Читать книгу Полночные тени - Сергей Тягунов - Страница 10

Впереди возвышался резной трон.

Существо, восседавшее на нем, напоминало скорее слона, чем человека. Огромная бугристая голова с вмятинами на лбу, длинный хобот, увитый синими прожилками, загнутые длинные бивни, торчащие из уголков длинного рта.

Внимание привлекали глаза – глубоко запавшие, обсидиановые, поблескивающие. Они пропускали через себя, анализировали, оценивали и выносили вердикт.

Всё остальное тело существа перекосило, будто когда-то давно оно рухнуло с гигантской высоты, зажило, но не смогло побороть увечья: толстые ноги полулежали на троне, руки дрожали и вздрагивали на коленях, плечи перекашивались.

Одним словом – урод.

– Это тогер? – спросил шепотом Мантас.

– Похоже, – неуверенно ответил Лиогвен. О полулюдях-полуслонах он слышал только в сказках.

– Он и есть Морской предатель?

– Другого трона я здесь не видел.

После аллеи они тогда поднялись по широкой лестнице, ведущей в крепость. Весь путь их провожали взглядами существа, населявшие древнюю твердыню. Обычно они горбились у стен, не преграждая им дорогу; глаза их горели злостью и страшным голодом.

Воины в ржавых зеленых доспехах, ходячие мертвецы с ввалившимися носами, бледные адепты в красных рясах – все они ждали, когда он, Лиогвен, и Мантас пройдут мимо, чтобы затем встать за их спинами, отрезать путь назад.

Блуждать пришлось долго. Узкие коридоры сменялись широкими коридорами; одни залы перетекали в другие. Своды то нависали над самыми их головами, то исчезали во тьме.

Лиогвен подмечал, насколько странной оказалась крепость: некоторые колонны торчали из земли и ничего не подпирали, порой в переходах исчезал потолок, и черное небо наблюдало за ними; зеленая плесень на стенах превращалась в тонкое нагромождение металлических спиц, изящные мраморные скульптуры неизвестных героев при определенном угле обзора становились уродливыми карликами. На арках красовались то гигантские людские черепа, то кривые негодные к битве двуручные мечи – огромные, массивные и столь же отвратительные.

Порой Лиогвен и Мантас выходили на балюстрады, что вели по улице. И тогда спертая влажная вонь сменялась чистым запахом океана, на языке возникал солоноватый привкус.

Взгляд, конечно, падал на гигантскую водяную стену, все ближе подбиравшуюся к цитадели, однако все внимание на себя брало ночное небо. Тяжелые свинцовые тучи растаяли, – и на их место пришли мерцающие красным, зеленым, желтым звезды.

Практически у самого зала бога Лиогвена и капитана остановил ходячий скелет в пластинчатых доспехах; его ухмыляющийся череп изъела зеленая плесень. В глубине глазниц сверкал противоестественный алый свет, будто внутри лежали умирающие угли.

Скелет молчаливо отобрал у них склянки – Лиогвен и Мантас не стали сопротивляться – и впустил в зал.

Там-то они и столкнулись с восседающим на троне тогером.

– Зададим ему вопрос или будем молчать? – спросил Мантас.

– Пусть сам первый начинает, – ответил Лиогвен.

– У тебя больше никаких трюков не припасено?

– Есть осколки фиолетового камня, но времени на жидкие бомбы нет.

– А ножа за пазухой?

– Полагаю, у тебя есть.

– Саблю я отдал, но уродец не стал проверять плащ. Два кинжала – вот и всё наше оружие. Против гигантского тогера.

– Лучше, чем ничего.

– Святые слова. Если дела зайдут далеко, успею перерезать себе горло.

Лиогвен хмыкнул, посмотрел в глаза капитана.

– Хотел сказать тебе спасибо, – сказал.

– Это за что еще?

– Что остался со мной до конца. Не бросил умирать на улицах. Не кинул в руки чудовищ. Мне приятно думать, что, возможно, последние мгновения я проведу с достойным человеком.

