Читать книгу Я не хотела умирать - Татьяна Родина - Страница 11

«Мне было двенадцать лет, когда Дима избил моего отца.

Отец явился домой пьяный, начал ругаться матом и нападать на маму, я вступилась за нее, но он грубо меня схватил и оттолкнул. На моем плече теперь расплывался огромный синяк. Я сидела на лавочке около подъезда, стараясь унять бегущие слезы. Мне не было больно, была лишь обида и непонимание того, почему моя жизнь так складывается, что мы с мамой вновь вынуждены уйти из дома к тете Наде, и я опять прятала от посторонних глаз синяки, полученные от отца. Погруженная в свои мысли, я не заметила, как подъехала Димина машина.

– Что с тобой произошло? – напряженно спросил он, подойдя ко мне.

– Ничего, – наспех вытерев слезы, произнесла я, вставая с лавочки, – пойдем погуляем.

– Нет, подожди, что случилось? – его рука сжала мое плечо в том самом месте, где был синяк, и я недовольно поморщилась. – Что там? – увидев выражение моего лица, спросил он.

– Ничего, – стыдливо отведя глаза, ответила я, нервно натягивая рукава своей кофты до самых пальцев.

– Нет, покажи, – он насильно закатал рукав и, увидев след от удара, переменился в лице, его глаза потемнели и наполнились яростным блеском.

– Я скоро вернусь, – сквозь зубы процедил Дима, направляясь к моему подъезду.

– Не надо, Дима, пожалуйста, не надо, оставь это, – просила я, пытаясь его остановить.

Но Дима словно не слышал меня и не видел, больно отпихивая, как надоедливого щенка. Он устремился к моей квартире, перескакивая через ступени. Залетев в квартиру, стал бешено рыскать глазами в поисках моего отца.

Отец находился на балконе, курил, сидя на табуретке, харкая и сморкаясь вниз. Папа был плотного телосложения, высокий, мускулистый от физического труда, Дима по сравнению с ним был худощавым подростком, но его ярость придавала ему недюжинной силы. Он подлетел к отцу и начал его избивать.

– Дима, не надо, не надо! – прокричала я.

Отец был очень пьян и не ожидал нападения, поэтому он не смог оказать Диме никакого сопротивления и свалился на пол. Дима бил его, лежащего на полу, кулаками, запинывал ногами, я слышала, как отец тихо стонет, и все больше крови появлялось на его лице.

– Не надо! Оставь его, Дима! – плача прокричала я и попыталась оттащить Диму, но он грубо меня оттолкнул, я отлетела к подоконнику и сильно ударилась спиной о торчащий край плитки.

Я побежала за помощью к тете Наде.

– Мама! Дима сейчас папу убьет! – прокричала я.

Тетя Надя позвала двух своих сыновей, и они с мамой бросились за мной в квартиру.

Им вчетвером с трудом удалось оттащить разъяренного Диму от моего окровавленного отца.

– Еще раз, гандон, ее тронешь, я от тебя живого места не оставлю! – кричал в ярости Дима.

И, взяв меня за шкирку, вытащил из квартиры, оставив охающих женщин одних.

Меня трясло от страха, ноги были как ватные, я не могла идти и говорить. Дима усадил меня на лавочку и, накинув свою куртку мне на плечи, сел рядом.

– Папа жив? – чуть слышно спросила я онемевшим языком.

– Да что этому ублюдку сделается, – с презрением ответил он.

Его все еще продолжало колотить от дикого гнева, он шумно выдыхал воздух, я накрыла своей рукой его руку.

– Я за тебя любого порву! – со злостью произнес Дима.

– Я знаю, – чуть улыбнувшись, ответила я.

– Он больше никогда к тебе не притронется. А если притронется, я его убью, – в холодной решимости проговорил он.

С тех пор я была под защитой, как бы невменяемо пьян не был отец, он шарахался от меня, словно кто-то нажимал на рычаг, опасаясь задеть даже случайно. Я могла спокойно защищать маму, не боясь пострадать самой. Я была счастлива и бесконечно благодарна Диме за это.

В тот день на моем теле остались не только следы отца, на нем впервые появились и травмы, полученные от рук Димы. Острый край плитки сильно рассек мне спину, рана заживала долго, и маленький шрам виден до сих пор. Но меня это не интересовало, Дима меня спас, и это все, что имело тогда значение».

***

Он стоял перед зеркалом, поправляя рубашку, как всегда идеален в своем совершенстве, я тихо поднялась с кровати и накинула халат.

– Тебе опять не спится, милая? Хочешь, заварю успокаивающий чай? – увидев меня, заботливо спросил он.

– Нет, спасибо, я поеду прогуляться.

– Юля, сейчас 6:30 утра.

– Я знаю. Пока соберусь, будет 7, а с 8 уже открываются некоторые кафе.

Он подошел и бережно усадил меня на край кровати.

– Дорогая, скажи, мне есть о чем переживать? – взяв меня за руки и глядя мне прямо в глаза, обеспокоенно спросил он.

– Я разве давала когда-то тебе повод? – равнодушно повела плечами я.

– Юля, твое поведение очень странное: ты путаешь факты, целыми днями не бываешь дома, уходишь с самого утра бродить в парк, это недостаточно весомый повод?

– Какая разница, где я буду проводить день в ожидании твоего возвращения, Дима? Мне просто хочется побыть не в стенах нашего дома, только и всего.

– Ладно, я завезу тебя.

– Не думаю, что нам по пути.

– С моей женой мне всегда по пути, собирайся, я подожду и отвезу, куда ты захочешь.

