Читать книгу Полночные тени - Сергей Тягунов - Страница 2

1.

Взгляд в очередной раз упал на черный круг пещеры.

Горло сжало, виски сдавило. Ладонь инстинктивно легла на рукоять сабли.

Все надежные источники говорили, будто именно тут обитает загадочный Круг. Будто они достигли тех невероятных высот магического мастерства, когда реальность поддавалась их единоличной воле. Будто имели связи даже с самим Морским предателем и Костяной матерью.

Для Нашанхая – или просто для Наша – они оставались обыкновенными фанатиками.

Слуга-За-Сто-Оболов махнул рукой в сторону тропы.

На его иссеченном морщинами, загорелом лице красовалась неизменная ухмылка. Только глаза его совсем не «смеялись». Выглядели двумя слюдяными осколками. Как подсказывал опыт, такие глаза бывают у тех, кому не повезло столкнуться с нечто невозможным.

Например, с Ваарамой.

Или с Ромбическим Яри.

Однако Нашу не осталось ничего, кроме как подавить страх силой воли.

В конце концов, это была лишь работа.

За неё платили – и платили щедро. Получилось бы у него иметь мраморный особняк со слугами в столице Геткормеи? Или позволить себе носить лучшие шелка? Или наравне общаться с самим Царем?

Конечно, нет.

Судьба с детства подталкивала его к нищенскому существованию наемника…

От жары его кожа на лице натягивалась; капли пота скатывались градинами со лба, жгли уголки глаз; губы трескались. Солнце, этот клятый светящийся диск, висел над головой, жаждал иссушить, вытянуть всю влагу – без остатка.

День обещал выдаться утомительным – таким, к наступлению сумерек которого раскалывалась голова.

– Так мы заходим, господин? – спросил слуга сухим надтреснутым голосом.

– Конечно, – ответил Наш. – Хочу лишь осмотреться. Понять, не подставил ли ты меня.

– Обижаете! Я никогда вам не врал, господин.

– Пойдем.

Ноги понесли его в пещеру.

2.

Царь восседал на троне.

Его пальцы аккуратно гладили рельефных львов на подлокотниках, скользили по их золотым мордам, острым зубам и изгибам лбов…

Взор не сразу отмечал странность. Она зарождалось в солнечном сплетении, грызло сознание необъяснимой тревогой, жгучей и назойливой.

И лишь потом приходило понимание: у пальцев царя было пять фаланг.

– С чем ты пришел ко мне сегодня? – Голос повелителя звучал подобно грому. Эхом раскатывался по залу.

– С дарами.

– Оно сделает меня сильнее?

– Божественнее.

Царь ответил лукавой ухмылкой. Замер в ожидании. Даже его пальцы перестали водить по подлокотникам трона.

Наш достал из-за спины кожаный футляр и принялся снимать застежки.

Он буквально спиной ощутил взгляды слуг и господ.

Повисла тишина, нарушаемая лишь его собственным дыханием. Пальцы, как назло, цеплялись за ремешки, тугие узлы распутывались медленно и нехотя.

Наконец, футляр упал на гранитные плиты.

– Слюдяная палка? – спросил царь.

Один из рабов подошел к нему, протянул бокал на подносе. Однако правитель лишь махнул рукой.

– Скипетр, мой господин, – сказал Наш.

– Смотрится непритязательно.

– Так только кажется.

– Надеюсь, ты порадуешь меня сильнее, чем в прошлый раз.

Горло сжало.

– В этот раз всё иначе.

– В прошлый раз ты говорил также.

– Мне пришлось пройти полмира, чтобы добраться до него. Переговорил с сотней человек. Кое-кто из них попытался убить… Но результат превзошел мои ожидания.

Бровь правителя поднялась вверх.

– Что я должен сделать?

– Давайте пройдем к фонтану, – сказал Наш.

– К фонтану?

Царь не понимающе переглянулся со знатными господами.

– Именно, владыка. К фонтану.

3.

Его привел в замешательство запах.

Обычно в таких местах тянуло болью – жгучей смесью засохшей крови, пота и дерьма.

Но здесь ноздри трепетали от дурманящего аромата свежевыпеченного хлеба, рот наполнялся слюной, а желудок недовольно урчал.

Аромат навевал воспоминания: когда он, совсем еще несмышленыш, бегал во дворе у кухонного окна их дома, мечтал о маминых пирогах с куриным мясом.

Тогда всё было проще: мир четко делился на белое и черное, добро охраняло людей в городах, а зло обитало в заброшенных пещерах.

И теперь его путь привел как раз в такую темную пещеру.

Некоторое время Наш и слуга передвигались во тьме.

