Читать книгу Пути-дороги - Сергей Калабухин - Страница 10

Жизнь делалась несладкой, это ясно виделось по мрачнеющим лицам покупателей. Наташа и за собой заметила, что улыбаться стала реже, а смеяться, кажется, и вовсе разучилась. И сотрудницы, даже самые смешливые, смеяться перестали. И грузчик Саша невесёлый. И несноснее день ото дня характер у Ларисы Гелиевны. Её мелочные придирки угнетали. Она даже Лукьяновну, своего зама, доводила такими придирками до сердечных приступов. Скверно было на работе. К моменту закрытия вечером накапливалась такая душевная усталость, что по пути домой Наташе не доставало сил отвечать на вопросы Ксюши, та, повзрослев, не скакала туда-сюда, как прежде, а чинно шла рядом и беспрестанно задавала и задавала наивные свои вопросы. Отвечая ей невпопад, Наташа взглядывала иногда вперёд с надеждой, но нет, загадочный Слава Левенцов не появлялся больше.

Продторг между тем лихорадило в преддверии перемен, связанных с приватизацией торговых точек. Однажды Наташа пошла на общее собрание в Продторге. Речей было много, одна другой непонятней. Работникам предлагалось внести денежные взносы в планируемое на базе Продторга товарищество с ограниченной ответственностью. Обещались фантастические дивиденды в будущем. Один из выступавших обратил на себя внимание. Это был директор хлебозавода Борис Павлович Кулагин. Обращаясь не столько к сидящим в зале рядовым работникам, сколько к столу президиума, за которым было продторговское руководство, он предложил взять на баланс хлебозавода 43-ий магазин. То, что речь идёт о магазине, в котором она работает, до Наташи дошло, лишь когда сидевшая в первом ряду Лариса Гелиевна возмущённо крикнула:

– Ещё чего! Нам и в Продторге хорошо.

– Вам – это кому: лично вам, Лариса Гелиевна или коллективу магазина? – улыбнулся Борис Павлович и, глянув в зал, спросил:

– Есть тут представители коллектива сорок третьего?

Наташа подняла руку.

– Ба, Лариса Гелиевна, не стыдно вам таких красавиц в тени держать? – воскликнул директор хлебозавода и игривым голосом добавил. – Лоб расшибу, но выцарапаю вас у Продторга. Как ваша фамилия, красавица?

– Фадеева, – смущённо ответила Наташа.

– А зовут?

– Наташа.

– Ну так как, Фадеева Наташа, под мою юрисдикцию пойдёте? – Кулагин смотрел на неё с откровенным любованием.

– Это не от меня зависит, – ответила она.

На следующий день, в самый разгар работы, когда пошёл народ с завода, Лариса Гелиевна крикнула Наташу к телефону.

– Фадеева? – услышала она в трубке голос директора хлебозавода.

– Да, я.

Лариса Гелиевна стояла рядом, сверля раздражёнными глазами.

– Имею предложение к тебе, – сказал Кулагин. – Поскольку магазин рано или поздно перейдёт ко мне, я обязан позаботиться о твоём профессиональном росте…

В незанятое трубкой ухо доносились возмущённые крики очереди из торгового салона. Лицо Ларисы Гелиевны багровело.

– Простите, я очень занята сейчас, – сказала Наташа в трубку, – покупатели там кричат.

– Запиши телефон. Как освободишься, непременно позвони. – И Кулагин продиктовал ей номер телефона.

Когда схлынул народ и ушла в Продторг заведующая, Наташа набрала продиктованный Борисом Павловичем номер телефона. Услышав властное директорское «Слушаю», она представилась:

– Это Фадеева Наташа.

– Прекрасно! – голос в трубке стал игривым. – Так вот Наташа, заботясь о профессиональном росте своих будущих кадров, я забил вакантное место для тебя на бухгалтерские курсы. Бухгалтер нынче всё равно что канцлер в прошлом веке – сверх престижно, перспективно. Возражения имеются?

