Читать книгу Медуза. Роман из уголовной хроники - В. Александров - Страница 6

Известие об убийстве Тименева поразило Крыловича.

Убит! Тименев убит! Вчера еще он видел его в театре спокойного, веселого, самодовольно нежничавшего с женой по обыкновению и вдруг – все кончено! Без сомнения, цель убийства – ограбление, другой причины и быть не может. Тименев был богат, все это знали. В доме у него всегда было много денег, много ценных вещей – есть на что польститься… А в наше время убийства и грабежи так часты, так заурядны…

Следователь поспешно оделся и отправился на место происшествия. Около дома стояло только четверо мужчин да две женщины с корзинками в руках, горячо рассуждавшие между собой. В провинции новости не очень быстро разносятся, а уличное движение, особенно утром, совсем незначительно. В столице около дома, где совершено преступление, с необычайной быстротой собирается толпа всевозможного люда, и каждому хочется хоть глазком взглянуть на страшное зрелище убийства, имеющее особенную притягательную силу и возбуждающее какое-то болезненное любопытство. Здесь же только кое-кто из соседской прислуги да две проходившие на рынок кухарки прослышали о случившемся.

Дверь была заперта, и на подъезде стоял городовой. Не желая звонить, Крылович направился к воротам, чтобы войти через двор.

– Можно здесь пройти, ваше высокоблагородие, – доложил городовой. – Двери отперты-с.

С этими словами он суетливо-ловко, по-военному, распахнул дверь.

Судебный следователь вошел в прихожую. У двери в кабинет тоже дежурил городовой. Крылович вступил в залу, где увидел Григория и околоточного надзирателя.

– Что у вас тут случилось, Григорий? С барином несчастье?

– Уж какое несчастье-то, сударь, Господи, упаси! – поклонился камердинер. – Барина убили… Просто на смерть убили! – покачал он головой.

– Да как же это? Где убили? Как убили? Поймали ли преступника? – торопливо спрашивал Крылович.

– Убили-то сегодня ночью в кабинете, а кто убил – Господь ведает! И откуда он, душегубец, влез? Вхожу я это…

– Постой! Постой! Что же – неужели ни малейших признаков жизни?

– Какое там! Уж совсем похолодел…

– Как же барыня, барышня? Очень испугались? Что с ними? Ведь вы, я знаю, верно растерялись, раскричались, прямо бухнули, что убили…

– Никак нет, сударь, – как можно! Барышня, правда, лишились чувств, как услышали… Так и грохнулись! Только теперь, кажись, очнулись. Катерина при них… А к барыне достучаться не можем.

– Как достучаться не можете? – удивился следователь.

– Да так, сударь, не можем! Наперво из будуара стучались и звали их, а потом через уборную пробовали, да ничего толку нет. Отовсюду изнутри заперлись, не откликаются… Просто, Господь знает, что такое! – развел руками Григорий в заключение.

– Что ты мне рассказываешь? Как же не достучаться? Быть не может!

Крылович быстро пошел в будуар, сопровождаемый камердинером и околоточным.

– И я стучался, ваше высокоблагородие, – отозвался дорогой околоточный, – только что, как есть молчат, не отзываются.

– Послали за доктором?

– Так точно, ваше высокоблагородие.

– И для Антонины Аркадьевны нужно… ведь она может захворать от такого испуга…

– Чего проще! – решил Григорий.

Крылович начал стучаться в спальню, но так же безуспешно, как и все прочие.

– Удивительно! Ты говоришь, что и другая дверь заперта изнутри?

– Заперта, сударь. Вот и околоточный смотрел.

– Замкнуто, ваше высокоблагородие, – подтвердил околоточный, – и ключ в замке.

– А в окно не смотрели?

– Смотрели, ваше высокоблагородие, только занавески спущены – ничего не видать.

– Надо сломать замок. Понятые пришли? Сходи за ними, да, кстати, позови слесаря.

– Слушаю, ваше высокоблагородие.

Околоточный побежал исполнить приказание. Крылович еще раз попробовал отворить дверь, потом приложил к ней ухо.

– Уж я слушал, да ничего не слыхать! – пояснил Григорий. – И в замочную скважину смотрели, да не видно – ключ-то мешает. Чудеса просто! Или ее там нет, или…

– Ты думаешь, и ее убили? – вопросительно взглянул на него следователь.