Выставленные вперед руки натыкались на острые каменные грани, пальцы и ладони царапали невидимые углы. Через равные короткие промежутки времени за левую кисть хватался слуга и решительно тянул в нужную сторону.

– Мы скоро придем, господин, – доносился его голос. – Осталось чуть-чуть.

Они продолжали двигаться в потемках.

Вскоре его глаза привыкли к мраку – и мир обрел силуэты. Навязчивый аромат хлеба вел вперед.

– Вы их не бойтесь, – говорил слуга. – Они безобидные.

– Безобидные не прячутся.

– Оно и правда, господин. Вот только люди с ними жестоко поступили. Многих вырезали. Многих лишили языков и глаз. А за что? В чем они провинились? Убивали кого-то? Нет. Издевались над кем-то? Тоже нет.

– Не знаю…

– Вы как их увидите, всё поймете. Станет яснее.

– Мне от них не понимание нужно.

– Договоренности они ценят, поверьте. Моя деревня с ними торгует – мы им хлеб, мясо, муку, соль, а они нам – чудеса всякие.

– Почему никто нас не встретил? – спросил Наш, стараясь перевести тему. – Почему не зажигаем факелы?

Его ладонь легла на рукоять сабли. Страх нет-нет – да и вонзал когти в спину.

Воображение рисовало фигуры, прячущиеся во тьме.

Прячущиеся, чтобы напасть.

Иногда мерещился блеск голодных глаз.

– Они пугливые, господин, – сказал слуга. – Сперва мы должны пройти путь.

– Что за «путь»?

– Путь пилигрима.

4.

Он ударил посохом в землю.

Вода вспенилась, пошла в разные стороны волнами.

До ушей долетели смешки господ – они что-то обсуждали между собой.

Наш скептически хмыкнул.

Его пальцы разжались.

Посох застыл в вертикальном положении, будто его приклеили к граниту.

Воздух стал свежим и колючим, каким бывает перед грозой.

– Я заинтригован, – сказал царь.

Каждое движение царя вызывало внутренний протест. Страх бушевал в сознании, как лесной пожар, пожирающий всё на пути.

И Наш не без удовлетворения отметил, что он сам приложил усилия для подобных чувств: на шее владыки висела золотая кисть с десятью пальцами.

– Вас поразит результат, господин.

– Как посох держится в воде и не падает?

– Колдовство. В любом случае, подозреваю, ваши придворные мудрецы дадут ответ. Я лишь слуга, что пытается принести радость своему царю.

– Сколько лести, Наш. Выходи из фонтана, ты весь промок.

– Благодарю, владыка.

Хлюпая, он дошел до края фонтана и перелез через резную балюстраду.

Шаровары в районе икр неприятно прилипли к коже. При каждом шаге зачавкали сандалии.

Мысли путались и переплетались, словно нити в клубке. Хотелось одновременно провалиться сквозь землю и доказать всем этим напыщенным дуракам, на что он способен.

– И? – спросил царь. Его правая бровь взлетела высоко вверх.

– Несколько мгновений. Поверхность воды должна напоминать блюдце.

– У этой штуки есть название?

– Да, Скипетр Лунной Тайны.

– Конечно, у него есть история?

– Разумеется.

Царь повел плечами – и от взгляда не ускользнуло, как кости странно задвигались под кожей.

Не как у человека.

Наш посмотрел на руки владыки.

Длинные пальцы того напоминали паучьи лапки; тыльная сторона ладони изгибалась под противоестественным углом. Зловещий эффект создавали длинные, заточенные ногти.

– Скипетр, – начал Наш, – сделан из четырех материалов: золота, янтаря, человеческой кости и зеленого сапфира. Некогда он принадлежал магу из Школы Певцов Смыслов, мечтавшем создать уникальный артефакт.

– Как звали его?

Повисла недолгая пауза.

– Аратет, господин. Мага звали Аратетом.

– Я что-то слышал про него.

– Не исключено. Аратет мечтал создать скипетр бессмертия. Этот предмет – результат его многолетних трудов. Правда, незавершенный.

– То есть он – лишь драгоценная безделушка? – спросил царь.

– Вовсе нет, господин. Бессмертия Аратет не достиг – он погиб на поле битвы. Однако кое-что очень важное скипетр умеет.

Он замолчал, наблюдая за тем, как рябь на воде успокаивается.

5.

Из книги “Мистерии ортогональной тьмы” Иоклина Длиннобородого, ученого мужа при Школе Золотых Посохов

“… Истинный смысл событий осознается через долгие годы, а порой даже – через десятилетия. Малозначимый поступок – смерть слуги, внезапная гибель ребенка-водоноса, украденный у купца товар – обретает глубину для вдумчивого аналитика, внимательно следящего за логикой. И в этом ключе роль царского магистра Нашанхая Бедного особенно интересна нам в свете последовавших происшествий. Давайте же подробнее рассмотрим его фигуру, как бы через увеличительное стекло под ярким полуденным солнцем.