– Нет, я очень вам признательна, но…

– Потом будешь благодарить. Завтра с паспортом и документом об образовании… У тебя десятилетка?

– Да. И торговое училище ещё.

– Прекрасно. С этими документами завтра к десяти утра приходи к вечерней школе, знаешь, где она?

– Да.

– На втором этаже там приёмная комиссия. Скажешь, ты от Кулагина, и отдавай документы, больше от тебя ничего пока не требуется.

На следующий день Наташу без единого вопроса зачислили на бухгалтерские курсы. Учёба должна была начаться в сентябре, занятия планировались в вечерние часы. Наташа написала заявление Ларисе Гелиевне с просьбой сократить ей рабочее время в дни занятий. Разгневанная Лариса Гелиевна заявление не подписала. Наташа решилась позвонить Кулагину.

– Нет проблем, – жизнерадостно воскликнул тот, узнав о её неудаче. – Подожди, не клади трубку.

Наташа услышала, как Кулагин набирает номер на другом телефоне.

– Привет, Вась, это я. Как головка после вчерашнего? – спросил он ласково. – Норма-ально? Слушай, и у меня на удивление. Это потому, что коньяком запили вместо кофе. Слушай, к тебе завтра придёт обаятельная продавщица из вашего сорок третьего магазина, Фадеева Наталья. Ей заведующая заявление там какое-то не подписывает, взгляни. Да… – Наташе неудобно было подслушивать чужой разговор, но повесить трубку она не решалась. – Э, нет, Вась, я вперёд. Да, слушай, ты не забыл, что у Фемидыча послезавтра именины? Как у какого Фемидыча? А говоришь, головка в норме! Нельзя, Вась, про Фемиду забывать, хоть и с опохмелья, я вот ему про твою забывчивость-то доложу. Хотя его люди и так наш разговор сейчас записывают. А-а, вспомнил! Насчёт подношения подумай. Я думаю уже… Так насчёт Фадеевой Натальи из сорок третьего не позабудь. Она заявление к тебе придёт подписывать, не забудешь? Ну бывай.

Кулагин вновь заговорил с Наташей.

– Алло, Фадеева, ты ещё здесь? Иди завтра со своим заявлением к директору Продторга Василию Петровичу Цуканову. Я его предупредил о тебе.

– Спасибо, Борис Павлович! – пролепетала Наташа и с облегчением повесила трубку.

Назавтра Наташа пришла к директору Продторга. Цуканов в полсекунды пробежал глазами её заявление и, ничего не спросив, черканул на нём размашисто: «Просьбу удовлетворить».

Сентябрь уже был близок. Наташа с Ксюшей готовились к предстоящей им обеим учёбе. После завтрака, как на праздник, шли они в город высматривать и приобретать к началу занятий учебники, тетради, карандаши, линейки, авторучки. Вернувшись с покупками домой, радостно листали приобретённые книги. Ксюша, знавшая уже алфавит, училась самостоятельно читать. Они даже телевизор перестали включать по вечерам.

И вот пришло первое сентября. Утром Ксюша поднялась раным-рано и сразу начала собираться к выходу в «большой свет». Целый час крутилась перед зеркалом. Подходя к школе, они увидели море цветов. Погода была чудесной. Празднично одетые учительницы с добрыми улыбками собирали своих первоклашек. А вечером ощутила себя первоклассницей и Наташа. Занятия бухгалтерских курсов проводились в одном из классов городской вечерней школы.

Скоро, однако, Наташа почувствовала, как трудно совмещать работу с вечерним обучением. В свободные от работы дни надо было выполнять домашние задания. На отдых времени не оставалось. Работа – курсы – сон, и больше ничего. Хорошо, что хоть дочка выросла, никаких забот с ней, всё сама умеет.