– И тебе спасибо за теплые слова, парень. Ты тоже не промах. Жаль, конечно, Мию. Надеюсь, она еще жива. И найдет выход.

– Лучше бы она была мертва. Иначе ей придется пережить весь этот кошмар.

Мантас вскинул голову и махнул рукой наверх.

Лиогвен проследил за его взглядом.

Потолок прямо на глазах исчезал, растворялся, разлетаясь на тысячи пепельных лепестков. Темное звездное небо разверзлось над их головами; в ноздри ударили запахи моря – соли, водорослей и рыбы; голова закружилась, стала легкой.

Ощущение свалившейся безграничной свободы опьянило, защекотало затылок сотней невидимых иголочек.

Вздох детской радости сорвался с губ: на небе проступал прекрасный величественный город с длинными башнями, запутанными улицами и толстыми стенами – точная копия того места, где он, Лиогвен, оказался.

Звезды собирались друг с другом в витиеватый сложный узор, в котором без труда угадывались приземистые домики и арки переходов.

Сотканные из частиц света колодцы. Храмы с пузатыми куполами. Колокольные башни. Протяженные стены с горельефами на них.

Волшебный город отделяло от реальности бесчисленные стадии, однако взгляд все равно выхватывал самые мелкие детали.

Нестерпимо захотелось оказаться там.

Возникла железная уверенность, будто среди призрачных улиц можно найти покой. Ни болезней, ни голода, ни жажды. Нет места переживаниям и тревогам. Каждый день полон радостями и приключениями.

Смерть больше никого не заберет – ведь душа оставалась бессмертной, нетленной…

Пальцы сжались в кулаки, мышцы шеи напряглись, а плечи едва не перекосило от напряжения.

Чудовищным усилием воли Лиогвен опустил глаза – на миг заметил, с каким благоговением Мантас смотрел наверх, как его губы растягивались в широкой счастливой улыбке, как разгладилось лицо.

Тогер на троне внимательно наблюдал за ними.

Длинный палец, оканчивающийся острым когтем, царапал металл подлокотника. Грудная клетка медленно поднималась и опускалась. Белая поверхность бивней поблескивала, словно присыпанная алмазной крошкой.

Лиогвен было сделал шаг к нему, когда заметил по левую сторону от трона темную фигуру.

Отец.

Это был он, никаких сомнений.

Согбенный, уставший, с тенями под глазами.

Открытое лицо отца и руки уродовали глубокие рваные раны, кровь стекала с них и ручейками устремлялась по пыльному дорожному плащу к мраморным плитам. Обвиняющий взгляд сверлил насквозь, проникал вглубь, будил боль души.

Губы кривились в ехидной усмешке.

– Ты ненастоящий! – выкрикнул Лиогвен.

– Преклони колени пред Морским предателем, сын, – сказал отец. Голос его звучал уверенно. – Ибо он настолько велик, что пробудил меня от вечного сна.

– Неправда! Уходи! Ты морок!

Отец сделал несколько шагов к нему.

В нос ударил запах алхимических смесей – серых солей, белой кислоты и душной серы.

– Сын, разве ты не рад меня видеть?

– Считаешь, будто я настолько глуп и поверю демону?

– А даже если я не человек, разве это что-то меняет?

– Отвечай на мои вопросы! – потребовал Лиогвен.

– Годы совсем тебя не изменили, сын.

Лиогвен медленно выдохнул сквозь сжатые зубы.

Внутри забурлила злость.

– Мы связаны друг с другом, – сказал отец.

– Чего тебе надо?

– Задай этот вопрос, прежде всего, себе. Сейчас решается твоя судьба.

– Морской Предатель умеет говорить только через марионеток?

– Мальчик мой, думай! Перед тобой существо, способное менять реальности. Открывать входы в иные пространства. Поворачивать время вспять. Я в действительности твой отец – его подарок для тебя. Ибо ты больше всего на свете жаждал простить меня. И вот я здесь.

