Читать книгу Я не хотела умирать - Татьяна Родина - Страница 3

«Наша жизнь была похожа на качели. Когда отец не был пьян – все было вполне сносно. Конечно, резкость в его характере, озлобленность и вспыльчивость присутствовали всегда, но мы настолько привыкли ходить по краю и говорить шепотом, что просто не оставляли шанса его ярости разбушеваться и все снести. Когда же он выпивал – жизнь превращалась в ад. Он крушил все вокруг, обзывая меня и маму, он нападал на нее, избивал, а меня, пытающуюся ее защитить, отбрасывал, как котенка. В поисках спасения мы сбегали ночевать к соседке тете Наде. Сколько было таких, проведенных на раскладушке, ночей, я сбилась со счета, порой мы могли жить там неделями, дожидаясь, пока отец протрезвеет. Когда он приходил в себя, мы возвращались, словно ничего и не было, он никогда не извинялся, а мама его не упрекала. Сначала я пробовала что-то ему сказать, но мама всегда на меня цыкала и смотрела, нахмурив брови, поэтому я поняла, что лучше ни о чем не вспоминать. Жизнь снова текла как обычно, находясь в благом настроении, отец катал меня на машине и брал с собой на рыбалку. Он был мастером на все руки и мог соорудить шедевр из любого подручного средства, и в дни его просветления моя комната наполнялась хорошенькими кукольными домиками, резными игрушками, выжженными гравюрами. Так могло продолжаться несколько дней, а бывало и целый месяц, потом же он вновь напивался, и мы с мамой убегали прочь, чтобы он нас не убил».

***

На столе меня ждал роскошный букет из моих любимых цветов: гербер и белых лилий. Извинение за вчерашнее. Карточка со словами: «Люблю тебя!». Я равнодушно повертела ее в руках. Позавтракав, решила поехать на прогулку.

– Сообщить Николаю? – осторожно поинтересовалась Наташа, убирая со стола.

– Поеду на такси.

– Но Дмитрий Аркадьевич настаивал, чтобы вас возил личный водитель, – поспешила напомнить она мне.

– Наташа, мне кажется, Дмитрий Аркадьевич нанял тебя, как домработницу, а не как няньку для своей жены, верно? Так что занимайся своими делами, а то тосты у тебя подгорают, – небрежно бросив на тарелку недоеденный сэндвич, я удалилась, чувствуя на своей спине ее ненавидящий взгляд.

***

Я бесцельно бродила по городу в окружении толп туристов, созерцая пропитанные духом времени фасады зданий. Когда-то в этих стенах вершилась история, а сейчас они были призваны хранить тайны. Что же они скрывают? Любовь, боль, отчаяние? Сможет ли кто-нибудь разгадать все их секреты? Повязка вновь занимала свое привычное место, но сегодня она не спасала: кожей я отчетливо осязала присутствие кольца. Когда-то, проходя здесь, я была счастлива, сейчас же все рассыпалось в прах. Когда мы перешли ее, эту точку невозврата? Или все было обречено с самого начала? Мне хотелось кричать от удушающей боли, но я лишь ровно выдыхала холодный воздух, привычка молчать была слишком во мне сильна. Замерзнув до ломоты в костяшках, я вновь оказалась в «Пироге».

Меня уже знали там, как завсегдатая, и приветствовали по-особому тепло.

– Как всегда, – улыбнувшись людям за стойкой, бросила я и расположилась за столиком.

За окном суетливо протекала жизнь: мчащиеся велосипедисты, потерявшиеся иностранцы, не поспевающие за своими детьми родители, оживленно болтающие студенты. Я как будто пропускала их всех сквозь свои пальцы, прижимая ладонь к запотевшему стеклу.

– Ваш карамельно-банановый латте! – презентовал официант.

– Спасибо, – тихо поблагодарила я, не отрывая взгляда от окна.

Я все всматривалась в людей, пытаясь понять их тайну и гадая, сможет ли кто-нибудь разгадать мою. Блокнот с ручкой лежал нетронутый. Писать мне сегодня не хотелось, не было сил.