***

Я остановилась в прихожей, разглядывая фарфоровую статуэтку, выполненную в античном стиле, бегущий с факелом мужчина. Это странно, но я не помнила, стояла на этом месте другая или та же самая фигурка до этого, он мог запросто поставить любую подобную на ее место, она была просто белым непримечательным пятном в моей голове. Но я ясно помню звук бьющегося фарфора, рассыпанные на полу осколки, его гнев и мой страх.

– Что-то не так? – настороженно на меня посмотрев, спросил он.

– Нет, все в порядке, – покачала головой я, раскрыв глаза.

– Юля, я могу остаться еще на один день дома.

– Все хорошо, не стоит, я погуляю по парку, выпью кофе.

– Ты до сих пор видишь свои иллюзии? Может, вместо похода в парк мы съездим к психотерапевту? Я пойду с тобой, мы расскажем ему о нашей проблеме.

– Дима, не волнуйся, я в норме. Я слишком часто бываю у психотерапевтов, дай мне справиться самой.

– Я всегда готов прийти тебе на помощь, дорогая, – поцеловав меня в губы, произнес он, – вместе мы все преодолеем.

***

– Доброе утро всем, простите, что опоздала, – на ходу бросила Карина, пролетев в комнату для персонала.

Мы с Сергеем и Максом, переглянувшись, улыбнулись. При мне каждое начало ее смены начиналось с этой фразы. И, судя по разговорам в кофейне, вовремя приходить ей еще никогда не удавалось.

Быстро переодевшись, она встала за стойку и принялась, бухтя себе под нос, громко греметь чашками.

– Что-то случилось? – поинтересовался Сергей, взглянув на нее.

– Он меня так бесит! Я его придушу когда-нибудь! – со злостью произнесла она, сжав руки.

– О, я смотрю, Яныч опять накосячил, – смеясь, ответил Макс.

– Что же произошло у вас на этот раз? – спросил Сергей.

– Он сожрал мою гранолу!

– Оу, это внушительный повод для злости, – улыбнулся Сергей.

– Ненависти, я бы сказал, – веселясь, добавил Макс.

– Это не смешно! Я без завтрака осталась из-за него.

– А почему нельзя было приготовить на двоих? Люди так иногда делают, когда вместе живут, – спросил Максим.

– Я спрашивала, рассчитывать ли на него, но Ян сказал, что он же мужик и не будет есть такую девчачью хрень, а потом его мужское начало видимо куда-то испарилось, и, пока я умывалась, он ее распробовал. «Ты же себе еще приготовишь, это же недолго?» – сказал он, дожирая, а ничего, что мне на работу надо, да? – раздраженно произнесла она.

– Ты же все равно не приходишь к началу смены, так что мы бы пережили еще полчаса опоздания.

– Да дело же не в опоздании, вы вообще не понимаете, о чем я, что ли?

– Я понимаю только одно, что Янычу опять жутко прилетело, – с улыбкой сказал Макс, собирая заказ на доставку.

– Я понял, о чем ты, тебе кажется, что он думает и заботится только о себе, – спокойно произнес Сергей.

– Вот, да! Чертов эгоист.

– Но нет, Карин, – возразил Сергей, – ты надумала себе очень много лишнего из-за одной незначительной детали.

– Это просто ваша мужская солидарность. Юля, ты же на моей стороне, да? Тебя бы тоже это выбесило?

– Мне кажется, я бы даже не обратила на такое внимание. Но я многое не замечаю, поэтому, – разведя руками, ответила я.

– Да блин, ну как так-то?! – возмущенно воскликнула Карина. – Как можно не заметить съеденный завтрак?

– Так, Карин, хватит возмущаться, у нас сегодня много работы, я могу на тебя положиться, не переубиваешь посетителей? – шутливо произнес Сергей.

– Только одного, с хвостом и гитарой, если он сюда явится, – пробухтела она.

– Без свидетелей, пожалуйста.

К девяти часам в кофейне стало слишком людно, я встала из-за своего места, освобождая его нахлынувшему потоку посетителей. На улице шел сильный дождь и бушевал ураганный ветер, я нехотя натянула куртку и поежилась, готовясь столкнуться с агрессивной стихией.

– Юля, ты уже домой? – проходя мимо меня с заказом, спросил Сергей.

– Нет, пойду прогуляюсь.

– Сейчас? – удивленно воскликнул он. – Погода же просто мерзость, ты уверена в своем желании?

– Я просто не хочу мешать, у вас без меня мест не хватает для всех желающих.

– Ты можешь переждать в моем кабинете.

– О, это, наверное, не совсем удобно, – смутилась я.

– Неудобно будет тебе бродить под ливнем и по бескрайним лужам. Ты знаешь, куда идти, располагайся там, где пожелаешь.

Я зашла в кабинет Сергея, ничего не изменилось с моего экскурсионного визита: все так же заваленный кипами бумаг стол, доверху наполненный папками и книгами стеллаж, расставленные в хаотичном порядке коробки с продукцией. Тогда я не решилась ничего рассматривать, а сегодня воспользовалась предоставленной возможностью. Я так и не узнала о Сергее ничего нового, и мне хотелось понять его хоть чуточку получше. Я мельком пробежала глазами по бумагам на столе: бесконечные графики, расчеты, таблицы. Отчеты, коучбуки по развитию кофейни и предпринимательства, юридические и финансовые книги заполняли все пространство стеллажа, лишь в глубине, за всеми бумагами виднелся небрежно задвинутый кубок и сертификат победителя чемпионата бариста.

Я с досадой закусила губу, на пыльной поверхности полок виднелись мои отпечатки, мое присутствие здесь не останется незамеченным. Это не наш дом, где все оттирается Наташей до блеска и любые следы уходят в небытие.

