Читать книгу Принцип моей неопределённости - Таня Гуревич - Страница 12

Мы встречались тайком. Мои родители запрещали нам видеться, а своим родителям Паша принципиально не хотел ничего говорить:

– Они ничего не поймут, – всегда объяснял он. – Лучше им не знать, что у меня кто-то есть.

На самом деле родители – это были его мама и её брат с женой. Мама отсутствовала на работе, а дядя с тётей занимались Пашиным воспитанием. Но он стремился посвящать их в минимальное количество деталей его жизни. По крайней мере, фильтровать эти детали.

Глобально мне было всё равно. Пускай. Главное, что каждый день я получала смски с дежурными нежностями и как минимум раз в неделю порцию нежности вполне физической. Каждый раз мы оба облепляли друг друга словами о любви, особенно не задумываясь о том, должны ли они действительно что-то значить. Говорить их казалось естественным и сообразным тому, что мы делали. А позволяли мы себе гораздо больше, чем могли рассчитывать мои родители. Моя тётя Вика, к которой я периодически приезжала после школы, была посвящена во все мои тайны и неизменно сокрушалась о моём неожиданно быстром взрослении. И делая ради большей убедительности огромные глаза, всякий раз говорила:

– Вы же не станете делать глупостей?

Именно их мы и собирались делать, но, конечно, я не собиралась уведомлять об этом своих родственников. Поэтому я искусственно смущённо мотала головой:

– Ну что ты, ну что ты!..

Не думаю, что тётя мне верила. Скорее она выполняла свою роль доверенного, но всё-таки разумного взрослого. Она не была столь наивна, чтобы не увидеть, что происходило между мной и Пашей.

Впервые это случилось где-то через полгода после того, как мы начали встречаться. Я заранее знала точный день, на который он, судя по всему, запланировал марш-бросок, и имела возможность подготовиться. Как? Мне было страшно, я боялась боли. Поэтому решила исследовать возможности своего тела и понять механику процесса, так сказать, «изнутри». Мама пыталась однажды что-то мне рассказать в образовательных целях, но это звучало так туманно, что в моей голове ничего не осело. Школьный учебник по биологии изображал обе половых системы, во-первых, в разрезе, во-вторых, двумерно, а в-третьих, по отдельности. Представить, как вся эта история совмещается и работает в реальной трёхмерной, осязаемой жизни для подростка просто невозможно.

Как ни странно, всё прошло просто. Паша скопил денег, чтобы снять на день какую-то однушку в ближайшем Подмосковье. Мы долго гуляли по набережной местного то ли озерца, то ли пруда, а потом он неожиданно повёл меня к жилым домам. Комната, рассчитанная на таких краткосрочных «постояльцев», была обставлена чисто и просто.

Было неловко. Странно и любопытно. И совершенно не больно – не было даже крови. Паша ничего не сказал, но я видела, что он удивлён – вроде бы должно было случиться что-то особенное? Но нет. Спустя пару лет я прочитала, что так бывает. Мы полежали немного в тишине, а потом собрались и поехали обратно в Москву.

После этого наши свидания превратились в поиск подходящих укромных мест, которые с каждым разом становились всё проще и обыкновеннее, а Паша – всё смелее. А я – счастливее.

Как-то раз в школе я сидела за одной партой с Катей. Когда дело доходило до пикантных подробностей, она из прилежной ученицы превращалась в съедаемую любопытством мартовскую кошку. Она узнала, что я встречаюсь с одним из выпускников, и это не давало ей покоя:

– Ань, Ань, а у вас с Рисом… ну… было?

– Что было, Кать? – я знала, куда она клонит, но мне хотелось её немного помучить.

– Ну Аааань! Это? Это у вас уже было?

– Было, – я хитро улыбнулась сама себе: Кате хотелось подробностей, но расспрашивать мешало воспитание.

– И как?

– Да обыкновенно, как надо, так и было.

Катя замолчала и заёрзала на стуле. Уткнулась в тетрадь, что-то прописала в решении. Зачеркнула. Как же её томило желание узнать что, как и сколько. Я подбросила дров:

– Я думала, будет быстрее.

Тут Катя уже не выдержала и практически напрыгнула на меня с горящими глазами:

– А сколько? Сколько это было?

– Нууу, где-то час, – наверное, я преувеличила, но в тот момент мне казалось, что недалеко ушла от правды.

– Да ты что?.. Целый час? – она даже осела от шока. – То есть его… ну его «этот» был в тебе целый час?