– А взамен?

– Взамен ничего. Тебя отпустят обратно в твой привычный мир, целого и здорового. Если ты того пожелаешь, конечно. А можешь остаться здесь навсегда.

– Мне кажется, выбор очевиден.

Отец рассмеялся.

Его тело мелко затряслось, несколько кровавых капель со щек упало на мраморные плиты.

– Опять ты защищаешься, сынок. Но на тебя никто не нападает.

– Тогда просто сгинь!

– Да послушай же, дурень! Есть шанс всё остановить. Прекратить движение колеса страданий. Для тебя. – Он опустил голову. – Прости меня. И отпусти. Хватит страдать. Хватит искать поводы сделать себе больно. Хватит тратить жизнь на пустую борьбу. Вон он, я, стою перед тобой. Открытый и честный.

– И все это Морской предатель делает по доброте душевной? – спросил Лиогвен.

Он посмотрел на Мантаса, надеясь на его помощь.

Но призрачный город в небесах захватил всё его внимание. Тот отражался ярким блеском в его глазах.

– Морской предатель – добрый бог, – ответил отец. – Он ненавидит несправедливость. И всех своих детей он оберегает даже после смерти. Понимаешь?

– Да, да, да, – перебил Лиогвен. – У него в реках течет ягодное вино, стены домов сделаны из пряников, а вместо дерьма из человека вылетают бабочки. Я уже достаточно в жизни повидал, чтобы не верить в подобную чушь. А сейчас ты начнешь мне угрожать, «папа»! – Он не сдержал иронии на последнем слове. – Мне не нужна помощь ничьих богов. Даже добрых.

Отец замолчал. Уголки его губ опустились, глаза заблестели. Одна из слез скатилась по щеке, перемешалась с каплей крови. Лицо сделалось безмерно печальным, полным черной тоски. Его левая рука оперлась о малую часть трона, тело качнуло.

Лиогвен перевел взор на Морского предателя.

Тот не выказывал недовольства – гордо сидел, выпрямившись; слоновья морда была опущена вниз; указательный палец продолжал выстукивать непонятный ритм на подлокотнике.

Длинный хобот подрагивал в воздухе. Стальные пластины доспехов отражали серебристый блеск призрачного города.

– Выбор сделать придется, – сказал отец.

– Я…

Но договорить ему не дали.

– Ты или Миа? – громогласной спросил старик. – Кого ты спасешь?

– Что… Я… Мне… – Губы не желали слушаться. – Она мертва… После шторма выжили я и Мантас…

– Посмотри за спину.

Лиогвен обернулся.

Сердце Миа замерло в тот миг, когда взгляд упал на любимого.

Тепло прокатилось по телу, радость растянула губы в улыбке. Колени едва не подогнулись от счастья.

Лиогвен!

Смысл её жизни. Её солнце.

Миа, не обращая внимание на предостережения Хешитаса, побежала к нему.

Над её головой что-то сверкало и сияло, однако она усилием воли сосредоточила всё внимание на любимом.

Он рядом. Он тут.

Всё её путешествие с гигантом до Цитадели заняло большую часть дня. Стена океанской воды сжималась и следовала за ними по пятам. Им пришлось наплевать на безопасность – в таком интенсивном темпе им едва хватало сил просто шагать.

На их дороге больше не попадались монстры, никакая склизкая тварь не пыталась выпрыгнуть из тьмы домов. Словно кто-то позволил им находиться в городе.

Ситуацию осложняла только хромота Хешитаса. Бронзовый протез то и дело застревал между камнями, старыми ступенями или плитами на мостовой – и им приходилось тратить драгоценное время.

Сам здоровяк просил бросить его, но Миа лишь мотала головой.

Если они и сгинут тут, то только вдвоем!

На подступах к Цитадели им на пути начали попадаться существа. Бледнокожие, скрывающие фигуры в алых плащах, с накинутыми на голову капюшонами. Обойти их не получилось, а потому пришлось идти под их пристальными взглядами.