Сняв обувь, я забралась с ногами на подоконник и принялась писать воспоминания своей жизни, потеряв счет времени, так же, как и пространству, пребывая в собственной памяти. Я смотрела на чистый белый лист бумаги, мыслями все время возвращаясь к полке в шкафу и пытаясь вспомнить, как выглядела та фарфоровая статуэтка. Почувствовав прикосновение к своему плечу, я испуганно вздрогнула.

– Прости, не хотел тебя напугать, – тихо произнес Сергей. – Ты просто не откликалась.

– Да, я… я задумалась, – виновато улыбнулась я.

– Я зашел сказать, что посетители подразошлись и можно выходить из убежища, если, конечно, хочешь.

– Да, с радостью, – спрыгнула с подоконника я. – Ничего, что я здесь немного осмотрелась? – опустив глаза, словно нашкодивший ребенок, спросила я.

– Никаких проблем, – добродушно улыбнувшись, произнес он. – Нашла что-нибудь интересное?

– Нет, каким ты был таинственным незнакомцем, таким и остался.

***

В кофейне стало тихо, около стойки больше никто не толпился, а в зале появились ожидающие новых гостей пустующие столы, находящиеся в кафе посетители в наслаждении попивали кофе и чаи. Буря закончилась не только внутри, но и снаружи: дождь больше не лил, робкие лучи солнца мягко проскальзывали сквозь двери и окна кофейни.

– Юля, готова к моим экспериментам? – озорно подмигнул мне Макс.

– Конечно, – присаживаясь напротив, ответила я.

– Что будем смешивать?

– Боюсь, ты обращаешься не к тому человеку, в пять лет я смешала кофе с майонезом, так что из меня специалист по смешиваниям так себе.

– Ауч, зачем так больно, – со страдальческим видом произнес он. – Ты решила поиграть в бариста?

– Нет, мне просто не разрешалось пить кофе. И пока родителей не было дома, я приготовила его себе сама, я видела, что туда наливают что-то белое, а что, понять не могла, ну и налила первое попавшееся. И мне еще пришлось все это выпить.

– Ты меня убила, – ударившись головой об стойку, сказал Макс.

– Больше к кофе я не притрагивалась, я думала, что он всегда такой гадкий по вкусу, мою любовь к нему воскресили только вы.

– Это приятно слышать, – расплылся в улыбке Максим. – Тогда говори свое любимое сочетание, а я попробую что-нибудь подходящее сделать.

– М-м-м, ну я люблю миндаль-кокос, мяту-шоколад, апельсин-корица.

– Отлично, с этим можно работать, я рад, что ты выбрала не шпроты и клубничный джем, – рассмеялся он.

Я наблюдала за ним с восторгом маленького ребенка, перед которым показывал фокусы иллюзионист. Он ловко жонглировал апельсинами, бутылками с сиропами и прочими попавшимися под руку вещами, пританцовывая и насвистывая. И пока внимание было отвлечено трюкачеством, создавал очередной кофейный шедевр.

Сергей сначала наблюдал за ним с благосклонной улыбкой, а потом вновь сосредоточенно погрузился в свой планшет. Карина, проводив постоянщиков, присоединилась к нашему магическому кружку.

– Всем здорово! – громко крикнул Ян, пожимая Максу и Сергею руки.

– Вы только посмотрите, кто пришел. Вам в кофе плюнуть или соли насыпать? – язвительно спросила Карина, взглянув на него.

– Кариш, давай мириться, – примирительно улыбнулся Ян, протягивая стаканчик.

– Это что такое? – настороженно поглядывая на протянутое нечто, спросила Карина.

– Гранола.

– Откуда ты ее взял?

– Купил в соседней кафешке. Я пытался сделать сам, но признаю, ты была права, она за 5 минут не готовится. Я же реально думал, что это по фигне сделать какие-то мюсли. Но эксперимент не удался, оно все прилипло к форме, я пытался содрать ножом, в итоге форму мы потеряли.

– Охренеть! – возмущенно воскликнула она. – У меня только один вопрос: ты сюда мириться пришел или сильнее поругаться? Мало того, что испортил мою любимую форму, еще и еду конкурентов притащил, у нас есть в кофейне гранолы, Ян!

– Я подумал, что прийти купить тебе гранолу в твоей же кофейне как-то совсем тупо.

– Конечно, тупо, когда меня здесь ей бесплатно кормят. Короче, Яныч, вот знаешь, я действительно очень теперь жалею, что поругалась с тобой с утра, у меня теперь нет формы, зафоршмаченная духовка, и ты еще выручку нашим конкурентам сделал.

– Я достаточно накосячил для примирения или мне еще постараться искупить свою вину? – потянувшись к Карине через стойку, улыбнулся он.

– С тебя новая форма и духовку отмоешь сам, а гранолу свою можешь выбросить, – с напускной строгостью сказала она.

– Хорошо, – чмокнув Карину в щечку, произнес он. – Прости меня, детка, я торжественно обещаю больше не сжирать твою еду по утрам, – Ян протянул мизинец для примирения.

– Ладно, ты тоже меня извини, – состроила жалобное личико Карина и пожала его мизинец своим, – я постараюсь больше не орать на тебя как бешеная дура.

– Нет, ты совсем не дура, но бешеная, – рассмеялся он.

– Засранец, – чмокнула Яна в губы она. – У меня сейчас обед будет, иди займи нам столик.

– А кофе?

– Сделаю. Кстати, Юля, ты никогда не хотела научиться варить кофе? Ян может стать отличным добровольцем. Если накосячишь, будет не жалко, – небрежно бросила она.