Мне показалось, что я напугала её перспективой однажды терпеть нахождение в себе инородных предметов на протяжении такого количества времени, и решила немного сбавить обороты:

– Да нет, это всего. Вместе с прелюдией.

– Аааа… – Катя приободрилась и до конца урока спрашивала меня о различных нюансах, которые мне самой до этого не приходили в голову. И я с удовольствием отвечала на её расспросы, чувствуя, как растёт мой социальный капитал.

Моя жизнь менялась. Из невидимки я превратилась в заметную фигуру нашего микрообщества. Моё мнение не просто что-то значило. В вопросах отношений, даже если речь шла о разборе литературного произведения на уроке, моя позиция считалась взрослой, а рассуждения подкреплёнными опытом. Подружки интересовались мной, интересовались Пашей. Одноклассницы завидовали – он так разительно выделялся на фоне их дружков и наших одноклассников. Из-за своего не по годам взрослого стиля в одежде он и сам казался действительно взрослым. А значит, и мои с ним отношения тоже. В кои-то веки я получала то внимание, о котором долго мечтала. И в школе, и вне её стен.

Мне было хорошо с Пашей. Он находил для нас новые интересные кафешки, ещё недостаточно раскрученные, чтобы в них были толпы народу. Водил меня на камерные выставки, пару раз мы были на замечательных любительских спектаклях. Ему хотелось ухаживать за мной красиво и по-взрослому, пусть мы и были всего лишь школьники. Нам мешало только то, что мы были вынуждены проводить всё время где-то вне дома, и это постоянно держало нас голодными даже до обычных поцелуев.

Подходящие моменты для близости были так редки, что напряжение между ними вырастало до предела. От этого мы были практически озабочены этой темой – иронично, учитывая, запрет на свидания преследовал ровно противоположную цель. Да и к тому же, когда строишь плотину поперёк бурной реки, не стоит забывать: плотину может и прорвать.

Однажды мы сидели в очередном богемном кафе. Пока мы ждали счёт, Паша вышел в туалет. Я дёргалась, потому что официант никак не приносил чек – мне уже давно было пора домой, ведь родители думали, я задержалась в школе. Мой мобильник давно сел, а значит я не могла ни позвонить им, ни отправить смс… «Сколько уже времени, чёрт?» – я взяла Пашин телефон, чтобы посмотреть на часы. Телефон завибрировал в моих руках, пришло сообщение:

«Моя кожа пахнет тобой».

Что? Что? Что это? Не чувствуя пальцев, я открыла входящие и нашла целый ворох сообщений от своей школьной приятельницы Саши.

«Мои руки всё ещё в тебе», «У меня до сих пор дрожат колени» – вот парочка найденных мной смсок. Паша всё не возвращался, и я прочитала всю переписку с начала. Они спали вместе и довольно давно, по меньшей мере, полгода. И последний раз буквально сегодня днём. А после он поехал на свидание со мной.

Тут за стол сел Паша. С каменным лицом я повернула мобильник экраном к нему. Кажется, он не особо смутился или расстроился. Вроде бы пожал плечами, как бы говоря «да, вот такой косяк». А что я? Я не могла злиться или устроить скандал. Я была в таком шоке, что чуть ли не улыбалась. Всё что я смогла произнести:

– Есть кто-то ещё?

Лучше бы я не спрашивала. Так я узнала, что кроме Саши, есть ещё Надя, Арина – и это только из моих одноклассниц. Пара однокурсниц. Знакомая девочка. Паша приходовал всё без разбора.

– Но люблю я только тебя, – радостно завершил он свой рассказ с таким лицом, будто это заявление должно было всё объяснить и оправдать. Он, казалось, не видел в ситуации ничего странного или стыдного – нормальная такая история для парня его возраста.

– И как мы будем?

– Что «как мы будем»?

– Ну. Встречаться. Как? – я действительно впала в ступор от его незамутненности.

– А что?

– Ну, ты спишь, с кем хочешь. Я тоже сплю с другими?

– Если ты хочешь, – Паша пожал плечами. Похоже, ему и впрямь не казалось это чем-то из ряда вон.

Я не верила своим ушам. Не верила своим глазам. На прощание Паша снова сказал, что любит меня – вполне трогательно и искренне.

А я чувствовала только оторопь. Это и правда нормально? Это и правда так происходит? Правда? Мне оставалось только узнать самой.