Родители Нашанхая были обыкновенными бедняками, занимавшиеся ловлей крабов. Отец и мать не выделялись ничем примечательным, кроме разве того, что им удалось зачать дитя, в будущем едва не погубившее Геткормею. Пропойцы и лентяи, жившие в косой хлипкой лачуге на берегу Залива Торговцев – вот и все упоминания, кои они достойны в данной книге. Их сыну тоже грозила подобная судьба: стать ловцом крабов и прожить бессмысленную жизнь любителя вина. Однако мальчик стал известен по всему югу царства после того, как нашел в морской раковине Жемчужину Паос – редкий артефакт, дающий своему владельцу способность находиться под водой намного дольше, чем положено обыкновенному смертному. (И таким образом мальчишке удалось насобирать куда больше крабов и жемчуга, чем другим “мастерам”.) Сия весть разошлась – и привлекла внимание магистра первой степени Золотых Посохов. Тот долгие годы собирал со всей страны людей, обладающих уникальным даром – даром притягивать волшебные артефакты. Магистр решил проверить свою догадку и собственнолично отправился к Нашанхаю…”

6.

Мрак рассеялся, словно они прошли некий невидимый барьер.

Всего в нескольких шагах впереди возникли горящие факелы.

7.

Вода в фонтане стала черной, как смола, и гладкой, как блюдце.

8.

Перед ними возникли люди.

9.

В зеркальной поверхности глади соткалась величественная цитадель.

10.

Наш внутренне сжался, когда к нему подошли.

На их губах играли улыбки, в глазах мерцала забота, подобно звёздам на ночном небе.

Сейчас они усыпляют его бдительность, выходят без оружия, лезут обниматься, а в это же самое время убийца крадется со спины и…

Наш обернулся – и во тьме, откуда он пришел, не смог никого рассмотреть.

Перед ним встала девушка с угольно-черными волосами. Простая льняная тога, украшенная тонким кожаным поясом, подчеркивала изящную фигуру. Завязки на сандалиях витиевато змеились на лодыжках до самых коленей.

Двое ее сопровождающих были одеты точно так же.

– Мы рады вам. – Ее голос был низок и одновременно приятен.

– А вы знаете, кто я?

– Конечно. Вся Геткормея знает царского охотника за сокровищами Нашанхая Бедного.

– И вас не смущает мое присутствие?

– А почему оно должно смущать? – спросила незнакомка. Её карие глаза блестели в свете расставленных по стенам пещеры факелов.

– Я так или иначе заберу то, что вам принадлежит. Вы не можете отказать мне согласно эдикту.

Она пожала плечами и ответила:

– Сначала взгляните на наше сокровище, а затем принимайте решение.

– Хорошо. Как вас зовут?

– Чернявка.

Его брови взлетели вверх.

Пришлось чуть сжать губы – сейчас была бы не к месту глупая ухмылка.

– Это ваше настоящее имя? – спросил.

– Мы здесь отказываемся от прежних имен.

– Ну разумеется.

Его проводнику поднесли мех с водой, тот откупорил костяную пробку и принялся жадно пить. Кадык на тонкой цыплячьей шее запрыгал вверх-вниз.

Пока слуга утолял жажду, Наш как бы невзначай пробежал взглядом коридор пещеры.

Блестящие щербатые стены закруглялись к вершине; свисающие на потолке сталактиты походили на тонкие острые зубы, отчего не получалось отделаться от ощущения, будто сидишь в крокодильей пасти; неровная дорожка из каменных плит скрывалась тут же на повороте.

Место опасностей и тайн.

Тем больше обескураживал запах выпечки.

– Вы желаете утолить жажду? – спросила Чернявка.

– Нет, у меня с собой фляга.

– Считаете, мы отравим вас?

– Предпочитаю пить свою воду.

– Вы мнительны.

– А вы навязчивы.

Ее смех был искренним и легким; он прокатился по пещере, усиливаясь эхом.

Два её напарника тоже незлобно хохотнули.

– Пойдемте, Нашанхай. Думаю, мы не станем вас задерживать.

И они двинулись в путь.

11.

Отражение в черной воде захватывало дух.

Башенки устремлялись высоко вверх, соединялись подвесными мостами. Величественная крепость красовалась бесчисленными барбаканами.

Сотни её окон светились холодным светом, точно ледяные кристаллы под луной.

По мраморным стенам плыли тени от туч.

Сказочный мираж, здание из сладостных снов, не иначе.