– Я не задумывалась об этом. Но было бы интересно попробовать, – с готовностью отозвалась я.

– Босс, а можно Юля попробует?

Сергей внимательно на меня посмотрел и, тихонечко кивнув, произнес: «Можно».

– Ура! Он дал испить тебе свой священный грааль! Ты первая, кого он допустил к кофемашине не из бариста, – широко улыбаясь, произнесла Карина.

– Карина, – строго посмотрел на нее Сергей.

– Молчу-молчу, – хихикнула она. – Так, смотри, Ян пьет капучино. Если в двух словах, это кофе с молоком.

– Ну, нет же, Карина, не разбивай мне сердце этими словами, – состроив гримаску боли, произнес Максим.

– Потом проведешь свой теоретический экскурс, я сейчас практически покажу, а то Ян умрет, пока мы будем вдаваться в детали.

– Шеф, можно я тогда пойду поем, чтобы не слышать этой жути? – поморщился Максим.

– Конечно, идите уже оба.

– Макс, садись к Янычу, я скоро присоединюсь. Итак, Юля, вернемся к кофе. Знакомься, это Нюша, наша кофемолка, а это – Джокер, наша кофемашина, – нежно погладив корпус, произнесла она, – это мегакрутые ребята, без которых мы бы пропали. Начинаем с Нюши, насыпай зерно, – сняв крышку, скомандовала Карина.

– До краев?

– Не-не, дополни до серединки, чтобы помол ровный был. Так, алгоритм такой: кофе в холдер смолоть, разровнять, спрессовать темпером, и можно будет варить эспрессо.

– Боже, как это все сложно, – растерянно проговорила я, глядя на врученные мне Кариной непонятные инструменты, – а нельзя просто нажать волшебную кнопочку с надписью «эспрессо»?

– Макс бы умер, если б это услышал. Нет, конечно, иначе мы бы здесь не работали, а вместо кофемашины поставили бы кофейный автомат.

Под чутким руководством Карины я проделала все необходимые манипуляции, и на выходе мы получили чашечку ароматного эспрессо.

– М-м-м, пахнет вкусно, – произнесла я, довольная своим результатом.

– Еще бы. Так, а сейчас будем взбивать молоко в питчере, держи, – она протянула мне железный стаканчик с выпуклым носиком. – О, мои мамуля с папулей пришли! – оглянувшись на звон колокольчиков, радостно воскликнула Карина и бросилась к ним навстречу.

Я осталась одна и беспомощно вертела в руках стакан.

– Требуется помощь? – спросил Сережа, увидев мое замешательство.

– Да, пожалуй, – растеряно улыбаясь, проговорила я.

– Остался последний штрих, – протягивая мне пакет молока, произнес он. – Наливать нужно до вот этой выпуклости.

Я аккуратно налила молоко в металлический стакан до указанной им отметки.

– Отлично, теперь будем взбивать, – Сергей подвел меня к кофемашине. – Держать питчер нужно вот так, – он осторожно обхватил мои руки, придав им необходимое положение. – Сейчас включу взбивание.

Он нажал кнопку, и кофемашина громко пшикнула, от неожиданности я вздрогнула, выпустив из рук металлический стаканчик с молоком, который, падая, зацепил чашку с эспрессо, чашка разбилась, а кофе и молоко превратились в большую лужу на полу.

– О, боже, прости, прости, прости, – в ужасе прикрыв ладонями лицо, произнесла я.

Он улыбнулся.

– Да все в порядке, мне следовало тебя предупредить, что Джокер любит порычать.

– Мне так жаль, – отряхивая его рубашку, виновато проговорила я.

– А мне кажется, красиво получилось, – глядя на растекающуюся по полу лужицу, сказал он. – Кофе с молоком ты все-таки смешала, хоть и весьма экстравагантным образом.

Мы встретились глазами и рассмеялись.

– Охренеть, вы что здесь натворили? – громко воскликнула вернувшаяся Карина. – Так, Юля, похоже бариста – это явно не твое. А ты, видимо, тоже далеко не на кофемашину смотрел, да? – взглянула на Сергея она.

– Я все уберу, – виновато сказала я.

– Нет, не надо здесь больше ничего трогать, пошли лучше я тебя со своими родителями познакомлю, – потянула меня за руку она.

– Карина, мне кажется, это немного неловко, – сопротивляясь, попыталась отказаться я.

– Да почему? Они только рады будут, папа у меня вообще любитель болтать и знакомиться. Мои родители знают тут почти всех постоянщиков, ты с ними просто еще по времени не совпадала. Так что пошли.

Каринины родители были очень милыми и общительными людьми, уже после первых минут их теплого приветствия я расслабилась и с удовольствием с ними разговаривала. Ее мама работала учительницей русского и литературы, она рассказывала много забавных школьных историй, мне было интересно ее слушать, я вспомнила, что когда-то и сама мечтала преподавать детям. Папа был на одной волне с Яном и Максом, используя в беседе такие молодежные сленговые словечки, значение которых даже я не понимала. Родители обожали Карину, это чувствовалось в той теплоте и гордости, с которой они на нее смотрят.

– Да блин, Макс, ну хватит жрать уже, а, – пихнул его локтем в бок Ян после очередного раздавшегося громкого чавкания. – Тебя что, голодом здесь морят что ли? Сидишь жуешь громче, чем мы общаемся, я даже не слышу ни хрена.

– Раз в день можно, – проговорил он, не отрываясь от поедания.

– Правильно, пусть ест, растущему организму нужно хорошо питаться, – поддержал каринин папа.

– Дак уж вырос, вроде, куда больше-то. Сейчас если только киллошки набирать осталось, – подтрунивал Ян.