Я сидела, пребывая в своих мыслях, пока не услышала рядом с собой легкое покашливание официанта:

– Простите, кажется, вы обронили.

Я обернулась и увидела в его протянутых руках спавший с моих плеч палантин. Синяк на руке теперь не мог оставаться незамеченным.

– Спасибо, – не поднимая глаз, поблагодарила я и, выхватив палантин из рук официанта, спешно накинула на себя.

Официант не уходил. Повисла напряженная пауза, я делала вид, что не замечаю его присутствия, всматриваясь в даль за окном.

– Ваша рука, – тихо произнес он.

– Ударилась о туалетный столик, пустяки, – небрежно бросила я и, улыбнувшись, подняла глаза. Меня пронзило током, посмотрев на него, я поняла, что он знал, в его взгляде ясно читалась вся правда о моей жизни.

– Простите, мне нужно идти, – я резко выскочила из-за стола и бросилась прочь.

***

«Как он догадался?»

Этот навязчивый вопрос крутился в моей голове. Быть может, мне просто показалось? Мы настолько привыкли скрывать эту правду, известную нам двоим, что мысль о том, что об этом может узнать кто-то третий, казалась безумной. Но я была уверена в том, что видела, глаза бывают красноречивее слов, и его глаза не только все знали, но и прекрасно понимали мою тайну. Я лежала на кровати и медленно обрывала лепестки цветов. Разноцветные герберы были хлопьями разбросаны по одеялу.

«Наташа меня убьет», – не успела подумать я, как раздался стук в дверь и послышался ее голос.

– Юлия Николаевна, к вам пришли.

– Кто? – накинув халат, спросила я, выходя из комнаты.

– Какой-то Сергей, говорит, что ему нужно что-то вам передать. Он за воротами, охрана его еще не впустила.

– Пускай пропустят, проведи как обычно через заднюю дверь, я сейчас спущусь.

Дима не любил чужих людей в доме, поэтому курьеров, почтальонов и прочих малоизвестных лиц мы никогда не впускали с парадного.

Я остановилась на ступенях, ведущих в цоколь, и провела рукой по перилам.

«Видишь, какие они мощные, теперь здесь не упасть, я позаботился обо всем. С нами больше не случится ничего плохого», – пронеслись в моей голове слова Димы.

– Юлия Николаевна, – прервала мои воспоминания Наташа. – Он уже вас ждет.

Кивнув, я торопливо пошла к двери, я не любила цоколь и ненавидела эту лестницу. Мне хотелось побыстрее от всего отделаться и вернуться к себе, гостям я была совершенно не рада. Свет был приглушен, мужчина стоял вполоборота, разглядывая висевшую на стене картину.

– И снова здравствуйте! – развернувшись, бодро произнес он.

Передо мной стоял сегодняшний официант.

– Вы что здесь делаете? – удивленно воскликнула я, глядя на него.

– Пришел узнать, как вы, – улыбнувшись, ответил он.

– Вы маньяк? Как вы вообще меня нашли? – напряженно потирая лоб, спросила я.

– По адресу доставки.

– Какой еще доставки?

– Вы анкету заполняли на доставку кофе, разве не помните? Кстати, находитесь вы черт знает где, поэтому кофе мы вам доставлять не будем, можете не рассчитывать, – весело ответил он.

Я задумалась, вспоминая. Однажды в кофейне меня попросили заполнить какой-то бланк, я никогда не отказывала людям в таких мелочах, всегда брала листовки на улице, набивая ими полные карманы, выслушивала долгие разговоры менеджеров по продажам, участвовала в опросах. Дима надо мной смеялся, ему казалась глупой такая трата времени, а мне это было даже приятно: помогая людям делать их работу, я ощущала и свою значимость. Так и тогда я, мило улыбнувшись, заполнила все поля, что от меня просили, абсолютно не погружаясь в суть.

Выдохнув, я спокойно произнесла:

– Что вам нужно?

– Отдать это, – он протянул мой блокнот.

Я даже не заметила, что оставила его.

– Вы читали? – торопливо спрятав блокнот за пазуху, спросила я.

– Конечно, нет.

– Спасибо, что вернули.