И всё это на расстоянии нескольких шагов.

Наш как бы невзначай бросил взор на царя.

Тот стоял, замерев. На губах играла мечтательная улыбка.

– Это иллюзия?

– Не совсем, владыка. Скипетр устроен чуточку сложнее. Он показывает картины давно минувших эпох, иногда показывает сражения и людей тех времен. Это как зеркало, только с живыми картинками.

– Прекрасное зрелище…

– Если воткнуть скипетр в озеро, когда в ночном небе сверкает полный диск луны, из воды всплывет артефакт: кружка, меч, монетка или еще что-нибудь интересное.

– То есть в этой штуке есть практически смысл? – спросил царь, по-прежнему не отрываясь от поверхности фонтана.

– Да, владыка.

– Им может пользоваться кто угодно? Есть ли какие-либо ограничения?

С одной из миниатюрных башенок взлетела стая ворон. Темное облако устремилось подальше от цитадели.

– Надеюсь, придворные маги смогут больше рассказывать вам, чем я, – ответил Наш. – Но, насколько мне известно, Скипетр работает в руках любого. Правда, хотелось бы верить, что он всецело станет принадлежать вам…

Царь кивнул, левая кисть провернулась вокруг своей оси раз, второй – кожа при этом сморщилась, захрустели кости – таким способом тот всегда показывал свою задумчивость.

Наш внутренне собрался, готовясь к лавине вопросов.

Отыскать недостатки можно в любом артефакте, а их с избытком хватало в Скипетре Лунной ночи.

Однако владыка лишь бросил:

– Хорошо, это ценный дар.

– Благодарю, господин.

Придворная знать захлопала в ладоши.

На лицах возникли приторные ухмылки – змеиный сахар. Кто-то даже осмелился приблизиться к фонтану и склониться над водой.

В ноздри ударил едкий запах духов, жгучей смеси абрикосов и роз.

По тронному залу поплыли восхваляющие речи.

Лысые толстые прихлебатели в дорогих шелках никогда не скупились на похвалы, когда того требовал случай.

– Я не стану более тратить ваше время впустую, – сказал Наш, поклонившись.

Однако не успел даже сделать шага, когда его остановили:

– Постой, я еще не закончил. – Царь повернулся в его сторону. Зрачки засияли ровным фиолетовым светом. – Я хочу поговорить еще об одном деле.

12.

Из книги “Мистерии ортогональной тьмы” Иоклина Длиннобородого, ученого мужа при Школе Золотых Посохов

«…При царском дворе особого рвения к наукам Нашанхай не выказывал. Лень практически всегда брала над ним верх. Однако учитель его, магистр Золотых посохов, закрывал на подобное поведение глаза. И дело, конечно, было в невероятном таланте мальчишки. Умение находить скрытое, недоступное и волшебное не покидало его никогда. А потому ему многое прощалось. Так, например, из некоторых придворных свитков того времени мы можем узнать один прелюбопытный случай.

В месяц червей Нашанхай покинул пределы дворца и на уличной площади отыскал нищего. Дав ему несколько оболов, уговорил несчастного переодеться в одеяние старой матроны. Затем мальчишка каким-то образом, минуя стражу, вернулся вместе со своим новым спутников во дворец. Дальнейшие события эрудированный читатель угадает: нищий на глазах у всей знати, крича и размахивая руками, пробежал в женском платье. Наказание за сей проступок был жестоким, но не фатальным для шкодника: ему влепили плетей. Нищего же казнили, обезглавив. Среди простого народа ходили байки, будто царю понравилась шутка и он смеялся, хлопая в ладоши, когда узнал о случившемся. Все это, разумеется, вранье.

Однако ни наказания, ни суровые ограничения никак не изменили характер Нашанхая. Он продолжал расти волелюбивым и своенравным – и с годами это становилось только заметнее. В любой другой ситуации от него бы молниеносно избавились со двора, но его таланты оказывали, мягко говоря, неизгладимое впечатление на царя. В отличие от остальных «чувствующих», как их называл первый магистр, Нашанхай никогда не совершал промахов. И артефакты, которые он находил, затмевали все проступки. Именно врожденный талант давал ему полную безопасность…»

13.

– Этот скипетр хорошо послужит нам. Я прикажу отдать его Золотым посохам, чтобы они полностью раскрыли его потенциал.

– Я очень рад, владыка.

– Не скрою: вещь крайне ценная.

– Ваша похвала греет душу.

– Но у меня есть еще просьба.

– Как пожелаете, владыка.

– Она последняя. Мне известно, что ты желаешь навсегда уйти. Ты присмотрел прекрасную виллу.

– И вы позволите?