– Максим спортом, наверное, занимается каким-то, чтобы в форме себя держать? – поинтересовалась каринина мама.

– Ага, кофеболом, – рассмеялся Ян.

– Да Ян, блин, – пихнул его в бок Максим.

– А что? Ты, по-моему, только кофе пьешь и жрешь постоянно. Скоро не там расти начнет.

– У нас активная работа, попробуй, блин!

– Да я бы попробовал, но вы же не пускаете.

– А Юлю сегодня пустили, – озорно улыбаясь, проговорила Карина.

– Да ладно? И каково это, находиться по ту сторону? – спросил Ян.

– Ужасно сложно! – воскликнула я. – Честно, я не представляла, что варить кофе – это настолько искусная и тяжелая работа.

– Вот видишь, а у тебя все по фигне, Ян, – показала ему язык Карина.– Выбросил ту гранолу, кстати?

– Нет, Максу скормил.

– Макс, как ты мог? – изумленно воскликнула она.

– А что такого? Меня Диана не кормила, у нее суп был недоварен, а я так есть хотел.

– Это вражеская еда, мы должны были ей тыщ-тыщ сделать.

– Не волнуйся, Карина, кислотно-щелочная среда моего желудка ее покарает.

– Ты бы не выжил в средние века, – покачала головой она.

– Почему?

– Потому что там столько еды не было, чтобы тебя прокормить, – засмеялся Ян.

– Нет, потому что таких изменников, как вы, там карали только так, – щелкнув пальцами, произнесла она.

– Ой, да ладно. Вообще любого из нас отправь даже в недалекое прошлое, и мы умрем, мы просто не приспособлены к такой жизни, – сказал Ян.

– Да и нечего вам там делать, ребят, в настоящем куда интереснее, а в будущем еще лучше, – улыбаясь, произнес каринин папа.

– А мне бы хотелось вернуться в прошлое, – задумчиво начала я, – чтобы понять, что из моих воспоминаний правда, а что ложь, – я нервно теребила салфетку, погруженная в себя, и не сразу осознала, что произнесла это вслух. Увидев обращенные ко мне взгляды, я смутилась и резко поднялась из-за стола. – Простите, я пойду.

***

– Они будут считать меня чокнутой, – опустив голову на стойку, удрученно произнесла я.

– Что случилось? – недоуменно на меня посмотрев, спросил Сергей.

– Иногда я говорю то, что не следует, озвучиваю мысли, которые стоило держать при себе, – обеспокоенно потирая пальцы, проговорила я.

– И что не так с этими мыслями? Они кого-то обижают или унижают?

– Нет, нет, конечно, нет.

– Тогда все в порядке. Вообще не о чем переживать.

– Ты не понимаешь, они странные. Очень странные, – продолжала с силой сжимать свои пальцы я.

– И? – глядя на меня испытывающим взглядом, спросил он. – Что в этом такого ужасного?

– Биг босс, у нас есть грандиозная идея! – восторженно воскликнула Карина, подбежав к стойке вместе с Максом.

– Простите, я ляпнула глупость там, за столом, – сжавшись от неловкости, произнесла я, обращаясь к ребятам.

– Серьезно? – с улыбкой спросил Макс, – ты просишь за это прощение?

– Она нереальная милашка, ребята – порывисто обняла меня за плечи Карина.

– Что обо мне подумали твои родители? Что я какая-то ненормальная и несу чушь? Мне так стыдно, – я закрыла лицо руками.

– Во-первых, мои родители абсолютно адекватные люди, единственное, о чем они подумали, что у тебя есть какие-то переживания, и все. Во-вторых, ты столько времени проводишь в кофейне, ты слышала, насколько чокнутые вещи порой озвучиваем мы? И нам за них ни капельки не стыдно. Поверь, тебе до нашей чеканутости еще очень далеко. Так что расслабься и don't worry be happy, – пританцовывая, напела Карина.

– Мне так неловко, – тяжело выдохнула я.

– Да из-за чего? – продолжала удивляться она. – Нет, серьезно, я понимаю, ты начала бы танцевать стриптиз, забравшись на стол, это бы, наверное, вызвало удивление, биг босс бы тебя снял конечно сразу. Ну, со стола, если вы не поняли.

– Какое важное уточнение, – прыснул со смеха Максим.

– Карина, не продолжай, пожалуйста, – закрыв лицо рукой, рассмеялся Сережа.

– Не, ну что, ты против разврата в кофейне, я это имела в виду. Хватит ржать уже, а, извращенцы, – сказала она, пихнув смеющихся мужчин локтем.

– Короче, Юля, ты поняла, да, что самые удивительные люди у нас в кофейне – Карина и Стас? Вся самая эпичная дичь принадлежит им, так что прости, но тебе с ними не сравниться, – продолжал хихикать Макс.

– Ладно, давайте вернемся к вашей грандиозной идее. Что вы задумали? – с любопытством спросил Сергей.

– Вспомним старые добрые времена, за четвертым столиком сидит пара. Поиграем? – озорно подмигнула Карина.

– Ну почему бы и нет, сегодня был сложный день, можно и развлечься, – воодушевился Сережа.

– Давайте быстро ставки, и я иду принимать заказ, – сказал Максим. – Моя ставка, гм, он будет фильтр и что-нибудь мясное, наверное, киш с курицей, она однозначно чай.

– Что это однозначно? – недоверчиво спросила Карина.

– Ну, ты посмотри на нее, не может человек, не обладая хоть какой-то толикой безумия, любить кофе, чай без вариантов. На десерт что-нибудь простое, например, сметанник.