В октябре дохнуло холодом, будильник стал пищать ещё гнусавее. На курсах после магазина клонило в сон, а поздним вечером, когда Наташа укладывалась спать, в голове промелькивало: «Ну кончу курсы. Ну повезёт устроиться бухгалтером. А дальше? Ксюша вырастет, замуж выйдет, и останусь я одна-одинёшенька». Всякий раз в связи с такими мыслями она вспоминала Славу Левенцова. Это было удивительно. Покойный муж, как живой, перед глазами, но давно в ней никаких чувств не пробуждает, а Славин облик и вспомнить-то как следует не удаётся, однако стоит лишь о нём подумать, всё вокруг сразу милым делается.

А на работе только и разговору было, что о слухах по приватизации торговли. Однажды в обеденный перерыв заявился Борис Павлович Кулагин. Молодцевато выскочил из машины и по-спортивному пружинящими шагами направился прямо к двери. Наташа открыла ему и опустила глаза, увидев любование в его энергичном взгляде.

– Где начальство, девушки? – властно спросил он у Лукьяновны.

– В Продторге, – буркнула Лукьяновна. – К четырём придёт, сказала.

– Прекрасно, обойдёмся без неё. У меня имеется предложение к трудовому коллективу. Как вы знаете, грядёт обвальная приватизация, ваш Продторг – закоренелый консерватор. Ваше руководство будет до последнего тянуть. А чем раньше этот вопрос решить, тем лучше. Предлагаю перейти под юрисдикцию моего хлебозавода. Если вы проголосуете за переход ко мне, то так оно и будет. Собрание в Продторге по этому вопросу завтра. Всё в ваших руках, подумайте.

Остановив взгляд на Наташе, Кулагин попросил:

– Закрой за мной, пожалуйста.

Наташа в смущении застыла на стуле, но сидевшая рядом Люба подтолкнула её, и она встала и пошла к выходу, Кулагин следом. Отодвинув засов, Наташа распахнула дверь и медленно подняла глаза на Кулагина.

– Надоело ходить в подневольных здесь? – проговорил он тихим, вкрадчивым, но дружелюбным голосом. – Потерпи немного, одна перспективная задумка есть.

Вернувшаяся из Продторга Лариса Гелиевна, узнав о посещении Кулагина, принялась стращать:

– Он вам тут золотые горы, верно, наобещал за переход к нему? А знаете, почему у него на заводе зарплата большая? Потому что он муку по мафиозным каналам по дешёвке достаёт. Раньше за это посадили бы, а теперь всем наплевать. А вы подумали, что будет, если ему каналы эти перекроют? Чем он тогда зарплату будет вам платить? Вышвырнет вас на улицу и умоет руки. Сам-то он не пропадёт, миллионы уже нахапал. А вы что будете делать? Нет, девочки, и не берите в голову переходить. Продторг – это надёжно, держитесь за Продторг. Директор у нас человек дальновидный, в авантюры не полезет и интересы наши соблюдёт. Со временем акционируемся, дивиденды станем получать, первыми людьми станем в городе, вот увидите.

Перспектива стать первыми людьми продавщиц заворожила, и назавтра большинство из них проголосовало против отделения от Продторга. Лариса Гелиевна торжествовала.

Атмосфера в магазине день ото дня делалась всё хуже. Наташа, избегая тяжёлых мыслей, мечтала о несбыточном, о собственном магазине, пусть самом маленьком, но своём. Она бы очень хорошо всё в нём устроила. Главное, чтобы коллектив был как одна семья. Чтобы так же уютно было на работе, как и дома. И чтобы и тело не перетруждалось. Она бы не стала, как Лариса Гелиевна, следить, как бы кто не присел без дела. Она, напротив, следила бы за тем, чтобы сотрудники не забывали устраивать раз в час десятиминутный отдых, для этого достаточно иметь в резерве одного профессионального работника. Обидно было, что мечта эта вряд ли когда-нибудь сбудется. Но были и другие, не казавшиеся такими сказочными, мечты, и среди них первая – о Славе Левенцове.