сквайра, четырнадцатая буква указана как ST, а вместо буквы P дан знак X.

Роберт Александр Макалистер доказал, что в Ирландии огамическое письмо стало употребляться для составления обиходных надписей, только когда друидизм начал клониться к закату: его держали в строжайшей тайне, а если один друид и отправлял другому послание, высеченное огамическим письмом на деревянных брусках, его обыкновенно шифровали. По предположению Макалистера, четыре ряда по пять букв в каждом играли роль пальцев в азбуке глухонемых: чтобы передать любую букву огамического алфавита, достаточно было вытянуть соответствующее количество пальцев одной руки, при этом указывая в одном из четырех различных направлений. Однако такой метод коммуникации представляется не очень-то удобным. Значительно быстрее, незаметнее и проще было бы пользоваться левой рукой как клавиатурой пишущей машинки, а клавишами, на которых изображены буквы, считать кончики, средние суставы и основания всех пяти пальцев. Все буквы огамических надписей делаются с помощью насечек числом от одной до пяти, наносимых резцом вдоль края грубо обработанного камня четырехугольной формы; насечки бывают четырех видов, что в совокупности составляет двадцать букв. Полагаю, число насечек в той или иной букве указывало на тот или иной палец, считая слева направо, которому буква соответствовала в пальцевой азбуке, в то время как вид насечек указывал место буквы на этом пальце. Существовали и иные способы использования этого алфавита для передачи тайных посланий. В «Баллимоутской книге» упоминается так называемый «ножной огам» («Cos-Ogham»): автор послания садился и показывал пальцами воображаемые огамические насечки на голени, служившей вместо края камня, на котором производились насечки. При «носовом огаме» («Sron-Ogham») вместо края камня использовался нос. Эти альтернативные способы хорошо подходили, если послания передавались на некотором расстоянии; метод с использованием «клавиатуры» предполагал тесное общение. Вопрошая среди прочего: «Зачем носу спинка?» – гордящийся своими познаниями Гвион явно имеет в виду «носовой огам»; ответ на загадку – «Чтобы легче было пользоваться огамом».

Вот как, по Макалистеру, выглядят насечки огамического алфавита:

Кроме этих двадцати букв, пять сочетаний гласных использовались в языке глухонемых для передачи пяти иностранных звуков. Это были диграфы:

Ea    Oi    Ia    Ui    Ae,

призванные обозначать соответственно

Kh    Th    P    Ph    X.

В надписях эти буквы высекались очень сложным способом, с использованием насечек, совершенно отличных от остальных букв. Kh изображалась в виде креста святого Андрея, Th – с ромбиком, к P добавляли подобие решетки, к Ph – спираль, а к X – что-то вроде опускной решетки средневекового замка.

Мне кажется, древние ирландцы пользовались пальцами как клавиатурой пишущей машинки, причем гласные были удобно размещены в центре:

Юлий Цезарь в «Записках о галльской войне» отмечает, что друиды Галлии пользовались «греческим письмом» в официальных документах и в частной корреспонденции, однако никогда не фиксировали свое тайное учение в письменной форме, чтобы их ученики, «слишком полагаясь на запись, обращали меньше внимания на укрепление памяти». Макалистер предположил, что огамический алфавит в своей полной форме, с дополнительными буквами, довольно точно соответствует одному древнему, сохранившему следы семитского влияния варианту греческого алфавита. Он известен как алфавит из Формелло-Черветери и процарапан на двух вазах: вазе из Кере и вазе из итальянского города Вейи[134]. Обе они относятся к V в. до н. э. Буквы начертаны по образцу семитских народов, справа налево, и начинаются с ряда A. B. G. D. E. Макалистер полагает, что «греческое письмо» друидов было алфавитом из двадцати шести букв, на четыре буквы больше, чем в классическом греческом, хотя одну они выбросили за ненадобностью. Думаю, Макалистер прав.

Но точно ли друиды изобрели свой «язык пальцев» до того, как познакомились с греческим алфавитом? Макалистер считает, что нет, и я готов был бы с ним согласиться, если бы не два серьезных обстоятельства. Во-первых, последовательность букв в огамическом алфавите коренным образом отличается от греческого: если бы греческий алфавит был первым, который увидели друиды, то можно было бы ожидать, что они заимствуют у греков и порядок расположения букв. Во-вторых, если бы пять иностранных букв изначально входили в огамический алфавит, почему нельзя было придать им форму, сходную с прочими? Для них с легкостью можно было бы выбрать следующий облик:

И почему в «пальцевом алфавите» их не изображали с помощью максимально близких эквивалентных сочетаний согласных: CH вместо Kh, CS вместо X и так далее, – а передавали опосредованно, в виде сочетаний гласных?