– А мне кажется, наоборот, он любитель чаев: застегнутые пуговицы, неулыбающиеся губы, попросит простой черный чай. И без десерта, они у нас впервые, попробовать навряд ли что-то решится. Она долго меню изучала, я думаю, выбрала что-нибудь не совсем простое и не с первой страницы, латте, например, с бананом и карамелью, на десерт скорее всего медовик. Биг Босс?

– Он будет американо и круассан, она – горячий шоколад и морковный торт, – лаконично ответил Сережа.

– Юля, присоединишься? – спросил Максим.

– Нет, я понаблюдаю.

– На кого из нас ты ставишь?

– Женская солидарность, на Карину, – улыбнувшись, ответила я.

– Все, я пошел.

– Вы в самом деле угадываете конкретный десерт и напиток? – поинтересовалась я.

– Нет, конечно, ты что, нам хотя бы в категорию верную попасть, а там кто ближе будет. Но вообще биг босс обладает магией, он довольно часто угадывает, – облокотившись на стойку и наблюдая за Максимом, произнесла она.

– У меня просто чуть больше опыта в кофейной среде, – улыбнувшись, ответил Сережа.

– Блин, Серега, так нечестно, – вернувшись, расстроено проговорил Макс. – Ты опять выиграл. Почти же 100% попадание. У него американо и печенюха овсяная, у нее какао и морковный торт. Как ты это сделал?

– Опыт и интуиция. Почему я решил, что он закажет американо? Ну, мне кажется, он не любитель ходить по таким заведениям, видно, что ему здесь некомфортно, он оглядывается, дергает воротник, меню пролистал очень быстро, такая категория людей еще часто стесняется произнести сложные названия, боясь ошибиться в произношении, американо звучит просто, известно и понятно, и на десерт тоже он выбрал бы что-нибудь простое. Она любитель сладкого, это видно по тому с каким восторгом она смотрела десерты на витрине, когда они только зашли, поэтому напиток горячий шоколад или какао, а насчет морковного торта, он в принципе пользуется у нас успехом, опять же его легко произнести, он понятнее, ну и время сейчас такое, уже обед и хочется чего-то сытнее.

– Не, ну все, конечно, логично и, если понаблюдать, это замечаешь, но мне кажется, твое образование тебе в этом все-таки помогает. Вас, видимо, обучали читать людей? По фото определяли цвет кармы? – глядя на Сергея пытливым взглядом, спросил Максим.

– Макс, я учился на психолога, а не экстрасенса, – смеясь, произнес Сергей, наливая кофе.

– Психолога? – удивленно воскликнула я.

– Да, – взглянув на меня, ответил он. – Ни дня не работал, правда, но диплом имею.

– Понятно, – разочарованно произнесла я, – мне нужно домой, всем пока, – не дожидаясь ответного прощания, я быстро накинула куртку и, не застегиваясь, вышла из кофейни.

– Юля, подожди, пожалуйста, – услышала я за своей спиной голос Сергея.

– Психолог! – громко воскликнула я, не сбавляя шага и не оборачиваясь. – И ты мне ничего не сказал?!

– Ты не спрашивала, – почти поравнявшись со мной, спокойно произнес он.

– О чем? Не психолог ли ты случаем? Не маньяк? Мне все варианты стоило перечислить?

– Как интересно ты ставишь в один логический ряд психолога и маньяка, – догнав меня, с улыбкой проговорил он.

– У тебя еще хватает наглости издеваться? – резко остановившись, спросила я.

– Юль, давай спокойно поговорим.

– Конечно, пойдем, где ты проводишь сеансы своей психотерапии? Прямо в кофейне или снимаешь отдельный офис? Кстати, сколько я тебе должна за ранее проведенные?

– Я понимаю, ты расстроена, но…

– Нет, я не расстроена, я зла на тебя! – едва сдерживая себя, чтобы его не толкнуть, прокричала я. – Мы зря ушли из кофейни, там хоть было чем в тебя запустить. А я думала, почему все так? Почему ты держишь дистанцию? А теперь все понятно, я просто твой новый подопытный кролик, только и всего.

– Это не так.

– Да ладно? А как это, Сереж? Тренируешься, чтобы не потерять квалификацию? Ты нагло влез ко мне в голову и копался там!

– Да каким образом? – недоуменно воскликнул он. – Почему все приравнивают психологию к какой-то экстрасенсорике? Это невозможно, я не Профессор Икс19 и не читаю мысли.

– Ты использовал все эти ваши приемы при общении со мной!

– Какие приемы?

– Тебе лучше знать, какие! Что там обычно делают психотерапевты? Гипноз, внушение, расположение к себе? Господи, как я могла поверить тебе? – с досадой воскликнула я.

– Я ничего не делал. Да, не буду отрицать, что психология показала мне важные механизмы общения с людьми, и они мне помогают, но использую я их для себя в первую очередь, и это не копание в головах, это все равно что навык общения, мы все его приобретаем и совершенствуем, просто я прорабатывал его глубже, чем остальные. Вот и все. Я понимаю чуть больше, чуть больше наблюдаю, но это никак на тебя не влияет.

– Тогда почему ты мне об этом солгал?

– Я не лгал тебе.

– Ах, ну да, ты просто молчал. Вот только сокрытие правды – такая же ложь, как и все остальное.

– Это ложь, когда есть корыстный умысел.

– А у тебя умысла не было?