– Разумеется. Почему нет, Наш? Ты хорошо служил мне с раннего детства, когда магистр впервые заметил твои таланты. И по факту ты не раб, а свободный человек.

– Но я так часто разочаровывал вас, владыка.

– Верно. Но я давно всё простил. Давай перейдем к сути моей просьбы. Сейчас я отправляю тебя не за поиском артефакта. Магистры Золотых посохов поведали, будто один из их ведущих колдунов бросил Школу.

– Вы хотите, чтобы я отыскал его? Зачем? Просто отправьте за ним солдат.

– Ходят опасные слухи, Наш… Тревожные… Этот колдун собрал вокруг себя простаков и теперь утверждает, что он способен общаться с богами. Что способен колдовать без учеников.

– Это невозможно.

– Верно. Мы оба об этом знаем. Но простые люди… они не понимают таких вещей.

– А потому мне надо его отыскать и убить?

– Лишь проверить. Мало ли, он успел прикарманить что-нибудь из царской или магистерской сокровищницы. Найди его, убедись в безопасности для нас и возвращайся.

– И тогда вы меня освободите, владыка? Освободите навсегда?

– Именно так, Наш.

14.

Из книги “Мистерии ортогональной тьмы” Иоклина Длиннобородого, ученого мужа при Школе Золотых Посохов

«…Осмелюсь предположить: окончательный разлад между царем и Нашанхаем случился тогда, когда последний сбежал со двора и вступил в ряды наемников. Выяснилось это довольно быстро. Есть задокументированные сведения, что первый магистр Золотых посохов был в неописуемой ярости и жаждал собственнолично казнить ученика. Многие знатные господа планировали пустить по следу отъявленных головорезов, желая вернуть предателя. Однако вновь царь выступил против жестокости. Он сказал: «Нищий душой больше всего жаждет золота и заслуг. А жизнь обычного наемника короткая, бедная и бесславная. Он сам вернется…»

Так и случилось: минул месяц обезьяны и жука, и Нашанхай вновь предстал перед двором. Сокрушался, просил пощады, клял себя за глупость и восхвалял мудрость владыки. Якобы наемники обманули его, обделили в золоте и всячески относились к нему как к собаке. Он обещал больше никогда не совершать подобных ошибок. И царь простил его. Вновь. По крайней мере, так подумали знатные господа. Нашанхай вернулся во дворец, с большим рвением принялся искать новые артефакты и всячески выпячивал послушание. Хотя и лишился расположения первого магистра – тот демонстративно плевал под ноги перед ним и называл «сыном сучьей шлюхи…»

15.

Они наблюдали за каждым его движением.

Наш то и дело ненароком оглядывался и каждый раз отмечал: люди смотрят на него.

Лица повернуты в его сторону, все дела брошены. Приторные улыбки, обнажающие желтоватые зубы. Горящие взгляды, полные лживой заботы. Пылающие факелы лишь усугубляли положение, придавали коже толпы бронзовый оттенок – как у больных.

К тому же не покидало ощущение ирреальности происходящего. После абсолютной тьмы, после долгого путешествия по извилистым кишкообразным проходам стены пещеры резко ушли в стороны – и открыли взору целый огромный подземный мир.

Сталактиты висели так высоко, что практически исчезали во тьме; всюду горели факелы, обнажая бесчисленные многоярусные переходы.

И люди – много людей…

Насколько сильно он недооценил размеры секты!

– Вы все время молчите, – сказала Чернявка.

Она шла в двух шагах впереди.

Ее прежние спутники растворились в пещере, и теперь ей компанию составлял его Слуга-за-сто-оболов.

– Я не словоохотлив.

– Пожалуй, так… К слову, вы так и не объяснили?

– Что именно я не объяснил?

– Когда вы узрите чудо, как поступите? Вернетесь к своим? А затем приведете сюда целое войско? Или присоединитесь к нам? Станете частью общины?

– Я отвечал уже на ваши вопросы: я уйду после того, как всё проверю. У меня нет цели забирать что-либо или убивать кого-либо. Царь дал четкие указания.

– Допустим, я вам верю, – сказала она и обернулась. Её губы растянулись в лукавой, но красивой улыбке. Один из черных локонов упал на лоб.

Они продолжали идти.

Мимо мелькали люди, костры, горы тюков – иногда рядом с ними пробегала стайка-другая ребятишек.

Порой им на пути попадались странные валуны из черного обсидиана; на их щербатых поверхностях горели алым незнакомые иероглифы. Возле них воздух был горячее, чем раскаленное железо в кузнице.

Похоже, Чернявка понимала, какое действие оказывали валуны: проходя мимо них, она всегда смотрела в его сторону с усмешкой.

– Далеко нам? – спросил Наш.