– А кто его знает – чего не случится? Не дай-то, Господи! Оно, конечно, может, и обморок…

– Какой тут обморок! От чего? Нет, этого не может быть! Тут что-то неладно… Неужели еще несчастье?

– Бог ведает, что с ней…

– И как все это случилось? Ничего не понимаю! Просто такая неожиданность, такая поражающая неожиданность…

В комнату вошли Павел Аркадьевич Неверов и прокурор города К. Извещенный дворником, Павел заехал по дороге к прокурору и сообщил ему о несчастье, постигшем его родственника. Зная молодость Крыловича и не уверенный в его опытности, прокурор изъявил желание ехать лично на место происшествия. Хотя он не был знаком с Тименевым, но часто встречался с ним в обществе, даже играл в карты и знал все семейство.

Это был небольшой худенький человек в черном парике и в золотых очках. Его характер и приемы были вполне методические, спокойные. Отличный знаток своего дела, он говорил много, но говорил хорошо, увлекательно, причем любил принимать иногда несколько иронический тон. Обвинительные акты его работы были в высшей степени основательны и отличались подавляющей логикой. К молодому сослуживцу Крыловичу прокурор имел большую симпатию и всегда утверждал, что он выйдет в люди, хотя считал, что должность судебного следователя не по нем. «Это дело, – говаривал он, – совершенно не по характеру Михаилу Алексеевичу. Он скорее способен запутать, чем распутать дело. Пусть лучше защищает – из него может выйти хороший адвокат и с ним приятно будет побороться». Как видно, почтенный юрист принимал близко к сердцу свое звание общественного обвинителя, хотя в частной жизни был мягкий, добрый человек.

Только что успел Крылович рассказать им в кратких словах положение дела, в комнату явился околоточный с двумя понятыми и слесарем. Прокурор согласился с тем, что прежде всего необходимо узнать, что сделалось с Тименевой, только прежде, чем разрешить ломать замок, он выразил необходимость удостовериться, что и другая дверь заперта.

– Помилуйте, Иван Ильич! – восстал Крылович. – Ведь туда надо идти через комнату Антонины Аркадьевны! Она нездорова, и мы ее обеспокоим… Разве мало удостоверения камердинера Тименева и околоточного? Ведь они же стучались…

– В таких серьезных обстоятельствах, Михаил Алексеевич, самое верное – лично удостовериться. Так нельзя-с.

– Вы не обеспокоите Тоню, – вмешался Павел. – Ее кровать за ширмами. Ради Бога – пойдемте поскорее! Надо же выйти когда-нибудь из этой ужасной неизвестности!

Прошли осторожно через комнату Антонины. За ширмами, где она лежала, было совершенно тихо. Оттуда выглянула на них с любопытством Катя. Крылович поманил ее к себе и вопросительно указал глазами за ширмы.

– Как будто поспокойнее! – прошептала горничная. – Лежит с закрытыми глазами.

– Плакала?

Катя отрицательно покачала головой.

– Точно еще не понимают, в себя не пришли… А что барыня?

– Сейчас узнаем.

Показания Григория и околоточного оказались верными – дверь была заперта изнутри и ключ находился в замке. Прокурор велел сломать замок. Дверь отворилась.

В спальне был полумрак от тяжелых опущенных занавесок. Вера лежала на постели, на спине, как-то странно, неестественно вытянувшись. Голова и верхняя часть груди были покрыты подушкой, сильно измятой.

Крылович бросился к кровати, поднял подушку – и все увидели мертвенно-бледное лицо с открытыми мутными глазами. Молодая женщина не шевелилась – она была задушена.

Павел, в отчаянии, схватил сестру на руки и, полагая, что она в обмороке, старался привести в чувство, но напрасно – в его руках был труп.

Прокурор внимательно обвел глазами комнату и молча указал на стол, стоявший около двери в будуар. Посреди этого стола лежал большой кавказский кинжал. Лезвие было в крови.

– Неужели она сама? – пробормотал Крылович.

– Задушила-то себя? – слабо усмехнулся Иван Ильич.

– Да как же иначе понять? Двери заперты…

Молодой следователь совершенно растерялся. Прокурор прямо подошел к окну, распахнул занавески и толкнул раму. Окно отворилось совершенно свободно – задвижки были отперты.

– Вот дорога… – сказал он.