– Если говорить начистоту, то своего рода умысел, конечно, был, – вздохнул он. – Когда мы только начали общаться, я предчувствовал, что ты можешь так отреагировать. Ты была в таком подавленном состоянии и либо боялась обратиться к психотерапевтам за помощью, либо обращалась, и они тебе не помогли, и ты в них разочаровалась, поэтому я не хотел говорить это сразу. Да и темы подходящей не было, а бросить эту информацию в лоб было бы странно. А потом я просто забыл, что ты не знаешь этот факт обо мне, потому что он настолько же малозначителен, как мой возраст и дата рождения. Если бы я действительно хотел скрыть от тебя, я бы не выдал это в легкой дружеской беседе сегодня.

– Да я вообще о тебе никаких фактов не знаю, кроме имени и теперь еще фамилии, благодаря увиденному сертификату! – раздраженно прокричала я.

– Имя и фамилия, – повторил он, грустно улыбнувшись. – Если я сейчас промолчу, ты решишь, что я снова солгал тебе, поэтому я признаюсь, что этот факт не совсем достоверен.

– Что? У тебя еще и имя с фамилией ненастоящие? – изумленно воскликнула я.

– Все не так однозначно, но сейчас неподходящий момент, чтобы об этом говорить.

– Боже, – обхватив голову руками, произнесла я. – Все, я не могу больше пребывать в этой твоей фальши. У меня остался только один вопрос, навряд ли ты, конечно, ответишь честно, но все же, почему ты вообще подошел ко мне в тот день?

– Потому что хотел помочь.

– Как психолог?

– Как человек.

– Зачем?

– Я уже объяснял, по-моему, это нормально – не проходить мимо человека в беде и протянуть руку помощи.

– Хорошо. Кем ты себя видел?

– Я не совсем понимаю, о чем ты, – растеряно поведя плечами, произнес он.

– Очевидно, я не просто постоянщик твоей кофейни, ты отрицаешь, что я твой пациент, тогда какие у нас отношения? Кто я и кто ты для меня?

– Я не думал об этом, я просто хочу помочь тебе выбраться из всего этого.

– Оу, отлично, спаситель, значит, – усмехнулась я. – Вот только я не принцесса в беде, меня не надо спасать. Меня уже однажды один спас, я за ним теперь замужем почти 10 лет. Мне не нужны герои, не нужны сеансы доктора, если бы я хотела, я бы пошла к специалисту, и уж точно не к тебе. Мне просто нужен друг, которому я смогу доверять, но, очевидно, это тоже не ты, потому что односторонней дружбы, как и доверия, не бывает, а ты все время держишь дистанцию, и я абсолютно ничего о тебе не знаю, а то, что знаю, оказывается вымыслом.

– Юля, откровения и доверие сближают людей.

– А ты видимо сближаться со мной не хочешь? – грустно усмехнувшись, спросила я.

– У-ф-ф, – тяжело выдохнул он. – В том-то и дело, что хочу.

– И что же тебя останавливает?

– Я не хочу влюбиться в тебя, – взъерошив свои волосы, произнес он.

– А это может произойти?

– Как один из возможных вариантов развития событий, да. И это будет очень некстати. Это либо напугает тебя, и ты сбежишь, либо поставит в зависимость от меня при ответной симпатии с твоей стороны. И ты сделаешь выбор не ради себя, а ради меня. А это неправильно. Я не хочу тебе вредить. Поэтому нужна дистанция.

– И кого из нас ты защищаешь: себя или меня?

– Тебя. С собой я справлюсь.

– А можно мне тоже самой себя защищать, Сереж? Мне кажется, я имею на это право.

– Да, конечно. Наверное, я перегибаю палку, но я очень не хочу сделать твою жизнь сложнее, чем она уже есть сейчас.

– Ты усложняешь мне ее гораздо больше своими тайнами. Я не знаю о тебе никакой правды, как оказалось.

– На что повлияет эта правда? Ну, зовут меня, допустим, Артем или Иван, что это изменит и как отразится на тебе? То же самое с моим дипломом, что изменилось бы, узнай ты, что я физик-ядерщик к примеру?

– Но ты не долбанный физик-ядерщик! – вспылив, прокричала я. – Их не учат копаться в головах и внушать мысли!

– Психологов этому тоже не учат, – спокойно пояснил он. – Понимать – да, но не влезать, это аморально, неэтично, незаконно и еще много слов с «не».

– Но люди все равно это делают.

– Делают. Вот только психологами им быть для этого необязательно. И осуществляют они это, применяя насилие над личностью и сознанием.

– Я уже не знаю, кому верить, – растерянно разведя руки в стороны, произнесла я.

– Верь себе, самый беспроигрышный вариант. Если ты действительно чувствовала какое-то давление с моей стороны на себя или просто тебе было некомфортно, то да, это повод начать меня опасаться.

– Мне всегда было хорошо в кофейне, к тебе и Карине я особенно сильно привязалась, – тихо произнесла я.

– Во избежание дальнейших недоразумений скажу сразу, что Карина тоже поступила на психолога, месяц назад, – улыбаясь, проговорил он.

– Великолепно. Скажи, а нормальные люди вообще в твоей кофейне работают, нет?

– Насчет нормальности я не уверен, но все остальные точно не психологи, – рассмеялся он.

– Это не смешно.

– А улыбка на твоих губах говорит обратное, – глядя на меня, произнес он. – В конце концов, я тоже не знаю, кто ты по образованию, вдруг мне тоже есть чего опасаться.

– Я филолог.

– Оу, этим сложно испугать, не могла что-нибудь пострашнее закончить?

Я тихо улыбнулась ему в ответ. Мы долго стояли в тишине под порывами ветра.

– Ты цепляешься к неважному, Юля, все это никак не характеризует меня как человека, – мягко произнес он после продолжительной паузы.

– Но ничего другого я о тебе и не знаю, Сереж. Знаешь, о чем я думаю сейчас? Может быть, тебя просто нанял мой муж? Может, вообще вся твоя кофейня создана им? Он придумал все это, чтобы лучше мной управлять.

