Читать книгу Крик в небо – Вселенной. Книга 1. Она - Софи С./М. - Страница 4

На сцене концертного клуба звучит проигрыш – покоробленное гитарное соло. В зале темно, народу мало. В танцпортере люди в чёрном, человек десять, в креслах на втором ярусе такие же, человек двадцать. Все унылые. Девушка с взъерошенными бардовыми волосами – выбритые виски, кислотно-фиолетовые пряди – берёт микрофон. Пластик, липкий от потной руки предыдущего исполнителя, ложится в маленькую ручку в кожаных перчатках без пальцев. Её ногти, покрытые чёрным лаком, с рисунком кошачьего когтя по центру, вцепляются в него, как в рыбу в воде.

– Аня, Привет! Я пришла! – полудетским голоском выкрикивает девочка, лет пятнадцати. Она стоит у сцены, улыбается. Маленькая фигурка в чёрном – заношенные джинсы, растянутая футболка. У неё русые волосы, светло-голубые глаза, почти нет косметики, только на веках облако тёмных теней.

Девушка со сцены кивает и продолжает красоваться перед зрителями. Шипованный ошейник, ботинки на тяжёлой подошве «Combat Boots», колготки в кислотную сетку – всё как полагается тяготеющим к киберпанку. В ямочке меж ключиц притаился шестигранник – самая настоящая гайка – на цепочке в виде провода, это чудо техногенного дизайна подпрыгивает вместе с девушкой.

Начинают играть вступление. В зал вбегает парень, долговязый, в одежде цвета хаки.

– Дарлинг Даггер! – кричит он под сценой. – А где сиськи!?

Она вкладывает микрофон в стойку, наклоняется к нему:

– Иди к чёрту, Грэйвен, не отвлекай!

Грэйвен смеётся и Даггер тоже. Они знают друг друга так давно, что позабыли, как представились при первом знакомстве. Им стыдно признаться, что ник-нэймы субкультурной тусовки стёрли из памяти их настоящие имена, а потому, едва ли они их когда-нибудь выяснят. На галёрке сидят: Иксайл, Диггер, Розали, Мануил-фил. Над последним все смеются, но он сам назвался Мануилом-филом, он знает свой ник. Есть и такие, кто не знает, например, Пендулум и Мафусаил, их называют так все, а они и не подозревают.

– Эй, парни! – орёт Грэйвэн. – Эй, гипер-гопы, то есть, кибер-готы, слышите, что играет!?

– Да! – орут те с галёрки. – Что-то рокен-рольное…

– Ну, молодцы! – издевается Грейвэн. И снова обращается к девушке на сцене: – Закос под индастриал стайл… А где фетиши!? Где сиськи?! Я-то думал, мутишь фетиш-рокеров, будут сиськи, а ты нас развела…

– Сиськи, сиськи! – орут сверху, в зале раздаётся хохот. – Где латекс? Где заклеенные лентой соски?! Крест-накрест, а можно и без!

Вступление отыграли, но Даггер, красная от смеха, стоит, держась за живот, и петь не собирается. Играют заново.

– Не дождётесь! – она показывает фак Грэйвену и галёрке, восстанавливает дыхание и надевает сварочные очки.

Начинается первый куплет. Гибкое тело двигается в пелене сценической дымки, неудобный корсет из фосфоресцирующего пластика ей не помеха, стягивающая бёдра милитари юбка тоже. Эти вещи – предмет гордости, а не причина неудобств, теперь, когда она срывает очки, это видно по её счастливому, надменному лицу. Многие, из тех, кто сидел на галёрке, подходят к сцене, чтобы поприветствовать юную певицу, и уходят, но только та самая девочка, единственная, кто знает её имя, не отводит глаз.

***

Компания из семерых выбралась на улицу в полночь: четыре парня и три девушки. В чёрных плащах, в нашпигованной сталью обуви, со странной символикой нашивок и аксессуаров, за обсуждением музыки они выкрикивали контраргументы, словно лидеры партий на дебатах. Только юная певица и её подруга вели себя скромно.

Остановились в парке, в первом ряду скамеек. В парке было людно, народ заполнил все ряды, завсегдатаи были неформалами – они собирались тут каждый вечер.