– Не за что. Красивое кольцо, кстати, – кивнул на мою руку он. – Как я понимаю, с правой рукой проблем нет?

– Вам не кажется, что вы слишком многое себе позволяете? – натянув рукава халата до пальцев, недовольно произнесла я.

– Кто действительно многое себе позволяет, так это ваш муж.

– Так, все, спасибо за находку, до свидания, – я открыла входную дверь, жестом показывая ему удалиться.

– Я хотел бы вам помочь, – мягким доверительным тоном произнес он, глядя мне в глаза.

– Помощь мне не нужна, уходите, пока я не вызвала охрану, – пронзая его испепеляющим взглядом, сквозь зубы процедила я.

– Хорошо. Приходите в кофейню, захотите поговорить – я выслушаю, нет – больше этой темы никогда не коснусь. Если в «Пироге» вам комфортно и безопасно, я не хочу, чтоб вы это теряли. До свидания.

Я с яростью захлопнула за ним дверь.

Представьте, вы живете десять лет, храня одну тайну, пряча ее под кожей, тщательно оберегая даже от себя самой. Правду неприятную, липкую, скользкую, ту, что прячется во тьме, ненавидя свет, и вот однажды ее вскрывают, и она вся выскользает наружу и выглядит куда омерзительнее, чем была в тени. Признаться самой себе, что тебя избивает муж – это совсем не то же, что сказать об этом другим. Я чувствовала себя раздетой, жалкой, униженной. Меня било от гнева и осознания собственного ничтожества. Я стояла на кухне и с яростью крушила посуду.

На шум прибежала Наташа, она испуганно на меня смотрела, не решаясь произнести ни слова.

– Чего ты смотришь? Убери здесь! – в гневе прокричала я.

Не расслышала ли она сквозь звон бьющейся посуды мои слова или настолько опешила, что не решалась пошелохнуться, но ее нерасторопность еще больше меня разозлила. Я в ярости швырнула в нее стакан. Он пролетел мимо и со звоном разбился о стену. Наташа испуганно закричала и бросилась прочь.

Кто вызвал мужа, я не знаю. Я лишь услышала, как он успокаивает плачущую домработницу. Меня продолжало трясти от гнева, и я нервно вертела в руках бокал из-под виски.

– Что ты творишь? – спокойным, но твёрдым тоном произнёс он, подходя ко мне. – Ты до смерти перепугала Наташу. Мне страшно представить, что было бы, попади ты в нее.

– Я бы не попала, у меня всегда была двойка за метание в школе, – равнодушно отметила я, не прекращая своего занятия.

Он осуждающе покачал головой.

– Нельзя так обращаться с людьми.

– А со мной? Со мной так обращаться можно? – в бешенстве прокричала я, толкнув его. – Меня можно бить, издеваться, унижать? – я стала стучать кулаками по его груди.

Он крепко, но безболезненно охватил мои запястья и прислонил меня к стене.

– Успокойся, истеричка, – мягко произнес он, запечатлев на моем лбу долгий поцелуй. – Я приготовлю нам чай, – с безмятежной улыбкой добавил он, отпуская меня.

– Все закрытые двери когда-нибудь открываются, и люди узнают правду, – прошептала я.

– Мне кажется, тебе стоит возобновить сеансы психотерапии, – задумчиво произнес он, заправляя френч-пресс.

***

Порой мне всерьёз казалось, что из нас двоих в отношениях ненормальная только я. В периоды своего благого расположения муж снисходительно сносил практически все мои нападки. Он умело разыгрывал идеальную жизнь, создавая вокруг нас новую реальность. И в этой реальности не было места насилию. Делал он это специально, чтобы поиздеваться надо мной или сам тоже в это верил, я не знаю. Возможно, это было для него бегством от чувства вины или новая игра. Я уже отчаялась понять собственного мужа. Так или иначе, сейчас он именно этим и занимался. Веди он эту игру постоянно, я бы, наверное, действительно со временем поверила, что у нас идеальный брак и все остальное всего лишь плод моей неуемной фантазии, но он то разыгрывал полную идиллию, то признавал, что у нас проблемы, и мы ходили к психотерапевтам. И я окончательно терялась, не понимая, которая же из двух жизней настоящая. Я сходила с ума, и порой мне казалось, что это не просто красивый оборот речи, а моя действительность.