– Какая внушительная теория заговора, но нет, мир все же устроен гораздо проще, чем мы думаем.

– Мой муж в состоянии его усложнить.

– Настолько? Это навряд ли, слишком много деталей и действующих лиц.

– А еще ты можешь быть просто очередной иллюзией в моей голове. В моей жизни их так много: и собственных, и чужих, а я очень от этого устала. Мне нужна какая-то точка опоры. Расскажи мне что-нибудь о себе, чтобы я могла видеть, что передо мной живой человек, а не выдумка, могла доверять тебе, знать тебя, а не додумывать. Иногда мне кажется, что мир вокруг меня ненастоящий, что это просто сменяемые в моей голове локации, однажды я очнусь, и все исчезнет. Дай мне что-нибудь настоящее, пожалуйста, – умоляюще на него посмотрев, попросила я.

– У меня непростые отношения с матерью, – начал он, рыская в карманах своего пальто. – Ты, наверное, уже частично уловила это из нашей прошлой беседы тогда в парке. Это лишь верхушка айсберга драмы наших взаимоотношений. Она очень тяжелый человек, властный, твердый, с 9 лет мама растила меня одна, работая врачом-хирургом – далеко не самая женственная и простая профессия, это и многие другие события нашей жизни наложили большой отпечаток. С ней никогда не было легко, она – сочетание безумной материнской преданности и заботы с бесчувственной властностью, она та мать, что сидит дни и ночи у кровати своего температурящего ребенка, отдает все самое лучшее, во многом ограничивая себя, что любит тебя, но никогда об этом не говорит, не признает своих ошибок и не прощает твоих. Я хорошо помню, как боялся в детстве каждого ее прихода после родительского собрания, она все время была мной недовольна, постоянно сравнивала и душила своими придирками. Почему я не лучший в классе? Я что, тупой? Почему не получил 5? Почему Саша ее получил, а я нет, я что, глупее Саши? И на кой черт она вообще родила такого безмозглого ребенка? – грустно усмехнулся он, потирая висок. – Знаешь, что она сказала мне, когда я решил открыть кофейню? Что я мерзавец, отнявший ее лучшие годы жизни, что она вкладывалась в меня, а я неблагодарная тварь, бросившая учебу ради безумной мечты, что она ненавидит меня и презирает. И лучше бы я сдох, чем так ее подвел. Прости, мне надо закурить, – доставая сигареты, произнес он. – Мне так легче, с дымом я выдыхаю эти воспоминания из своих легких, чтобы я снова мог жить без их гнета.

– Господи, прости, какая же я дура, что заставила тебя говорить об этом, – расплакалась я.

– Эй, эй, ты чего? – улыбнувшись, произнес он, положив руку на мое плечо. – Все в порядке, это лишь тяжелое воспоминание, только и всего. Если бы я не хотел говорить, я бы не поделился. Не знаю, успокоит тебя это или нет, но психотерапевту я тоже об этом рассказывал, это часть терапии, но вот курить у себя в кабинете она мне не разрешила, и это было паршиво, – он отвернулся и поднял голову вверх, выдыхая дым с закрытыми глазами.

– Красиво, – глядя на мерно выдыхаемые им кольца, сказала я.

– Да, что-то в этом есть, – улыбаясь, ответил он. – Всегда ношу в кармане пачку на такие случаи, помогает снимать лишнее напряжение.

– А психотерапевт помог тебе разобраться со всем этим?

– Да, во многом, я прорабатывал разные свои личностные проблемы и изменился. Избавился от сильнейшей созависимости. Всю свою жизнь я стремился доказать матери, что я лучше, умнее, чем она меня считает, что я многого добьюсь. Я должен был стать большим, чем я есть, ради нее. И я рад, что вовремя остановился. Я не избавился от боли, глупо это отрицать. Но теперь я не чувствую вину, что не оправдал ее ожиданий и не стремлюсь им соответствовать. Я не идеал ее идеального ребенка, и я это принял, иду своей собственной дорогой, пусть и без ее поддержки.

– Она была когда-нибудь в кофейне?

– Нет, никогда. Мы приглашали на открытие своих друзей и родных, пришли родители Стаса, Карины, Макса, в общем, все, кого звали, но не моя мать. Она сказала, что не любит кофе и долгие поездки. Как-то так, – грустно улыбнувшись, произнес он, стряхивая пепел.

– Мне очень жаль.

– Самое тяжелое, от чего я до сих пор не избавился – ожидание ее принятия моего выбора. Господи, я до сих пор жду этих четырех долбаных слов «я горжусь тобой, сынок»! – громко крикнул он, подняв полный боли взгляд в небо. – Но, видимо, не в этой жизни, – затушив сигарету, тяжело проговорил он. – Мы все так или иначе пребываем в мире собственных и чужих иллюзий, главное вовремя от них избавляться, не растворяя себя.

Мы долго стояли рядом, молча провожая глазами проходящих мимо людей, небо вновь затянулось серой дымкой, грозя обрушить на нас очередной поток дождя и ветра.

– Почему ты не озвучил такой вариант, что я влюблюсь в тебя, а ты в меня нет? – повернувшись к нему, спросила я.

– Он навряд ли возможен.

– Почему?

– Потому что ты мне уже очень нравишься. Я не могу сказать, что влюблен, потому что мы не так близки, но меня к тебе тянет.

– Но мы же можем не переходить черту?

– Конечно, мы вполне можем стать просто хорошими друзьями.

– И что подсказывает твоя интуиция на этот счет?

– Что все будет очень сложно, – вздохнув, произнес он.