– Повезло, что так быстро нашлось место, – сказал Грэйвен.

– Это точно, – ответил Мануил. Он скинул чёрное пальто с нашивкой «biohazard», достал из чехла гитару и наиграл что-то в стиле Олд скул.

Девушки слушали, допивая вино из бутылки.

Когда выпивки не стало, Даггер с подругой пошли через парк к остановке. Ночь была тёмной, фонари горели не везде. У паркового киоска Даггер остановилась.

– Вероника, – начала она, – у тебя есть паспорт?

– И что толку? Мне ещё семнадцать, – ответила та.

– В супермаркете будут смотреть. Попробуем в киоске. Но… Тут одна тётка работает. Сестра моего отца, то есть, реально моя тётка. После смерти мамы она как бы шефство надо мной взяла. И отец ей вторит. Воспитатели нашлись…

– А что значит это «воспитатели»? – удивилась Вероника. – Я всегда думала, что ребёнок сам себя воспитывает.

– Ты серьёзно? – Даггер усмехнулась. – Тебе повезло.

– Так как это?

– Ну, вообще-то им всё равно. Ни отец, ни тётка меня не замечают, как будто меня совсем нет. Но почему-то они хотят, чтобы я прилично выглядела. Ну, и, конечно, работала. Бывало, этой самой тётке взаймы приходилось давать.

– Да, донимают, – произнесла Вероника.

– В смысле, донимают? – переспросила Даггер. Её тон был резким.

Видно, уже ничего не понимая, Вероника робко пояснила:

– Ну, достают, доводят…

– Меня что ли доводят?! – снова переспросила Даггер. Потом, ласково, почти снисходительно сказала: – Да с какой стати? Мне таких людей жалко, вот и всё.

– Повезло тебе, – только и сказала Вероника, прежде чем ускорить шаг.

– Ладно, ты права! – крикнула Даггер ей в след. – Действительно они меня доводят. Вот это и бесит, что из-за каких-то убогих я так нервничаю. Злюсь, а самой противно. – Она резко замолчала: раздражение в собственном голосе ей никогда не нравилось. – Давай не будем об этом, – сказала она.

– Слушай, Аня, зачем мы тогда вообще пришли к этому киоску? Давай другой поищем!

– Нет уж. Тётка эта с отцом на пару мне испортили костюм. А недавно чуть не лишилась волос за этот ирокез! Тётка хотела отрезать его – подкралась с ножницами, когда я спала. Ты представляешь? Как бы я ходила потом? Один раз я несимметрично проколола ноздри, так злилась потом, что сразу не заметила. А тут волосы, ты представляешь!

– Представляю, – ответила Вероника. – Но ты же красивая всегда была, не помню, чтобы что-то было не так с твоим носом.

– Ну, всё, всё! Не вспоминай! – крикнула Даггер, поглядывая на киоск.

Киоск располагался недалеко от парковых ворот, но с дороги был незаметен из-за деревьев. Даггер подошла ближе, осмотрелась. Она постучала в обитую жестью дверцу – никто не открыл. Когда она ударила ботинком по жестяному корпусу, изнутри послышались угрозы о вызове полиции.

– Открывай, старая! – Она отшвырнула ногой урну, та с грохотом высыпала накопленный за день мусор.

В киоске воцарилась тишина. Даггер взобралась по дереву на крышу и начала прыгать. Когда раздался грохот жестяного покрытия, из киоска выбежала пожилая женщина, Даггер тут же спрыгнула с дерева и сбила ту с ног.

– Я вызову полицию, – сказала та. Она быстро поднялась, отступила назад.

– Очень странным мне кажется сей факт, что подросткам не дают одеваться в любимую одежду, – начала Даггер. Она подошла поближе: – А я не хочу приличия! Не хочу быть обычной-приличной, старая ты стерва!

Тут какой-то парень оттащил Даггер от старухи. Вероника только успела взглянуть на него, прежде чем он ушёл. Красивый, высокий, в чёрном пальто нараспашку, а лицо его было таким мужественным… И романтичным. А может, он показался ей таким, всё случилось слишком быстро.