Читать книгу Дары с небес - Таня Гуд - Страница 2

Каменная комната была покрыта мраком. Лишь на деревянных столах стояли позолоченные блюдца с толстыми свечами, кидая большие нервные тени на стены. Огоньки танцевали в отражениях глаз каждого, кто тихо, словно статуя, стоял в северном углу комнаты. Четверо фавиллов, одетых во все черное шептались между собой и обеспокоенно посматривали в сторону кожаного кресла посередине. Возле громоздкой мебели сидела рысь размером с небольшого коня. Ее медовые глаза, то загорались алым пламенем, то тухли чернотой во тьме. Кошка наблюдала за всеми, словно видела сквозь стены, и не моргала. Она сложила массивные лапы накрест, вальяжно развалившись возле кресла, в котором сидел ее хозяин и раз в десять минут громко выпускала из ноздрей горячий воздух.

Вдруг силуэт мужчины стал ясным и четким от загоревшейся рядом свечи. Длинные бакенбарды подчеркивали остроту скул и создавали впечатление, будто он вышел из прошлого века. А появившаяся где негде седина придавала его бледному лицу контраста. Он был одет в коричневый костюм из шерсти и лакированные высокие ботинки.

Мужчина плавно наклонился к стоявшей на соседнем столе свече и что-то возле его лица вспыхнуло. Пламя заиграло в отражении карих глаз, а затем резко потухло, оставив за собой лишь оранжевый кончик, прыгающий, словно маленькое насекомое подле кривого рта. Он взял сигарету рукой, которую обрамляла кожаная перчатка и выпустил перед собой густой клубок дыма. В комнате сразу запахло не только сыростью, но и свежим табаком.

– Приведите ее сюда, – хриплым голосом произнес мужчина.

Женщина, тихонько стоявшая в компании других фавиллов, задрожала. Половину ее лица покрывали шрамы от ожогов, а в волосах была вплетена ярко-алая прядь. Она опустила глаза вниз и сжала тонкие пальцы до хруста костей.

– Д-Да, м-мистер… м-мситер В-венс, – заикаясь, ответила женщина.

Мужчина с сигаретой встал и посмотрел на нее сверху вниз. Рысь повторила его движения.

– Так ты идешь, Аргея? – протянул он, давя на нее взглядом.

– Д-да, – ответила Аргея и, сгорбив спину вдвое, скрылась за железной дверью.

Спустя десять минут оттуда послышались вопли и Аргея втащила исхудавшую женщину в потрепанном фиолетовом костюме в комнату и резким движением бросила ее на пол. Та распласталась, словно пойманный и обессиленный зверь и опустила голову в ладони, истошно рыдая, но пытаясь издавать как можно меньше звуков. Получалось у нее – плохо.

– Ча-а-ад, – наконец взмолилась она и на коленях подползла к мужчине. – Я… я…

– Заткнись! – проревел Чад Диккенс Венс и трое, шушукающихся в углу комнаты, умолкли. Он довольно осмотрелся и сделал затяжку сигареты. – Будешь говорить, когда я скажу! – он снова исследовал глазами комнату и, убедившись во всеобщем внимании, продолжил. – Так вот… Ты наблюдала за мной все это время, так, Дорота Гриленс?

Женщина с тонкими губами подняла глаза, наполненные ужасом. Она знала, что ей не выжить.

– Т-так! – плача, взвизгнула Дорота.

– И что же ты выяснила? – Чад Венс выпустил едкий дым прямо в лицо женщины, и та закашлялась.

– Что… что вы н-н-не представляете у-угрозы, Чад Венс! Только и всего! – Дороту затрясло, а в полупустом зале разлился эхом громкий смех Чада и его своры.

– Ну да. Меня-то вот не стоит бояться, но их… – он указал пальцем на компанию в углу комнаты. – Стоит! А когда я сделаю задуманное, то и ты, и Инессы, и жалкие Мизейри будут преклоняться передо мной!

Дорота Гриленс спрятала глаза в пол. Чад подошел близко к ней, и она почувствовала, как запах табака разъедает ее слизистую. В следующий миг мужчина взял сигарету, как ручку и провел горящим кончиком по щеке Дороты. Она затряслась и зарыдала от боли, а на мраморной коже появился коралловый ожог с остатками черного пепла. Тогда Чад Венс бросил окурок на каменный пол, оставив его дотлевать на глазах у испуганной Дороты.

– Аргея! – приказал Чад.

– Д-да… – заикаясь, ответила женщина с красной прядью и подошла к своему господину.