То, что сочетания гласных выражают чужеземные согласные опосредованно, легко понять, глядя на приведенную выше схему пальцев. Чтобы передать звук Kh греческой буквы chi («хи»), друиды использовали сочетание латинских букв C и H, однако изображали его опосредованно, как Ea, отсылая к безымянному пальцу E, на котором располагается буква C, и к большому пальцу A, на котором располагается буква H. При этом звук H в кельтских языках не произносится, буква H имеет всего-навсего вспомогательный, служебный характер, а используется она здесь лишь для того, чтобы создать сочетание гласных A и E. Th изображается на письме сочетанием Oi, а Ph – сочетанием Ui, поскольку Th – шумный вариант D (греческому «theos» соответствует латинское «deus», «бог»), а Ph – шумный вариант F (греческому «phegos» соответствует латинское «fagus», «бук»). D располагается на пальце O, а F – на пальце U. Поэтому для того, чтобы отличить Th от D, а Ph – от F, гласные O и U в обоих случаях дополнили I, ведь I в ирландском языке используется для передачи шумных согласных. И наконец, P на письме передается как Ia, потому что буква B, которая в кельтских языках изначально произносилась как звук P (валлийцы по привычке путают эти звуки), расположена на пальце A; I указывает на то, что P и B в иностранных языках – разные звуки.

Я заключаю, что двадцать букв огамического алфавита существовали задолго до того, как алфавит на вазах из Формелло-Черветери был принесен в Италию из Греции, и что галльские друиды добавили к этим двадцати пять иностранных букв из чистого пренебрежения, дабы отказать им в мало-мальски приличном месте в алфавите. Дело осложняется тем, что древние ирландцы обозначали алфавит словами «Бет-Луш-Нион»: отсюда можно сделать вывод, что изначально последовательность букв в алфавите соответствовала ряду B. L. N., хотя она превратилась в B. L. F., прежде чем был снят запрет делать огамические надписи. Кроме того, общепринятая ирландская традиция настаивает, что алфавит родился не в Финикии, а в Греции и попал в Ирландию через посредство не Галлии, а Испании. Как указывает в своем сочинении «Взгляд на нынешнее положение дел в Ирландии» («View of the Present State of Ireland», 1596) Эдмунд Спенсер, «по-видимому, ирландцы унаследовали эти буквы от какого-то народа, пришедшего из Испании».

В своем трактате XVII в. «Огигия» Родерик О’Флаерти[135] приводит названия букв алфавита B. L. F. со ссылкой на Дуальда Мак-Фёрбиса[136], потомственного барда семьи О’ Брайен, имевшего доступ к древним рукописям:

Спросив недавно в письме наиболее авторитетного из ныне живущих специалистов по огаму Роберта Александра Макалистера, как он расценивает предположение О’Флаерти, я получил ответ, что не стоит относиться к алфавиту О’Флаерти серьезно: «По-моему, все это позднейшие изобретения, измышления досужих педантов, ничуть не лучше причуд сэра Пёрси Шафтона[137] и ему подобных». Честно говоря, я оставил это предупреждение без внимания, ибо ход моих мыслей опирается на версию алфавита, предложенную О’Флаерти, а Макалистер достаточно уважаем в научном мире, чтобы у него нашлось вдоволь сторонников, считающих, будто я пишу вздор. Однако вся эта книга родилась из предположения, что в своей поэтической загадке Гвион зашифровал тайный алфавит. А ответы на загадки, если я правильно их выбрал (хотя «Морвран» и «Мойрия», «Неештан» и «Неиагадон», «Рея» и «Рубен» на первый взгляд не очень-то похожи), настолько близко подошли к алфавиту Boibel Loth (Бойбел-Лот), что я полагаю себя вправе заявить: О’Флаерти зафиксировал подлинную традицию, восходящую по крайней мере к XIII в., а ответы на до сих пор не решенные загадки дадут пока не объяснявшиеся названия букв алфавита Boibel Loth.