***

– Куда ты собираешься? – нахмурив лоб, спросил он, глядя, как я старательно выбираю наряд.

– Хочу прогуляться, – наконец выбрав элегантное обтягивающее платье, произнесла я.

– Хорошо, пойдем вместе, я сейчас соберусь.

– Нет, я хочу пойти одна.

– Я отменил сегодня все встречи и совещания, чтобы побыть с тобой, а ты собираешься уйти одна? – недовольно спросил он.

– Я тебя об этом не просила, – одеваясь, спокойно ответила я.

– Юля, что происходит?

– Ничего.

Доведя свой облик до совершенства, я собралась уходить. Он встал передо мной и холодным тоном произнес:

– Я хочу, чтобы ты осталась.

– А я хочу уйти, – решительно сказала я.

Мы смотрели друг другу в глаза, и я видела, как подернулась мышца на его скуле, я ходила на грани, он уже готов был обнажить нашу реальность, но сегодня он был игроком, отчаянно желавшим выиграть, поэтому он натянул маску безразличия и, пропустив меня, произнес:

– Хорошего вечера.

Я фыркнула и прошла мимо. Он всегда выигрывал.

***

Зайдя в кофейню, я взглядом принялась искать того официанта. Он был за стойкой, оживленно беседовал о чем-то с девушкой, заправлявшей кофемашину.

Задрав голову и гордо вышагивая, я подошла к нему:

– Послушайте, я думаю, вышло некоторое недоразумение, я счастлива в браке, понятно? У меня замечательный муж и идеальная жизнь! – очевидно, я произнесла это слишком громко, потому что стоявшая за стойкой девушка косо на меня посмотрела. Я смутилась, мои щеки горели от негодования.

Он нагнулся через стойку и, улыбнувшись, прошептал:

– Не стоит так громко кричать о своём счастье, а то у людей начнут закрадываться сомнения.

Его улыбка и ироничный тон меня раздражали, мои глаза непроизвольно окинули помещение в поисках того, чем бы в него запустить.

Поймав мой взгляд, он все с той же безмятежной улыбкой произнес:

– Ищете, что бы такое в меня кинуть? Не стесняйтесь в выборе, вся эта кофейня стоит не дороже носков вашего мужа, так что ему вполне хватит средств компенсировать убытки.

– Ах, так это вы и есть владелец кофейни? – усмехнувшись, спросила я.

– Он самый. Присядем? – он жестом пригласил меня сесть за столик. – Думаю, нам есть о чем поговорить.

Я нехотя села и пренебрежительно произнесла:

– Я не думаю, что нам есть о чем поговорить, очевидно, вы и понятия не имеете о том, насколько мне отвратительны.

– «Три дня я гналась за вами, чтобы сказать, как вы мне безразличны», – спокойно попивая сок через трубочку, проговорил он.

– Что это? – недоуменно на него посмотрела я.

– Как? Вы разве не смотрели? «Обыкновенное чудо»1.

Я недовольно мотнула головой.

– Мы такое не смотрим.

– Когда сможете свое «я» из «мы» вычленить, посмотрите – фильм-то хороший.

– Послушайте, вам не кажется, что это мерзко, так влезать в чужую жизнь и в ней копаться? – с презрением глядя на него, спросила я.

– Все относительно. Можно сколько угодно проходить мимо плавающего по-собачьи человека, не замечать его нелепых плесканий на мелководье, но если этот человек тонет, то спасти его необходимо, так вот, вы тонете.

– Откуда вы это знаете?

– Я вижу. Кофейня – это место, пропускающее через себя ежедневно огромное количество людей. Это, конечно, непрофессионально, но почти к каждому постоянному гостю приклеивается какой-нибудь ярлык, характеристика, называйте, как хотите, так вот, вас характеризуют несчастной.

– Чушь,– недовольно фыркнула я.