В тот момент Миа внутренне простилась с жизнью – сил больше не оставалось. А когда над домами поднялся гигант, достающий практически купола неба, бороться больше не имело смысла. Их сломили. Оставалось только идти вперед.

Сама Цитадель Мии запомнилась плохо: голова отяжелела, мысли двигались с ловкостью улиток, а окружающая действительность стала серой, поблекшей…

Ровно до настоящего момента.

Усталость спала с нее, как старый пыльный плащ, и ноги понесли к любимому.

Она рухнула в его объятия.

Губы нашли его губы, горячие и нежные. Руки крепко обняли плечи; пальцы сдавили одежду. Вся вселенная перестала существовать.

Только он один. Только он рядом. Жизнь или смерть – неважно, лишь бы с ним.

– Ты в порядке? – прошептал Лиогвен.

– Да. А ты?

– И я.

– Тебе не причинили вреда?

– Все хорошо.

– Я люблю тебя.

– А я люблю тебя.

Их фразы получались рублеными и кривыми, однако они все равно понимали друг друга.

Наконец, Миа немного пришла в себя и осмотрелась. Взгляд упал на фигуру в пыльном плаще.

Сначала она ей показалась смутно знакомой, затем осознание прострелило насквозь – вперед стоял отец Лиогвена. Живой, пусть и изуродованный. Кровь, точно слезы, стекала с его лица.

Кожа колдуньи покрылась мурашками, а вдоль позвоночника пробежала ледяная волна.

Миа обратила внимание на то, что вместо потолка в зале растекалось бескрайнее ночное небо. Призрачный звездный город ткался над их головами, манящий, прекрасный, чудесный, волшебный…

Часть её души будто перетекала туда, вес под ногами исчезал, и тело воспаряло; приходило понимание: прежняя реальность была неидеальной, тяжелой, скучной, а там, на этих сияющих улочках, царили справедливость, покой и любовь; только протяни руки – и унесешься туда.

Миа встряхнула головой, прогоняя наваждение. Мельком приметила тогера на троне.

Затем она посмотрела на любимого, силясь сосредоточиться на происходящем. Зал пропитывало колдовство.

– Ты или она? – спросило существо, похожее на отца Лиогвена.

– Я не стану играть по твоим правилам!

– Выбора нет, сынок. Ты уже играешь.

– Мы уходим отсюда!

– Куда? Город окружен океанской стеной. Пожелай Морской предатель – и здешние улицы исчезнут в пучине. Вместе с вами.

Брови Миа сошлись на переносице.

Она пыталась понять диалог.

– О чем он? – спросила.

– Я предлагаю сыну сделать выбор: или он отправится в звездные чертоги, или – ты, – ответило существо с лицом отца Лиогвена. – Тот, кто останется здесь, умрет.

– Я выбираю Миа!

– Решение не принимается.

– Это еще почему? – спросил Лиогвен. – Думай, почему.

– Ты даешь мне выбор без выбора! А потом еще и насмехаешься надо мной.

Он сжал кулаки, сделал было шаг к существу, но Миа положила ладонь ему на плечо и помотала головой.

Ее мысли неслись вскачь, ища решение головоломки.

– Ты всю жизнь любил только себя, – начал «отец». – И на всех смотрел свысока. Я действовал ради благополучия семьи – но все равно мой собственный сын презирал меня. Ты перенял мою особенность: люди для тебя – лишь ступеньки к достижению целей. Так было с раннего детства. Ты использовал меня, чтобы познать секреты алхимии. Ты использовал эту девушку, чтобы иметь весомый довод отравить меня. И сейчас, думаешь, я поверю твоим словам? – Вранье! – закричал Лиогвен. – Ни слова правды.

– Тогда убеди меня. И всё закончится.

Миа обернулась.

Хешитас застыл на середине зала и с выражением идиота пялился в звездное небо над залом. Рот был распахнут, мышцы лица разгладились, глаза, не моргая, уставились вверх, руки вдоль тела.