Мы начинаем вторую стадию разгадывания Гвионовых тайн, поставив имя «Идрис» на место «Идра» – четырнадцатой буквы и удалив букву J из имен Jose (Joseph, Иосиф) и Jesu (Jesus, Иисус), ни одно из которых, как было прекрасно известно владеющему древнееврейским Гвиону, в своем исконном варианте не начиналось с J. Кроме того, мы можем поменять местами «Uriel» («Уриил») и «Hur» («Ор»), поскольку средневековый ирландский давным-давно утратил придыхательный звук «H» и «Ора» и «Урию» в нем легко было перепутать. Затем, если искать ответы на наши нерешенные загадки в неиспользуемых буквах алфавита Boibel Loth (Бойбел-Лот), мы получим ACAB (Акав) и JAICHIM (Иахим) и пять нерешенных загадок:

«Moiria» («Мойрия»), эквивалент имени Морвран в алфавите Бойбел-Лот, видимо, отсылает к дубравам Мамре, или Море, в Книге Бытия, где Иегова заключает завет с Авраамом, обещая благословить и возвеличить его и отдать великие земли его потомкам. Горой Мория именуется и гора Сион, а в Книге пророка Исаии (глава 18) гора Сион упомянута как «престол высокий и превознесенный» Господа, окруженного серафимами, – Господа, что рассеивает, сокрушает и попирает. «Мойрия» также напоминает греческое слово «мойра» (moira), означающее долю, жребий или распределение. Если ответ на первую из нерешенных загадок – «Мамре», или «Море», то его нужно объединить с «Я был бардом и арфистом у Деона Лохлиннского». Тогда мы должны предположить, что высокоученый Гвион сумел интерпретировать это слово как «Mor-Iah» («Мор-Иах») или «Mor-Jah» («Мор-Ях»), «бог Моря», причем слово «Mor» представляет собой эквивалент древнееврейского «Marah» – «соленое море». Фактически Гвион отождествляет Яха, бога древних иудеев, с Браном, который был не только богом Ольхи, но и богом Зерна. Это сравнение вполне оправданно. Одним из древних божеств, которым поклонялись в Иерусалиме и которых впоследствии включили в синтетический культ Иеговы, был бог урожая Таммуз. На праздник Таммуза ежегодно доставлялись из Вифлеема («града хлеба») первые снопы пшеницы. Во дни Исаии коренные жители Иерусалима все еще оплакивали его на празднике опресноков, а, согласно святому Иерониму, в Вифлееме ему была посвящена роща. Следует напомнить, что Иерусалимский храм был возведен «на гумне Аравны»[138] – имя чрезвычайно похоже на «Араун». Более того, ворон Брана был также и священной птицей Иеговы. Еще более убедительным представляется притязание Иеговы на собственный священный день – седьмой день недели. В соответствии с астрологической системой того времени неделя была разделена между Солнцем, Луной и семью планетами, а происходившие с островов Эгейского моря сабеи, жители Харрана в Месопотамии, отдали все дни недели под покровительство семи божеств: Солнца, Луны, Нергала (Марса), Набу (Меркурия), Бела (Юпитера), Белет-или (Венере), Кроносу (Сатурну). Таким образом, бога Иегову, наисвященнейший день коего – суббота, дóлжно отождествить с Кроносом, или Сатурном, то есть с Браном. Следует предположить, что Гвион отдавал себе в этом отчет и осознавал, что Уриил и Урия – одно и то же имя, а Эль и Иах (Ях) – взаимозаменяемые имена иудейского Бога.

Согласно списку названий букв по О’Флаерти, божественное имя Альфы, начертанное четырьмя буквами, – Акав. По-видимому, оно отсылает к Ахаву, царю Израильскому, или к пророку Агаву, упомянутому в Деяниях святых апостолов. Имя Агав как раз и объясняет производную от исходных загадку «Сначала я научился бойко лепетать, а уж потом обрел дар речи», поскольку Агав, согласно Псевдо-Дорофею, один из семидесяти учеников Христовых, дважды появляется в Деяниях святых апостолов. Вначале, в главе одиннадцатой, говорится, что Агав «предвозвестил Духом, что по всей Вселенной будет великий голод». Гвион притворяется, что воспринимает сочетание «предвозвестил Духом», как если бы в этом случае Агав пророчествовал безмолвно, знаками, изображая некое подобие пантомимы, тогда как позднее, в главе двадцать первой, он во всеуслышание объявил: «Так говорит Дух Святой». Однако Ахав – не божественное имя, в древнееврейском оно означает всего лишь «брат отца». Впрочем, древнееврейское слово «Acab» («акав») означает «саранча», а золотая саранча у греков Малой Азии считалась божественным символом Аполлона, бога солнца[139]. Еще в одной поэме, включенной в «Повесть», – «Века прошедшие и грядущие» («Divregwawd Taliesin») – Гвион величает Иисуса «Сыном Альфы». Поскольку в древнеирландском алфавите «Акав» является эквивалентом Альфы греческого алфавита, это означает превратить Иисуса в сына Акава, а поскольку Иисус – Сын Божий, имя Акав становится синонимом имени Бога.

