Читать книгу Войной опалённая память - В. И. Коско - Страница 6

С началом Великой Отечественной войны Гресский райком партии дал указание эвакуировать на Восток все ценное имущество сельсоветов и колхозов. Председатель Селецкого сельсовета Иосиф Иосифович Коско (на снимке) в эти дни практически не появлялся дома, находился в сельсовете днем и ночью, отдыхал мало, поднимал весь актив на выполнение задания партии.

Готовилась к отправке в тыл колхозная техника, формировались стада скота, из числа надежных людей назначались сопровождающие скота, грузов и ценностей – ничто не должно было попасть врагу. То, что нельзя было увезти, пряталось в тайники, зарывалось в землю, увозилось в лес в укромные места.

И. И. Коско.

На третий день войны в сельсовете Иосиф Иосифович собрал свой актив: секретаря Ивана Гуриновича, ветфельдшера Константина Варивончика, депутата Марию Курьяновнч, председателя колхоза Савелия Прановича, бригадира Степана

Курьяновича. активистов коллективизации Курьяновичей: Исаака, Петра, Апанаса. тракториста Рухлевича, заведующего складом Михаила Ревтовича и других.

О начавшейся войне знали все. Ждали последних указаний своего председателя.

– Враг огнем и мечом пробивает себе дорогу, скоро будет у нашего порога. Народное добро не должно достаться фашистам. Все вывезти мы уже не успеем. Необходимо разбирать и прятать. Хочу знать ваше мнение? – кратко изложил проблему Иосиф Иосифович.

– Враг дальше не пройдет, его остановит Красная Армия. – горячо возразил Константин Варивончик, давнишний друг председателя.

– Обломают фашистам рога. Это точно, – поддержал его Рухлевич. – Нет, браток! Надо правде смотреть в глаза. Враг приближается к Слуцку. Районные партийные и советские органы готовят все к эвакуации. Такова директива. Завтра – послезавтра фашисты будут здесь. Вместе будем отходить с частями Красной Армии. Но враг приходит и уходит, а отечество остается. Причем, отступая назад, он едва волочит ноги. История знает много примеров. И не только история, а наши предки помнят нашествия французов, поляков, немцев – этих непрошеных гостей. Но чем они кончились, всему миру известно. Этот же вооруженный фашист отличается особым коварством, захватил уже половину Европы, – как мог ориентировал председатель сельсовета свою надежную дружину.

Разве могли подумать тогда эти мирные труженики, что вскоре прольется кровь их родных и близких односельчан, а некоторые из присутствующих отдадут свои жизни за родную землю и Отечество.

Зазвонил телефон. Из Гресска председатель райисполкома Русак сообщал, что через пару дней будет в Селецке. Требовал поторопиться и быть готовыми.

Поняли сложившиеся обстоятельства и все остальные.

К. Варивончик с другом.

– Срочно рыть ямы, землянки в лесу, стены делать из бревен и досок и все, что можно зарывать в землю, – предложил Савелий Пранович. зная, что такие запасы понадобятся в любой момент.

– Можно часть добра раздать людям по нашему усмотрению, – советует Ревтович.

– Тем более, сделать это надо с учетом отработанных трудодней, которые так или иначе намечалось осенью отоваривать, – уточнил он свое предложение.

– Хорошие, верные советы даете, товарищи, – согласился председатель сельсовета. Но времени в обрез. Начнем с техники. Ты, Владимир, по механизмам у нас непревзойденный мастер, – обратился он к Рухлевичу. – Бери молодых помощников и за работу. Подготавливайте к отправке машины.

Грузите дефицитные детали. Трактора разбирайте, части прячьте в тайниках.

– Прогоним и этих татар. Быть не может. Заведем трактора и снова на наше поле, – не унимался Рухлевич, веривший в скорую победу.

В. Д. Рухлевич.

– Если будем живы, – вздохнула Мария Курьянович.

– Савелий, Степан, дядька Исаак. подбирайте надежных людей и за работу. Где, по вашему мнению, будем готовить тайники и хранилища?

Прервал тревожные мысли Иосиф Иосифович.

– В одном месте их располагать не следует. Если обнаружится один тайник, то останутся другие. Есть укромные места возле деревень Замошье, Туры, – немного подумав, сказал Степан.

