Читать книгу Трагедии. Сонеты - Уильям Шекспир - Страница 5

Оружье прочь и мигом по местам!

Не знаете, что делаете, дурни.

Как, ты сцепился с этим мужичьем?

Вот смерть твоя, – оборотись, Бенвольо!

Я их мирю. Вложи назад свой меч,

Или давай их сообща разнимем.

О мире речь? Мне ненавистен мир,

Как темный ад, и ты, и все Монтекки.

Постой же, трус!

Сюда с дубьем и кольями! Лупи!

Долой Монтекки вместе с Капулетти!

Что расшумелись? Где мой длинный меч?

Костыль ему! Меча недоставало!

Где меч, сказал? Монтекки на дворе

И против нас оружьем потрясает.

Ты, Капулетти, плут!

Пусти меня!

К дерущимся не дам ступить ни шагу.

Изменники, убийцы тишины,

Грязнящие железо братской кровью!

Не люди, а подобия зверей,

Гасящие пожар смертельной розни

Струями красной жидкости из жил!

Кому я говорю? Под страхом пыток

Бросайте шпаги из бесславных рук

И выслушайте княжескую волю.

Три раза под влияньем вздорных слов

Вы оба, Капулетти и Монтекки,

Резнею нарушали наш покой.

Сняв мантии, советники Вероны

Сжимали трижды в старческих руках

От ветхости тупые алебарды,

Решая тяжбу дряхлой старины.

На случай, если б это повторилось,

Вы жизнью мне заплатите за все.

На этот раз пусть люди разойдутся.

Вы, Капулетти, следуйте за мной,

А вас я жду, Монтекки, в Виллафранке{4}

По делу этому в теченье дня.

Итак, под страхом смерти, разойдитесь.

Кто сызнова затеял этот спор?

Скажи, племянник, ты ведь был при этом?

Я вашу дворню с челядью врага

Уже застал в разгаре рукопашной.

Едва я стал их разнимать, как вдруг

Неистовый Тибальт вбежал со шпагой,

Хвастливо ей вертя над головой.

Он вызывал меня на бой, а ветер

Насмешливо свистел ему в ответ.

Пока чередовали мы удары,

Явился князь, увидел кавардак,

И стража растащила забияк.

А где Ромео? Виделись вы с ним?

Он не был тут? Он правда невредим?

Сударыня, за час пред тем, как солнце

Окно востока золотом зажгло,

Я в беспокойстве вышел на прогулку.

Пересекая рощу сикомор,

У западных ворот я натолкнулся

На сына вашего. Он там гулял

В такую рань. Я зашагал вдогонку.

Узнав меня, он скрылся в глубине,

И так как он искал уединенья,

То я его оставил одного.

Его там часто по утрам видали.

Он бродит и росистый пар лугов

Парами слез и дымкой вздохов множит.

Однако только солнце распахнет

Постельный полог в спальне у Авроры,

Мой сын угрюмо тащится домой,

Кидается в свой потаенный угол

И занавесками средь бела дня

Заводит в нем искусственную полночь.

Откуда этот неотступный мрак?

Хочу понять и не пойму никак.

Вы знаете причину, милый дядя?

Не ведаю и не могу узнать.

С расспросами к нему вы обращались?

А как же! Я и лучшие друзья.

Но он непроницаем для расспросов

И отовсюду так же защищен,

Как червяком прокушенная почка,

Которая не выгонит листа

И солнцу не откроет сердцевины.

Ты спрашиваешь, знаю ль я причину?

Когда б я ведал этой тайны суть,

То сам воздействовал бы чем-нибудь.

А вот и он. Вы здесь как бы случайно.

Увидите, я доберусь до тайны.

Пойдем, жена. Оставим их вдвоем,

Как исповедника с духовником.

Ромео, с добрым утром!

Разве утро?

Десятый час.

Как долог час тоски!

Что это, не отец мой удалился?

Да, твой отец. Какая же тоска

Тебе часы, Ромео, удлиняет?

Тоска о том, кто б мог их сократить.

Ты по любви тоскуешь?

Нет.

Ты любишь?

Да, и томлюсь тоскою по любви.

О, эта кроткая на вид любовь

Как на поверку зла, неумолима!

Как сразу, несмотря на слепоту,

Находит уязвимую пяту! –

Где мы обедать будем? – Сколько крови!

Не говори о свалке. Я слыхал.

И ненависть мучительна, и нежность.

И ненависть и нежность – тот же пыл

Слепых, из ничего возникших сил,

Пустая тягость, тяжкая забава,

Нестройное собранье стройных форм,

Холодный жар, смертельное здоровье,

Бессонный сон, который глубже сна.

Вот какова или еще несвязней

Моя любовь, лишенная приязни.

Ты не смеешься?

           Нет, скорее плачу.

О чем, дружок?

           В ответ слезам твоим.

Какое зло мы добротой творим!

С меня и собственной тоски довольно,

А ты участьем делаешь мне больно.

Заботами своими обо мне

Мою печаль ты растравил вдвойне.

Что есть любовь? Безумье от угара,

Игра огнем, ведущая к пожару,

Столб пламени над морем наших слез,

Раздумье необдуманности ради,

Смешенье яда и противоядья.

Прощай, дружок.

          Постой, ты слишком скор.

Пойду и я, но кончим разговор.

Я потерял себя, и я не тут.

Ромео нет, Ромео не найдут.

Нет, не шутя, скажи: кого ты любишь?

А разве шутки были до сих пор?

Конечно, нет. Но кто она, без шуток?

Скажи больному у его одра,

Что не на шутку умирать пора.

Она не в шутку женщина, приятель.

Я так и знал и бью не в бровь, а в глаз.

Лихой стрелок, но дева не про нас.

Чем лучше цель, тем целимся мы метче.

Сюда неприложимы эти речи.

У ней душа Дианы. Купидон

Не страшен девственнице и смешон.

Ее не взять словесною осадой,

Ни штурмом чувств, ни красноречьем взгляда.

Красавица, она свой мир красот

Нетронутым в могилу унесет.

А что, она дала обет безбрачья?

Увы, дала и справится с задачей.

От этой дивы и ее поста

Останется в потомстве пустота.

Она такая строгая святая,

Что я надежд на счастье не питаю.

Ей в праведности жить, а мне конец:

Я не жилец на свете, я мертвец.

Советую, брось помыслы о ней.

Так посоветуй, как мне бросить думать.

Дай волю и простор своим глазам.

Другими полюбуйся.

Это способ

Признать за ней тем больше совершенств.

В разрезах черных масок с большей силой

Сверкают лица женщин белизной.

Ослепший вечно помнит драгоценность

Утраченного зренья. А в чертах

Красавиц я прочту напоминанье

О той, кто без сравненья лучше всех.

Прощай. Забвенья все ж я не усвоил.

Я научу, чего бы труд ни стоил.