– Она рассказала нам не всё, что могла, – Чад Венс бросил лицемерно-сочувствующий взгляд на обезумевшую от страха Дороту и слегка улыбнулся.

Аргея надменно подняла голову и подошла к сотрясающейся на полу женщине. От былого заикания не осталось и следа, и она вмиг захохотала. Ледяным, пронзающим насквозь смехом, который бывает лишь у сошедших с ума.

– Так ты у н-нас врунишка, АХА-ХА! – завопила Аргея и взяла Дороту за растрепанные волосы. – Будешь говорить, что еще знаешь, иначе мне придется сделать что-то о-о-очень плохое, АХА-ХА!

Дорота Гриленс скривилась и стала похожа на слизня.

– Буду… – прошипела она.

– Хорошая д-девочка! – отвесила Аргея и отпустила волосы. – Говори!

Чад Венс сел в кожаное кресло и подпер подбородок руками. Тем временем рысь мягко подошла к Дороте и уставившись на нее хищным взглядом, зашипела. Женщину передернуло, и она закрыла голову руками, пытаясь защититься от кошки невероятных размеров.

– Они, они знают, что всё было ложью. Что… что… Холли Мизейри одурачила их…, и они… они посадили ее в тюрьму, – пролепетала она.

– Хватит! – сказал Чад. – Это я и без тебя знаю, гнусная шпионка! Скажи мне что-то важное и тогда не лишишься своего жалкого существования!

По комнате разошёлся смех, смешанный с плачем Дороты, которая уже не пыталась делать это тихо.

– У н-н-них ваше п-п-письмо-о-о, – прорыдала женщина и уткнулась лицом в ладони.

Чад встал и поднял Дороту за подбородок.

– Какое письмо? – спросил он ласково, но в его словах чувствовалась жесткость.

– Письмо от Холли, – зарыдала она. – Мальчишка забрал его у вас дома.

Он выпрямился, причесал двумя руками бакенбарды и стал ходить по комнате, а затем резко остановился и снова посмотрел на скривившуюся, словно обезьяна, женщину.

– Уже хорошо, Дорота.

Она попробовала слегка улыбнуться, но было похоже, будто из нее сейчас вырвется крик. Женщина прильнула к холодному каменному полу еще ниже и посмотрела на Чада из-под узкого морщинистого лба.

– Кинь ее обратно в камеру, Аргея! – скомандовал Чад через минуту.

– Нет-нет! – закричала Дорота. – Не надо… я же… не… Нет!

– Я подарил тебе жизнь за то, что дала информацию. Но никто не говорил, какую именно! К тому же! Ты же не думала, что я оставлю без внимания тот факт, что ты следила за мной полжизни? – промолвил Чад Венс и достал из кармана пачку «Кемела». Он прикурил желтый сверток о горящую рядом свечу и выпустил клубок перед лицом Дороты. А затем добавил улыбаясь. – В камеру ее!

Аргея потянула женщину за волосы, и та поплелась за ней, вопя и брыкаясь. Остальные дружно загоготали. Из угла комнаты вышел на свет мужчина, с виду лет сорока с черными волосами и белым седым пятном с левой стороны. Нельсон старший. Он провел рукой по двухдневной щетине и уселся на кожаный диван рядом с креслом Чада Венса.

– Значит, Инессы знают о вас. Что ж, тогда полагаю стоит поспешить. Ведь если они доберутся до медальонов, раньше, то… то наверняка уничтожат их.

Чад громко засмеялся.

– Уничтожат? Ах-ха-ха… Виктор никогда не сделает этого. Он слишком слаб, – мужчина секунду поразмыслил, а затем продолжил. – Все равно что они знают. Плевать я хотел! Пусть боятся. Страх того, что они всю жизнь были одурачены тем, у кого нет сил затмит их настолько, что они перестанут видеть даже мелочи перед своим носом.

– Но, мисте…

– Не перебивай меня, Нельсон! – зашипел Чад, – Инессы не представляют угрозы! А вот мальчишку с девчонкой нужно поймать. Они могут что-то вспомнить, и тогда всё пойдет прахом.

– Этих жалких двоих? Аббигейл и Джареда? – надменно произнес Нельсон.

Чад сверил его взглядом и поднял брови.

– Ты видел себя в зеркало, Нельсон?

– Э-э, да, – промямлил тот, трогая свое лицо, словно на нем вдруг появилась грязь.

– Так вот… Посмотри как-нибудь еще раз. Ты недооцениваешь своих врагов. Эти двое – одни из самых сильных фавиллов на планете и не знают об этом. Вдвоем они смогли бы уничтожить половину Европы, не то, что тебя, – Чад Венс провел рукой над горящей свечой и продолжил совсем тихо, – а еще, внутри этих детей есть те воспоминания, которые они должны забыть. Приведите их мне и тогда получите высшую награду.