– Согласен. Можно также и в урочище «Поддера», возле деревни Борцы. Все эти места я отлично знаю. Густые заросли сосны и ели, места надежные, высокие. Следует обеспечить, хорошую маскировку. Обо всем должен знать только узкий круг людей…

Кое-что успели сделать. Однако все задуманное осуществить не удалось. К тому же стало известно, что отдельные лица намерены встретить врага хлебом – солью…

Враг находился рядом. Отходили с боями наши красноармейские части. Возвращались из Слуцка ушедшие на призыв местные мужчины. Город бомбили вражеские самолеты, в отдельных местах высадился десант.

Тревожные вести приносили из Слуцка. Мобилизоваться не удалось. Авиация врага не щадила ни школ, ни больниц, ни детских учреждений. Был нанесен бомбовый удар и по бане, где проходили санобработку призывники. Многие погибли. Сброшенный десант отрезал пути отхода из Слуцка советским и партийным учреждениям.

Фашистская армада наседала с Запада. С трудом пробирались из окружения группы красноармейцев, бойцы одиночки, необученные призывники. Положение выручали большие лесные массивы, болотистая местность, в которых хорошо ориентировалось местное население. Центральные дороги были перерезаны моторизованными фашистскими частями.

Через леса и болота доносились тревожные вести о кровавых злодеяниях фашистов. Родственник из-под Слуцка доставил на лошади домой в деревню Борцы Павлика Жуковского, так и не успевшего мобилизоваться.

– Нашу группу начали стричь, – рассказывал он, – и тут налетели самолеты. Смешалось все. Гибло все живое, Фашист не щадил ни детей, ни женщин, ни стариков.

Через день приехали работники Гресского райкома и райисполкома.

– Решено идти на восток, с частями Красной Армии. Получать оружие и обмундирование и драться с врагом в регулярных частях, – отдает распоряжение председатель райисполкома Русак.

Завершается загрузка машин. Забирается все ценное оборудование и запчасти автомобилей, которые оказались не на ходу. Многие детали разобранной техники Рухлевич и Саковы сыновья надежно припрятали, чтобы не достались врагу. Необходимо было погрузить еще несколько сейфов с документами, но машины были заполнены до отказа.

– Возможно, оставить радиоприемник, батареи совершенно сели? – спрашивает Русак.

– Надо оставить, – соглашается Иосиф Иосифович, – здесь он будет очень кстати. Отдать его нужно Владимиру Рухлевичу. Он – спец на все руки. Мигом его оживит. Цацак у него всевозможных хватает в мастерской. Рухлевич, да еще Николай Далидович – лучшие механики у меня на весь сельсовет. Не только трактор исправят, но и пушку осилят, если понадобится. Радиоприемник им нужен, – будут слушать сообщения из Москвы и людям рассказывать. Собирались нашему механизатору новый дом построить, но вот фашист не дал, – добавил председатель сельсовета, передавая приемник Рухлевичу.

– Ничего. Разобьем фашиста, каменные дворцы возводить будем, и Владимиру отдельный построим, двухэтажный, – разогнал горькие мысли председатель райисполкома Русак.

– А может, поедешь с нами, с Красной Армией? – неожиданно задал он вопрос Рухлевичу.

– Детишки совсем маленькие. Жена одна не продержится. Землю кому-то пахать все равно надо, – логично рассуждал тракторист. – Своего стального коня буду водить по полям, как и раньше. Главное, что бы его заправлять было чем. Иосиф Иосифович крепко заботился о работе механизаторов. Топливо всегда было. Как сейчас оно будет, бог его знает? – развел руками Рухлевич.

О. А. Коско.

Как вспоминала впоследствии Ольга Алексеевна Коско (на снимке): – Кто мог в то время предполагать, как поведет себя враг. Воевали наши деды и прадеды, рассказывали своим детям и внукам об особенностях войн, но о жестокостях по отношению к мирному населению, какого делали гитлеровские захватчики, примеров особых не было. И сама я видела немцев еще в Николаевскую войну, как тогда называли первую империалистическую.

Ну, немцы, как немцы, что-то шпрехают по своему. И смеяться и пошутить умели, даже танцам нашим учились на вечеринках. Но захватчик – всегда враг, а врага свободолюбивый народ не потерпит, во что бы то ни стало, изгонит со своей священной земли.