Что касается обозначения «Иахим», или «Иахин», то это название получил один из двух загадочных столпов храма Соломонова; второй именовался «Боаз». (Раввины учили, что «Боаз» означает «в нем сила», «Иахим» («yikkon») – «он упрочит» и что они символизируют соответственно солнце и луну. По-видимому, эту традицию заимствовали масоны.) Как именно Соломон установил по обеим сторонам от входа в Храм два столпа под названием «Боаз» (это слово, по мнению гебраистов, изначально произносилось с согласным «l» в середине) и «Иахим», сейчас не должно нас интересовать. Нам следует лишь заметить, что «Иахим» («Jaichim») – последняя буква алфавита и что «I» в кельтской мифологии – буква смерти, ассоциирующаяся с тисом. Таким образом, «Иахим» («Jaichim») – это синоним Смерти. Еврипид в трагедии «Неистовый Геракл» использовал то же слово, «iachema», чтобы описать смертоносное шипение змеи, а как в мире появилась Смерть и что грядет после Смерти – издавна горячо обсуждалось богословами и философами. Согласно христианскому учению, смерть пребудет на земле до Судного дня.

Итак, перед нами хитроумная загадка Талиесина, разъятая на фрагменты и тщательно скомпонованная заново, с ответом на каждую из ее составляющих:

Я был башней, за возведением коей надзирал Нимрод. – Вавилон (Babel)

Я узрел разрушение Содома и Гоморры. – Лот (Lota)

Я был принят при дворе Дон еще до рождения Гвидиона; моя голова упокоилась на Белом холме, при дворе Цимбелина; неизвестно, что есть плоть моя – мясо или рыба. – Бран (Vran)

Вместе с Марией Магдалиной я узрела распятие Милосердного Сына Божия. – Саломея (Salome)

Я был штандартом, что несли пред лицом Александра. – Неештан (Ne-eshtan)

Я укреплял Моисея в земле Божества. – Ор (Hur)

Я пребывал в Ханаане, когда был убит Авессалом; крылья даровал мне гений великолепного епископского посоха. – Давид (David)

Я – верховный бард, коему нет равных, при дворе Эльфина, что ровно год и один день провел в колодках и оковах. Когда-то был я маленьким Гвионом и обрел вдохновение в котле Керридвен. Затем почти девять месяцев провел я во чреве Керридвен. Наконец я стал Талиесином. Нарекли меня Иоанном, и Мерлином Прорицателем, и Илией, но в конце концов всякий король назовет меня Талиесином. Мне открыто все тайное знание о Вселенной. – Талиесин (Taliesin)

Я пребывал с моим повелителем в Высших сферах, а потом был низвергнут в кладовую. – Кей (Kai)

Я перенес Божественный Дух чрез воды Иордана в долину Хеврона. – Халев (Caleb)

Я был престолом Господа Вседержителя; Я был бардом и арфистом у данов Лохлинна. – Мория (Moriah)

Я был взращен в Ноевом ковчеге и наставлял всем премудростям. – Ху Гадарн (Hu Gadarn)

Я некогда побывал в Индии и Азии. Теперь я стою здесь, на развалинах Трои. – Гомер (Gomer)

Я восседал на неудобном троне; мне ведомы имена звезд от севера до юга; родина моя – Страна херувимов, земля летних звезд. – Идрис (Idris)

Я пребывала на тверди небесной, на Млечном Пути, когда возводили Рим; и недвижимо вращалась вместе с тремя стихиями, сменяющими друг друга. – Рея (Rhea)

Я сначала научился бойко лепетать, а уж потом обрел дар речи; я Альфа Тетраграмматон. – Агав (Acab)

Я лежал с Господом в яслях осла. – Иосиф (Jose)

Когда Люцифер был низвергнут в ад, я наставлял Еноха и Ноя; я сидел на коне позади Илии и Еноха. Я побывал и в Каер Бедион. – Уриил (Uriel)