– Нет, осталось совсем немного, – ответила Чернявка.

– Хорошо. Ваши люди одаривают каждого чужака таким пристальным вниманием?

– Вы думаете, они желают вам зла?

– Взгляды у них недобрые.

– Вы путаете страх и враждебность.

– То есть они боятся меня?

– Вашей страшной смерти.

– Я… – Наш замешкался. – Угрожаете?

Чернявка остановилась и пристально посмотрела ему в глаза.

– Вы понимаете, насколько опасна ваша затея? – ответила вопросом на вопрос она. – Вы вне общины, вы не подготовлены. Люди не понимают, зачем умирать вот так.

С губ Наша сорвался смешок.

Сердце предательски забилось пугливым зверьком, желудок скрутило.

Наш поймал себя на мысли, что все это время исходил из простого факта – никакого «чуда» не существовало.

Есть только предатель-колдун, создавший общину.

А если тот и правда нашел способ менять реальность без учеников?

– Я не собираюсь умирать. В конце концов, я царский искатель артефактов.

– Я тоже считаю, что вы не столь безрассудны, – сказала Чернявка. – Иначе бы не явились сюда. Хотя, может, таким образом вы собираетесь покончить с собой – не знаю. Может, это такой способ самоубийства.

Он хмыкнул.

– Как вообще образовалась община? – спросил. – Кто старейшина или глава?

– Я присоединилась года полтора назад – на тот момент нас уже было больше двух сотен. Поэтому могу лишь поделиться историями, которыми со мной делились другие. Наш Пророк, видя всю грязь, весь обман Школы, решил уйти. Он прекрасно понимал, что ему не дадут так легко это сделать, на него начнут охоту, поэтому он готовился несколько месяцев, дабы скрыться. И в одну ночей ему удалось. Без богатств и практически без еды он прятался от людских глаз – избегал деревень и города. Пока не нашел вход в эту пещеру…

– Примерно подобное я и ожидал услышать.

– Мне закончить?

– Ваш слуга рассказал такую же историю. Здесь ваш «пророк», – он не смог удержаться от саркастического тона, – начал медитировать, как делал прежде в Школе. И узнал Истину – с большой буквы. Он обрел способность колдовать без учеников. И не придумал ничего лучше, чем насылать вещие сны окрестным деревенским простофилям, чтобы те явились на услужение к нему. Так возникла община. А сам «пророк» до сих пор прячется во тьме и…

Чернявка сложила руки на груди.

– А что вы хотели услышать? – спросила она. – Я сама нашла это священное место благодаря сну.

– Вас дурят. Этот прощелыга украл артефакт из Школы – и таким образом «колдует».

– Следите за языком. Иначе встречи не будет.

– В противном случае в следующий раз сюда явится царская гвардия вместе с колдунами, – парировал Наш. – И перережет всех. В ваших интересах мне помочь разобраться.

Ему почудилось, будто огонь в факелах из желтого стал алым.

И пещера наполнилась кроваво-красным, у ног возникла дымка.

На стенах выступили горельефы.

Сотни выгравированных людей молились черному солнцу.

Некоторых из них клыкастые чудовища с крыльями протыкали длинными копьями, терзали когтями их спины, грызли, били, резали…

Наш не сразу понял, как морок пропал.

Он вновь стоял рядом с Чернявкой и Слугой-за-сто-оболов. А люди пялились на него.

Но пялились уже с жестокими ухмылками.

Понимали, что его ждет.

– Пойдемте, – сказала Чернявка. – Встреча состоится, как мы и договаривались.

16.

Из книги “Мистерии ортогональной тьмы” Иоклина Длиннобородого, ученого мужа при Школе Золотых Посохов

«…Скипетр Лунной Тайны… Даже сейчас у меня дрожат пальцы, когда я вывожу эти иероглифы. Артефакт, изменивший мир. Артефакт, после которого Геткормея стала повелительницей всех других стран. Артефакт, сделавший человеческую жизнь не дороже песка под ногами. Его первоначальную значимость никто не смог оценить по-настоящему – это мы легко понимаем по первым записям придворных колдунов, кои ставили эксперименты на нем. Результаты опытов носили скорее символический характер: из рек в нужное время доставали древние монеты, клинки, щиты, шлемы, конскую сбрую, щетки, дрянную кольчугу, дырявый бронзовый таз, мокрый сапог, потрескавшийся череп… Всё – и ничего по сути.

Нашанхай принес царю бесполезную, но забавную игрушку. Так казалось по началу.

А потом кто-то пожелал вытащить с той стороны воды живое существо…»

17.

– Он там.

– Ты пойдешь со мной, – сказал Наш.

– Хорошо.