Недалеко от здоровяка стоял капитан корабля – Мантас, если она правильно помнила, – и также отрешенно смотрел на призрачный город.

Помощи ждать было неоткуда.

– Убеди меня, – повторило существо. – Подбери правильные слова— и мы разойдемся. Можешь даже не прощать своего уставшего грустного отца.

– Я… Я… – Лиогвен едва ворочал языком.

– Я начну, – сказала Миа.

– Говори, – разрешило существо, кивнув.

Она внутренне собралась.

Возникло нестерпимое желание поднять голову и взглянуть на звездное небо. Под кожей шеи будто забегали тысячи муравьев; горло сжал невидимый обруч.

Она принялась говорить:

– Лиогвен эгоист. По крайней мере, так кажется со стороны. Он постоянно погружен в себя, во время работы никого не замечает. Да и на отдыхе зачастую витает в облаках. – Миа сильнее сдавила кулаки. – Но это всё – показное. На деле он настолько ранимый, что любая мелочь способна увести его в бездну. Внешне он немногословен, порой груб и при любой попытке узнать, как у него дела, ощетинивается. Однако Лиогвен подмечает любые внутренние изменения окружающих. В одиночестве ему комфортно потому, что чужая боль делает больно и ему. Он погружается в людей с головой. Уязвимый, чуткий, добрый, искренний, честный и сильный – такой он.

Даже от такой небольшой речи на лбу выступили градины пота, во рту пересохло.

Миа пошатнулась.

– Могу возразить, – сказал «отец». – С детства Лиогвен обладал слабым характером. Если бы я ему не помогал, он бы ничего не добился. Любое занятие ему быстро наскучивало – приходилось силой заставлять его выполнять поручения. Смешно, но он до десяти лет не умел даже завязывать сандалии. Тупость, лень, апатия – вот его основные черты. Правда, я совершенно не учел еще одну его «способность». – Существо сделало особый акцент на последнем слове. – Жестокость. Ради своих целей мой сын не гнушается ничем. Смерть других его даже забавляет. И глубоко внутри он об этом знает. Пустой, с мертвой душой, ни на что неспособный, глупый – такой он.

Лиогвен весь трясся.

Глаза его блестели, однако ни одна слеза не скатывалась по щеке. Под скулой вздувалась жила, готовая порваться. Лицо было белым, точно мел.

– Ты… Ты… – Он с трудом выплюнул первые слова. – Жалкое отродье! Мне стыдно понимать, что ты мой отец, кровь от крови, плоть от плоти! Ты лжешь в каждой детали! И говоришь так, будто знаешь меня насквозь, будто читаешь мои мысли. Но это неправда! Неправда! Я другой человек! А тебе не дано постичь других! Всю свою жизнь я терпел твои выходки. Когда ты орал на меня или на маму, я молчал. Не сопротивлялся. Когда ты бил меня или маму, я ждал только твоей усталости. Я был слишком маленьким – и не мог дать отпор. А заступиться за меня было некому. Ты убил маму! Отравил её! Уничтожил того человека, что любил меня всем сердцем. И я не забыл. Долгие годы я копил злость и ярость, чтобы отомстить. – Он опустил голову. – Веришь или нет, но твоя смерть принесла покой. Удовлетворение. Я не стыжусь своего поступка. Можешь говорить, что угодно. Можешь играться с нами. Но я останусь уверен в одном: я тебя никогда не прощу. Твоя смерть стоила того. И я способен на чувства. И я люблю Мию. И я хочу, чтобы она жила…

Она отвлеклась на звездное небо лишь на миг, – и взгляд замер на призрачных волшебных шпилях.

Снова реальность, настоящая жестокая реальность, отошла на второй план.

Миа собрала волю в кулак и…

Голоса Лиогвена и существа доносились словно за тысячи стадий от неё.

