Читать книгу Очень личная книга - Валерий Сойфер - Страница 27

В школьные годы, приходя почти ежедневно по вечерам в горьковскую Ленинскую библиотеку, я впервые столкнулся с весьма необычной формой самиздата. Собственно, самиздата как формы распространения среди друзей и знакомых литературных произведений, не прошедших официальную цензуру и напечатанных на машинке или переписанных от руки, еще не существовало. Только много позднее стало известно, что некоторые писатели и ученые отваживались создавать «крамольные» тексты и прятали их от чужих глаз (позднее появилось выражение – «писали в стол»). Любую критическую мысль, любое противостояние официальной идеологии власти жестко подавляли. После речей А. А. Жданова о «неверной позиции» литераторов, композиторов, философов и историков большинство советских интеллектуалов уже боялись и подумать о публичном выражении «несвоевременных» мыслей. Устои коммунизма еще казались незыблемыми, порядки строго и навсегда определенными, и перечить им никто не мог. Но посещения Ленинской библиотеки в Горьком потрясли меня именно этой «отвязанностью» шутников-интеллектуалов.

На втором этаже научных залов был мужской туалет, в котором на внутренних сторонах белых дверей кабинок шутники рисовали цветными карандашами картинки и шаржи, а между ними размещали разнузданные стишки и афоризмы. Всего в этом туалете было три кабинки, на центральной из них неизменно появлялось написанное крупными буквами название «настенной газеты» – «Голос унитаза» и номер очередного «выпуска», а затем почти до пола шли строки стихотворений или смешные рисунки. Творчество продолжалось и на внутренних сторонах двух других дверей. Одно такое произведение, в котором отдавалось должное печатному органу областной комсомольской организации, газете «Ленинская смена», навсегда засело в мою память с тех школьных лет:

Я помню, что именно смелость авторов этой «стенгазеты» потрясла меня более всего. Очередные выпуски сатирического «Голоса унитаза» оставались на дверях обычно день или два. Потом их кто-то аккуратно смывал или стирал (несмываемых фломастеров, используемых сегодня граффити, еще не существовало), но через пару дней и название газеты, и новые «произведения» оказывались нанесенными на стенки дверей и номер этой «газеты» обновлялся.

Представляю, как бесились чины из НКВД города Горького, пытаясь отследить авторов вольнодумства в таком малопочтенном месте. Но уверен, что я был не единственным читателем, методично запиравшемся внутри каждого из трех отхожих мест, чтобы прочесть «стенгазету» от первой полосы до последней.