Читать книгу Крик в небо – Вселенной. Книга 1. Она - Софи С./М. - Страница 10

На следующий день Вероника отправилась к Ане. Под любимую музыку они говорили о мелочах, где-то она упомянула, что споры с управляющей общежития по поводу переселения в тёплую комнату ни к чему не привели, а нервы расшатались. Аня предложила пожить у неё, и вскоре, Вероника перенесла к ней свои немногочисленные вещи.

Аня жила с отцом и бабушкой в двухкомнатной квартире. Долго теснить их не входило в планы, это делало поиск жилья спешным. Она была готова на самый скромный вариант, но приемлемых комнат по посильной стоимости не сдавалось. В основном, предлагались комнаты в квартире с хозяйкой. Хозяйками были старушки, которых многие считают безобидными, из ума вышедшими, а Вероника побаивалась перспектив соседства с ними. Так или иначе, после долгого поиска и неоправданных надежд, она остановилась у одной из них – самой молодой.

Женщина приветливо встретила её и ещё более приветливо взяла деньги сразу за два месяца. Поначалу, Вероника приходила из университета ближе к ночи, тем временем, дни становились холодней, приближалась зимняя сессия. Она стала приходить пораньше – последовали недовольные взгляды, ворчание, придирки. Стараясь как можно реже попадаться на глаза хозяйке, она кралась в комнату, словно вор, редко выходила на кухню – в ход шли чипсы и водопроводная вода. Считать дни до выходных, когда появится возможность уехать к родителям, становилось всё тяжелее. Как-то раз старуха устроила скандал из-за того, что к Веронике зашла погостить подруга – это стало последней каплей. Она просто пошла с вещами на улицу. Смысла терпеть уже не было. Нужно было готовиться к экзаменам, а старуха не позволяла включать свет: как только увидит, прибежит и выключит. Экономила, так что в такое время года после четырёх в квартире было темно.

Очередная квартира и очередная старушка-хозяйка. Бодрая и жизнерадостная. Вместе с ней проживало восемь кошек. В комнате под сдачу жили две девушки, но они учились на заочном отделении, поэтому редко там бывали. Поначалу бабушка, кроме назойливости и бесконечной глупости, ничем не грозила. Тем временем, декабрь подходил к концу. Экзамены всё ближе. Вероника приходила из института как можно позже, а выходные проводила с родителями, но бабулька всё равно была недовольна и часто интересовалась, когда же съёмщица найдёт работу. Нехитрое правило обозначилось для Вероники: всякий сдающий желает денег, а постояльцев терпеть не может. Являлись бы они ночью на пару часов, в пятницу уходили рано, а возвращались в понедельник поздно. Всякий арендующий мыслит так же: придёшь, хозяев нет дома – какое же счастье!

Бабуля эта всегда была дома. Возможно, она боялась за свои тряпки, но спасения от неё не было: она буквально дежурила у кровати, а если исчезала, то не проходило и десяти минут, как появлялась вновь. Она врывалась в комнату по любому пустяку, не прерывая цепь глупостей, рассказов и нравоучений. Вероника только кивала. Куда идти, если уйдёшь и отсюда?

Когда девушки-соседки съехали, стало ещё хуже. Она выходила на кухню раз в день, чтобы выпить кружку чая, но даже в этот момент старушка кричала из соседней комнаты:

– Вероника! Иди сюда! – Эта бабуля никогда не успокаивалась, пока к ней не прибегут. Когда же усталое голодное тело Вероники дотаскивало себя до кресла старушечки, та комментировала какую-то глупость по телевизору.

Утро начиналось в шесть часов. Будильником служил громкий крик и распахнутая дверь. Бабушка находила необходимым в это время и ни минутой позже проводить уборку всего помещения, включая туалет и ванную, где всегда было множество кошачьих отходов. Поскольку у неё появилась «не задорого живущая», проблема уборки отпала – нужно только вовремя разбудить и потребовать.

Очередной кошмарный день. Очередная половина шестого. Скоро. Проклятая жизнь. Мерзкое утро. Кололо в висках. Пахло кошачьим дерьмом.

– Уборка! Пора вставать! – громыхнуло на весь дом.

Она захлопнула дверь.

– Ты что это двери закрываешь?! А кто уборку делать будет?! – возмутилась старуха, выставившись в проём.

– Я не обязана убирать за вами и за вашим зоопарком! – прерывистой дробью полетело в ответ.

– Что?! – оторопела старушка. – Какие ленивые пошли! Да мы в вашем возрасте вкалывали! А эти лежат, понимаешь, господа! – Крик на тему удали в молодости продолжался бы до вечера, но Вероника с вещами направилась на площадку, и он оборвался оскорблениями.

Опёршись на стену, она простояла в подъезде минут десять. Ненависть с какой-то горькой примесью, разъедающей отчаяньем, захлестнула её. Оскорбления – молчание в ответ. Терпение – жгучая рана. Это был не страх, а лишь желание не нарываться. Лишь просьба – оставьте меня в покое! А за окнами зима. Минус двадцать передавали на завтра. Она села на лавочку во дворе. Протёртые до дыр джинсы, казалось, только смешат погоду. Она вспомнила, что скоро Новый Год. Можно будет уехать домой и хоть немного пожить спокойно.

И она поехала домой – в тот же день. Чтобы не думать ни о чём, сочиняла вот это:

В январе похолодало – доходило до минус тридцати. Надо было позаботиться о том, чтобы не остаться на улице, но невзлюбив стариков до гнева, она забраковала девяносто процентов объявлений. После сдачи экзамена она решила разузнать об общежитии, в котором жила раньше. «Нет мест», – отрезал комендант. Теперь и общежитие казалось неплохим, а уход оттуда – ошибкой. Даже сильный холод и закрытый душ не могут сравниться с хозяйками. В общежитии много жильцов, кое-кто всегда норовит взять верх, но все равны – молоды и под чужой крышей. Никто не будет упрекать за две капли воды на раковине или за вилку не на том месте.