Вот с такими неопределенными предположениями и мыслями оставались многие на своих местах в ожидании непрошеных гостей.

Серьезный разговор был и у меня с мужем.

Уезжаем всей семьей и мы, забираем детей и на восток, – таким он видел выход и спасение семьи.

– Ты что? В белый свет с кучей детей? – колебалась я.

– Погибнем в дороге.

– Семья может погибнуть именно здесь, а не в дороге. Фашисты не пощадят семью коммуниста, – настаивал он. Я не решалась. Не могла себе представить скитальческой жизни. А разве мало я ее пережила в молодые годы, когда семья моих родителей кочевала по чужим хатам, арендуя чужую землю?

Но то были скитания в своей местности, где, как говорится, каждый кустик тебя знает и ночевать пустит. А здесь требовалось решиться на большее. Кому же оставить свое имущество, которым начали понемногу обживаться? А скот: корова, свиньи, куры? Как они будут без своей хозяйки? А, главное, как мы будем жить? В то же время я понимала, чем может обернуться наша судьба под пятой оккупантов. Слухи шли неутешительные. Будь ты проклят, фашист! Что ты наделал!

Уезжать я отказалась. – Бейте фашистов, возвращайтесь с победой, – сказала я на прощание своим отступающим большевикам. Остаюсь не одна со своей семьей. Таких сотни. Вот вижу, Петр Лукич ведет машину, а его Агапа и семеро детей с нею остаются дома. Будем совместно держаться, будем на месте бороться с иноземным игом.

Разные рассуждения имели место в тот период. О многих из них сегодня горько вспоминать. Встречаю я в то время жену председателя колхоза «Первомай» Козичиху и спрашиваю: «А что, Степан твой разве не уходит с Красной Армией?» – председатель сельсовета и Русак заезжали за ним в деревню Ямное.

– А что ему уходить? – отвечает. – Это ваши натворили дел, наломали дров, вот им-то и опасно оставаться. А моему-то чего бояться? – спокойно рассуждала она.

– Как же так? Он же ведь председатель колхоза. Коллективизацию вместе со всеми проводил. Активист. В кандидатах ходит.

– Но кто же я, голубушка, ты видно забыла? – напомнила она свое кулацкое происхождение.

Я, конечно, знала, что ее родители сосланы за Урал. Но причем здесь она, если муж связал себя крепко с советской властью. Забегая вперед скажу, что советского патриота Степана Козина каратели казнили, увезли в Щитковичи, поломали позвоночник, руки, ноги. За подпольную деятельность, за помощь партизанам, за защиту своей Родины. Ничто не помогло: ни кулацкое происхождение, ни слепые рассуждения и надежды. Люди имели дело с фашистскими извергами.

…Машины уехали с нашими защитниками. Дальше на Восток с боями отходили красноармейские части. Один на один перед врагом и неизвестностью остались многие советские семьи. Но что было делать немцам в нашей глубинке? Здесь достаточно было их подпевал. Их уже распирало от радости. В глазах уже не скрывалось торжество и ликование. Но заведенный советской властью часовой механизм на селе еще действовал. Народ, как и прежде, выходил на работу на колхозные поля. Колхозы и совхозы еще сохранялись. Руководили оставшиеся председатели, агрономы, бригадиры. Люди исправно несли свои службу: косили, убирали урожай, пахали, сеяли. А как же? Есть нужно при любой власти. Крестьянин привык трудиться.

Но вскоре оккупационные порядки докатились и до нас. Враг был вокруг. Чужеземцы осели в районах, городах и селах. Назначили свои оккупационные грабительские власти. Опуститься до черновой работы? Нет! Это не для арийской чистой расы. Для этого есть рабы. Они ведь с этой целью протопали половину Европы. Обманом и провокациями, хвастливой пропагандой и обещаниями хотели закабалить наш свободолюбивый народ, посеять национальную рознь, направить друг на друга – вот что увидели люди в действиях гитлеровских захватчиков. Отдельные неуверенные, слабые сельчане клюнули на их посулы и приманку – но просчитались. Народ никогда не прощал предателей Родины, выметал их вместе с захватчиками.