Нельсон заерзал на диване.

– Какую такую… награду? – спросил он и приподнял одну бровь, тупо улыбаясь.

– Силы другого фавилла, – ответил Чад и в комнате снова стало шумно. Стоявшие в углу перешептывались, а на пороге появилась Аргея, смущенно потирая ладони.

– Она проснулась, сэр, – сказала женщина.

– О-о-о, преле-е-естно, – растянул слова Чад Венс и выпустил из сигареты еще один густой клубок дыма. – Веди ее сюда, поболтаем.

– Х-хорошо, – ответила Аргея и снова скрылась за массивными дверями.

Чад посмотрел в глаза Нельсону.

– Знаешь ли ты, что такое настоящее могущество, Ной?

Мужчина нахмурился, пытаясь соединить какие-то слова, но видимо, мыслительный процесс давался ему очень сложно. Нельсон старший закряхтел, словно школьник у доски и неуверенно выдал:

– Это иметь все силы сразу? Быть всемогущим?

Чад Венс ухмыльнулся и потушил сигарету о деревянный стол, отчего на нем появилось черное пятно, которых там уже было не счесть. Окурок полетел прямо на пол и рысь слизала его языком размером с руку взрослого мужчины.

– Могущество – это не быть всесильным, Ной Нельсон. Это иметь преимущество перед врагом и всегда находиться на шаг впереди. Как я, – сказал он и откинулся на кресле.

– А какое у вас, э-э-э, преимущество? – спросил Ной и почесал затылок.

– Скоро узнаешь, – хитро улыбаясь, ответил Чад.

Нельсон поразмыслил, прокряхтел, а затем добавил:

– А хорошо вы с законом о Мизейри да Инессах придумали. И те письма тоже. Получается сами отправили детей в свои же руки?

– Да… Да только не ожидал я, что они в результате объединятся. Не всё продумал. И моего самого преданного фавилла упекли за решетку. Теперь буду осторожнее. Говорю же… Никогда не списывай врага со счетов.

Нельсон снова окунулся в раздумья, которые ему крайне сложно давались.

– Так вы поймаете мне их? – спросил Чад и сделал затяжку. Этим он облегчил мыслительный процесс Ноя и тот, тупо улыбаясь, сразу выдал:

– Конечно, поймаю! – ответил мужчина и через минуту гордо добавил. – Я ведь тоже ваш самый преданный фавилл.

В этот момент в комнату вошли двое. Довольная Аргея, и маленькая старушка с бледным, как молоко лицом. У Нельсона тут же отвисла челюсть, словно он трехлетний ребенок.

– О, Хейзел. Я думал, ты никогда не проснешься! – просиял Чад и встал с кресла, разводя руками.

– Гори в аду, парень! – рявкнула старушка.

Чад громко рассмеялся.

– Ну хоть для кого-то я все еще молодой.

– Ты сделал всё это! Ты уничтожил Холли, ты ранил Алана! Ты лишил детства бедных Джареда и Аббигейл. Как тебя совесть не убила еще, мерзавец? – закричала она.

Мужчина снова засмеялся.

– Присядь, Хейзел, – он указал на свое кожаное кресло старушке, и та послушно села, скрестив маленькие ручки на груди.

– Видишь ли, – продолжил он, нависая над ней тенью. – Совесть – это лишнее чувство, как и любовь, как и грусть, как и ненависть. Так, что Хейзел. Меня ничто не убьет.

– Все мы смертны, – сказала старушка и приподняла одну бровь. Мужчина, будто совсем не пугал ее. Напротив, она чувствовала отвращение, будто сейчас же вырвет ему на ноги.

– И ты тоже? – спросил Чад с иронией.

– О, еще как. Я, благодаря тебе, уже мертва! – возмутилась старушка. – На кой черт я тебе сдалась, а, парень?

Чад посмотрел на тихо сидевшего рядом Нельсона, тот сразу встал и пошаркал к компании в углу комнаты. Затем мужчина с бакенбардами улыбнулся и прикурил еще одну сигарету.

– У меня на тебя большие планы, старуха Хейзел! – сказал он через минуту.

Она смерила его взглядом, хмыкнула и развела руками. На что, рысь, молча спавшая у дивана, громко зашипела. Старушка сложила руки на коленях и вдвое тише сказала:

– Какие такие планы?

– Ты мое могущество, – ответил Чад Венс и выпустил большой клуб белого ядовитого дыма.