В этой части пещеры дорогу проложили гранитными плитами, но вездесущий песок все равно хрустел под сандалиями.

Пахло сыростью – больше никаких ароматов выпечки.

Тишина стояла абсолютная, не считая шуршания пламени в факелах и его дыхания.

Узкий коридор вел в широкий круглый зал.

Наш взглядом искал очертания фигуры Пророка, однако не находил.

Кажется, помещение было пустым – оно хорошо просматривалось отсюда.

Уловка?

Западня?

Издевка?

– Надеюсь, вы знаете, что делаете, – сказала Чернявка.

– Не сомневайся.

– Лучше бы последовали примеру слуги. Здесь небезопасно чужакам.

– Пойдем.

Он вошел в зал.

По коже скользнул холодок, в районе солнечного сплетения возникла тяжесть, затылок сдавило, словно на него легла тяжелая невидимая ладонь.

Возникло нестерпимое желание выхватить саблю, – и Наш позволил пальцам сдавить ее эфес. Шершавая рукоять, обтянутая лоскутами бычьей кожи, вернула уверенность.

– Где он? – спросил. – Я никого не вижу.

– А вы присмотритесь получше, – сказала Чернявка, обхватив себя за локти, точно ее кусал мороз.

– Не играй со мной, женщина.

– И не собиралась.

– Отвечай на мой вопрос!

– Прислушайтесь.

Наш завертел головой.

По кругу зала горели факелы; пламя оставило черные закопченные следы на стенах.

Места здесь было немного, как казалось из коридора, – едва поместятся пять человек.

Скорее широкий колодец, чем помещение.

И потому взгляд Наша непроизвольно устремился наверх.

– Он откроется вам, если позволить, – сказала Чернявка. Голос ее перешел на шепот. – Впустите его. Не сопротивляйтесь. Выбор уже сделан – и остается только принять его. Нет нужды казаться другим. Вся ваша жизнь вела к этому моменту, поверьте…

Стены, обложенные ровными рядами серых, точно пепел, кирпичей, скрывались в непроницаемой тьме на высоте четырех человеческих ростов.

Свет от факелов будто пасовал перед мраком; тот казался осязаемым, густым, движущимся – протяни руку, и пальцы обожжет ледяным пламенем.

И с каждым ударом сердца пятно черноты увеличивалось, поглощало собой зал, стены, мир.

Грудную клетку сжало, горло перехватило, внутри головы зародилась паника.

Наш весь превратился в слух.

В ушах успело зазвенеть, когда раздался странный непонятный звук – то ли стук ногтя о металл, то ли скрежет зубов, то ли удары бронзовой набойки о кожу.

Но у этого странного звука, исходящего над головой, был ритм, пусть и сложный.

Бум-бум-бум..

Пауза…

Бум-бум-бум-бум…

Пауза…

Снова – и снова.

Снова – и снова.

Тьма пульсировала в такт ему, сгущалась еще сильнее.

Она, точно живая, пыталась обхватить его и сожрать.

В виски вонзились ледяные иголки, голова закружилась.

Руки принялась бить мелкая дрожь.

Из тела по крупице уходила сила; Наш буквально ощущал, как чернота высасывает её через глаза.

Но не отводил взор и не зажимал уши.

Растворялся в ритме, погружался во мрак.

– Не сопротивляйся. – Голос Чернявки звучал, будто за тысячи стадий. – Нет смысла. Останься тут. Ты сам этого хочешь. Больше никуда не надо будет идти, больше не придется ничего доказывать, больше никаких оков. О такой свободе мечтают многие. Я знаю, как тебе тяжело. А потому вглядись во мрак. Ищущий обретет истину… – Бархат голоса Чернявки убаюкивал. – Останься… Останься… Останься…

Краем глаза Наш увидел, как пламя в факелах побагровело.

Свет, куда не добралась тьма, из желтого стал алым.

Пляска красного с тенями уничтожила в голове последний барьер, – и животный ужас вцепился в сознание.

Во мраке соткалась фигура, сначала неясная, нечеткая.

Человек висел в воздухе… Нет, не висел – медленно кружился вокруг одной точки, словно акробат на канате.

Детали фигуры скрывались в темноте, однако постепенно начали проступать.

Первым делом взгляд выхватил глаза человека – два черные бездонные дыры.

Вместо носа – провал.

Кожа обтягивала кости так сильно, что казалось, будто она вот-вот порвется.

Ввалившиеся щеки блестели.

Редкие оставшиеся волосы висели жирными сосульками.

Плечи фигуры перекашивало; тонкие длинные руки, похожие на прутья, болтались в воздухе.

Такие же тонкие ноги прижимались к груди.

Некогда яркая роба колдуна покрывалась темными пятнами.