– …Не… лю…

– Я… уй… ир…

– …Как… ей…

– …Та… жи…

А звездное небо всё приближалось к ней.

До ушей доносились радостный звон колоколов, возгласы ребятишек, шум листвы деревьев, пение птиц. Воля сдавалась под напором такой красоты: низкие домики в окружении садов, лабиринты аллей с фонтанами, огромный порт с тяжелыми кораблями.

Миа попыталась отогнать видения, закрыть глаза, однако её веки словно перестали существовать.

И все равно она напрягла мышцы шеи, пожелала повернуть голову – и ничего.

Но память ей еще принадлежала.

…Лиогвен сидит на скамейке, совсем еще юный. Тень от дуба укрывает его от палящего сегодня солнца. На коленях лежит книга в желтом кожаном переплете…

Звезды перемигиваются зеленым, желтым, красным. Дух захватывает от черной бесконечности, раскрывающейся перед ней. Словно смотришь в огромный глубокий колодец.

…Миа смотрит, как Лиогвен колдует со склянками на алхимическом столе. Из бронзовых носиков в воздух поднимаются завитки дыма. Кипит розоватая жидкость в склянке; под ней танцуют языки пламени…

Призрачный город оживает прямо на глазах: на улицах возникают силуэты людей, вода бьет из фонтанов, флаги на верхушках башен начинают реять от воображаемого ветра.

…Его горячие губы целуют её груди, скользят к солнечному сплетению – и к животу. От сладкой истомы глаза закрываются, а из горла вырывается стон. Её пальцы погружаются в гриву его волос…

Звездный город – вот он, только протяни руку. Ни болезней, ни старости, ни разочарований. Реальность, которой управляет бог – бог понимающий, сочувствующий, добрый и заботливый.

…Лиогвен гладит её волосы в ночи. Думает, будто она спит. А она отгоняет сонливость изо всех сил, так ей хочется еще немного побыть с ним. Ведь завтра опять учеба…

Миа растворяется в небытие.

Мантас, Хешитас и Миа стояли в зале в абсолютной тишине. И значило это только одно – колдовство цитадели забрало их.

Остался только он.

Глаза жгло, будто в них насыпали песка, веки оставались раскрытыми, пусть и приходилось прикладывать неимоверные усилия. Мир расплывался. Звезды над его головой блестели и манили.

– Я задам свой вопрос в последний раз, сын: кого ты выберешь для спасения? Себя или девушку?

– И ответ мой не изменился, “отец”. Я отдам свою жизнь за Миа.

– Пусть так и будет, – с удивительной легкостью согласился он.

Кровь перестала стекать с его щек, кожа приобрела синеватый оттенок – такой, как у трупа. Из глаз исчез живой блеск, сменился стеклянной пустотой. Мышцы лица в один миг расслабились, и его выражение наполнило сердце животным страхом.

Отец хлопнул в ладоши.

Трон заскрипел, в зале раздался протяжный долгий вздох

Лиогвен поддался импульсу – и повернул голову в сторону Морского предателя.

Тот смотрел прямо на него, черные шарики глаз буравили его насквозь, раздирали душу слой за слоем, точно луковицу.

И он ощутил, как тело стало легким, воздушным.

Черная бездна звала его, обещала вечный покой и тишину.

Пустота. Абсолютная тьма. Несуществование. Без мыслей. Без эмоций. Без сомнений. Без всего.

Лиогвен понял, что всю жизнь именно к этой бездне и стремился.

Он устал, так сильно устал.

И потому позволил себе исчезнуть, раствориться во взгляде божества. Но прежде, чем уйти навсегда, до ушей докатился голос отца:

– Ты сделал свой выбор. Но последует ли ему Миа?

Укол страха, мимолетный, мгновенный, ледяной, – но ничего уже было сделать нельзя.

Он исчезал.

Мрак. Точно погрузился в черную воду с головой.

Ни идей, ни страхов. Пустота.

Само время застыло.

Непринятие. Нежелание. Небытие…