Я претерпевал голод вместе с Сыном Девы; Я был распят на кресте в стране Троицы; трижды я был заточен в замке Арианрод, над замком ши. – Иисус (Jesus)

Я чудо, коему нет объясненья. Я не исчезну с лика земли до Судного дня. – Иахин (Jachin)

Таким образом, ответом на загадку Гвиона будет алфавит бардов, весьма напоминающий алфавит О’Флаерти, но содержащий вместо «Мойрия» (Moiria) – «Морвран» (Morvran), вместо «Неиагадон» (Neiagadon) – «Неештан» (Ne-eshtan), вместо «Рубен» (Riuben) – «Рея» (Rhea), вместо «Салия» (Salia) – «Саломея» (Salome)[140], вместо «Гат» («Gath») – «Гадарн» (Gadarn), вместо «Урия» (Uria) – «Уриил» (Uriel), вместо «Телмон» (Teilmon) – «Талиесин» (Taliesin).

Возможно, результат разочаровывает. Что же мы установили, кроме возраста алфавита Бойбел-Лот (он примерно ровесник «Красной книги из Хергеста» XIII в., в которой приведена «История Талиесина»), и что же доказали, кроме того, что этот алфавит – не выдумка досужего педанта и не фантазия О’Флаерти?

Что ж, ко времени публикации алфавита О’Флаерти его тайну, очевидно, давным-давно утратили, и потому не было смысла и далее скрывать названия его букв. Более того, его уже обнародовали в Х в. в учебнике для начинающих бардов. Однако нельзя сомневаться, что Гвион со своим псом, оленем и чибисом не стали бы предпринимать столь невероятные усилия, дабы смешать отдельные элементы своей загадки, если бы за ней не скрывалась и в самом деле великая тайна, несравненно более важная, нежели простой алфавит. Впрочем, единственная надежда хоть сколько-то продвинуться в поисках – это установить, каков был истинный смысл букв, ведь не сводился же он к именам собственным, упоминаемым с ними вместе в загадке. Не таился ли в огамических буквах какой-то религиозный догмат?

* * *

Решив главную загадку, я осознал, что неправильно интерпретировал ее составляющую: «Я был верховным надсмотрщиком при возведении башни Нимрода», хотя и дал на нее правильный ответ. Она отсылает к тому фрагменту «Введения в науки», где строительство Вавилонской башни трактуется как лингвистические исследования (см. главу тринадцатую), проводимые в Вавилоне Фениусом Фарсой[141] и его семьюдесятью двумя учениками. Во «Введении в науки» говорится, что башню возвели из девяти различных материалов:

Эти «девять веществ» преподносятся во «Введении в науки» как поэтические аллегории

существительного, местоимения, [прилагательного,] глагола,

наречия, частицы, [предлога,]

союза, междометия.

Двадцать пять наиболее доблестных из семидесяти двух соратников Фениуса Фарсы, по преданию, удостоились чести дать свои имена буквам огамического алфавита. Имена эти

Стоит отметить, что этот список несколько несовершенен, в нем вместо Ора (Hur) упомянут Ирод (Herod), а вместо Неештана (Ne-eshtan) – Навуходоносор (Nabgadon). Последние пять имен символизируют пять «чужеземных букв», отсутствующих в каноническом варианте алфавита. «Верховным надзирателем за возведением башни» в загадке предстает не Фениус Фарса, как можно было бы ожидать, и не его главные соратники Гадел и Кей, а Babel (Вавилон), поскольку в том же разделе книги поясняется, что Babel (Вавилон) передает букву B (Б), что соответствующее им дерево – береза (Birch) и что на березовой ветке было начертано первое огамическое послание в Ирландии, а именно пять букв B (Б). Это было предостережение Лугу, сыну Этне, гласившее: «Жену твою семь раз похитят у тебя и унесут в волшебную страну или иное место, если за ней не присмотрит береза». Луг догадался, что семь букв B (Б) семь раз символизируют березу, но, чтобы восстановить смысл послания, ему пришлось превратить семь букв B (Б), изображаемых одинарными насечками, в две другие буквы той же группы, S и F (соответственно из четырех и трех насечек), начальные буквы ключевых слов послания – «sid» («волшебный») и «ferand» («страна»).

Эта загадка – убедительное доказательство, рассеивающее последние сомнения в том, что Гвион знал тайную поэтическую традицию бардов того времени.