Она не в силах была спрятать страшную худобу человека: выступающие ребра, ключицы, ввалившийся живот…

– Правда, он прекрасен? – спросила Чернявка. – Величие. Отданная жизнь за нас. Теперь наш Отец висит в воздухе постоянно – и меняется. Впитывает свет вокруг себя. Еще месяц назад он порой возвращался, ступал по уложенным плитам пещеры, просил воды и еды… Но теперь все поменялось. Отец отринул мирское. И община благодарна ему. Теперь нам открыты новые дороги…

Слова лились из нее ядовитым потоком, однако Наш перестал ее слушать.

До него дошло, что за звук издавал колдун: так странно хрустела его шея, когда тело переворачивалось в пустоте.

Именно позвонки выдавали этот противоестественный ритм.

Буб-бум-бум…

Фигура проходит полный оборот вокруг своей оси…

Голова склоняется…

Бум-бум-бум-бум…

Поворот – затылок откидывает сила притяжения…

Бум-бум…

Снова и снова.

Когда-то давно Наш был на ярмарке; среди бесчисленных представлений ему запомнился лишь один: старик с длинными седыми усами “колдовал” над мешочками – взрывал их на расстоянии.

На самом деле он их поджигал с помощью алхимического песка, но толпа искренне ему верила.

И тот звук, когда мешочек исчезал в пыли, очень походил на тот, который сейчас долетал до ушей.

Наш вздрогнул, пытаясь отогнать туман из головы.

Его кожу жгло, суставы ломило, а мир расплывался в кляксах. Пот проступал на лбу жгучими каплями, дыхание вырывалось темным фиолетовым паром – как в мороз, но со своим оттенком.

– Больше не надо сопротивляться, – сказала Чернявка.

Она по-прежнему стояла рядом с ним, однако, кажется, иссушенный колдун в воздухе никак не влиял на нее.

Её губы растягивались в широкой злой улыбке; глаза блестели.

В то же время Наш ощущал себя иначе с каждым ударом сердца.

Пальцы удлинялись, кожа с кончиков слезала лоскутами.

В ребрах раздавался мерзкий хруст – в какой-то момент кость с резким звуком освободилась из плена плоти и порвала тогу, оголяя свою кроваво-белую поверхность.

Сдавленный крик боли сорвался с губ.

– Уйти отсюда не получится, – продолжала Чернявка. – Только члены общины способны лицезреть чудо. Ни одному человеку не под силу совладать…

Крик сменился хохотом.

Она замерла, нахмурилась – впервые с того момента, как они вошли в пещеру.

– …не под силу совладать, – попыталась закончить она.

И снова хохот, уже громче и пронзительнее.

Наш внезапно выпрямился.

Плоть слезала с его лица, однако оголяла отнюдь не кости…

…а глиняное нутро.

– Что в этом смешного? – спросила Чернявка.

Злость на ее лице сменилась маской ужаса.

– Да в том, что я не человек, – ответил Наш, выдыхая фиолетовый дым. – И мне не страшен ни колдун, ни ты, ни община. Здесь бояться нужно меня.

Да, он преображался.

И его личина царского искателя сокровищ растворялась быстро, как ненужное одолжение.

Все эмоции исчезли, сменившись абсолютной пустотой.

Воспоминания, кои он считал своими, смыло, как песок на пляже волной.

Человеческие органы и остатки костей буквально вылезали из него вместе с кожей; мерзкой жижей скапливались у ног.

И истинный он проснулся.

Настал черед девушки кричать.

А над их головами продолжал кружить в воздухе колдун с пустыми глазницами.

18.

Из книги “Мистерии ортогональной тьмы” Иоклина Длиннобородого, ученого мужа при Школе Золотых Посохов

«…Царь пожелал вытащить с той стороны воды живое существо, так я думаю. Этому нет прямых доказательств, но по косвенным признакам мы можем сделать соответствующие выводы. Из озера в ночи высвободили Нашанхая – его точную копию. Глиняного голема. Выглядел он как человек, вел себя как человек, умел чувствовать как человек и изображать из себя человека. Ровно до той поры, пока ему не наносили такую рану, что раскрывала его истинную суть. Тогда плоть слезала с него, как со змеи, и взгляду представало чудовище.

Почему именно Нашанхая решили сделать големом? Думаю, ответ очевиден. Слишком свободолюбивый, строптивый, злой, непостоянный и… талантливый. Царству не нужны такие. Все это можно было воссоздать с помощью Скипетра Лунной Тайны, а от человека – избавиться. Поэтому истинного Нашанхая убили, а на службу к Владыке приставили голема. Не знавшего усталости. Неспособного умереть.

Который точно так же выполнял свои обязательства, но не говорил слов против…»