– Хотел бы я заблуждаться, – грустно улыбнувшись, ответил он. – Люди приходят сюда с разной целью, кто-то хочет просто провести время в хорошей атмосфере, кто-то забежал перекусить, а кто-то приходит пережить боль. Так вот, вы приходите сюда за этим. Я думал, что вы потеряли близкого человека, но вы были всегда слишком напряжены и напуганы. Чуть более громкий хлопок дверью, неожиданный звук, и вы вздрагиваете, подолгу смотрите в окно, закрываете руки, как будто мерзнете. И ваша перевязанная правая рука. Для вас каждый официант безликий, но я наблюдал, повязка каждый день была разной, и для обычной травмы 3 месяца заживления – слишком долго. А после того, как я увидел гематому на вашей руке, пазл сложился окончательно.

– Глупости, я просто ударилась о журнальный столик.

– Я же не дурак, у вас синяк полукругом расположен как раз по обхвату руки, столы таких следов не оставляют, а вот пальцы человеческие – вполне.

– Еще кто-то в кофейне знает об этом? – нервно сжимая пальцы, спросила я.

– О чем? Что вас избивает муж? Называйте вещи своими именами.

– Ну, так знает? – нетерпеливо произнесла я.

– Я не говорил. Догадки, возможно, витают.

– Никто не должен был об этом знать, – я тяжело опустила голову на руки.

– Я понимаю, вы паршиво себя чувствуете и ненавидите меня, и это совершенно нормально, потом вы почувствуете облегчение, – уверенным мягким голосом произнес он.

– От чего? – взглянув на него, спросила я.

– Что смогли поделиться.

– А с чего вы взяли, что я вообще хочу этим делиться?

– Боль тяжело проживать в одиночку. И ваш блокнот, вы безумно желаете выговориться, иначе бы не писали об этом.

– Значит, вы все-таки читали? – закусив губу, спросила я.

– Никогда бы себе такого не позволил. Я просто наблюдал и сделал выводы. Кстати, мы так и не познакомились. Сергей, – он протянул руку.

– Мне пора, – оставив его жест без внимания, я встала, собираясь уходить.

– Вы никогда не хотели от него уйти? – поднимаясь вместе со мной, тихо спросил он.

– Хотела, миллион раз, и столько же раз находила причину остаться.

– Ложную, – резюмировал он.

– Для меня настоящую.

– Я хочу, чтобы вы знали: в том, что происходит, нет вашей вины, и из этого есть выход, – доверительно произнес он, глядя мне в глаза.

– До свидания, Сергей, – грустно улыбнулась я. Направившись к выходу, я вдруг остановилась и, обернувшись, произнесла. – Вы спрашивали про имя, Юля, меня зовут Юля.

Выйдя из кофейни, я облегченно выдохнула: он был прав, ярость больше меня не наполняла, и я почувствовала, как сжимавшие мою грудь тиски ослабли.

***

Дима лежал в гостиной перед телевизором, растянув ноги на пуфике. Я наблюдала за ним, прислонившись к дверному косяку, он был весел и безмятежен. Почувствовав мое присутствие, он обернулся и, помахав мне рукой, бодро произнес:

– С возвращением, дорогая!

Я улыбнулась и опустилась на диван рядом с ним.

– Ты выглядишь уставшей, – обнял меня он.

– Сложный день, – вздохнула я и положила голову ему на плечо.

– Как насчет всякой дряни и хорошего сериала? – он протянул мне чипсы.

– Отличная идея!

Мы смотрели «Игру престолов»2, как пара подростков громко смеялись отпускаемым друг другом шуткам, поедали снеки и держались за руки.

– Хорошо, что у тебя нет драконов, а то от бедной Наташи осталась бы сегодня только горстка пепла, – смеясь произнес он.

– Не могу сказать, что меня бы это расстроило, – небрежно бросила я, устраиваясь на подушке поудобнее.

– А что бы стало со мной?

– Ты бы уцелел. Огонь не может убить дракона, – запуская свои пальцы меж его, произнесла я.

Он довольно ухмыльнулся и коснулся своими губами моих губ.

Сегодня мне было хорошо рядом с ним, и я его любила. Вчера забылось, а завтра еще не существовало.

Качели в моей жизни продолжались, и я чувствовала, что меня скоро укачает.