Читать книгу На лопате - Василий Панченко - Страница 7

Утром следующего дня Куликов почувствовал озноб. – «Вот они бессмысленные и беспощадные хождения по ледяному плацу. Простудился, что ли? Сейчас выпить чая и под одеяло…». Он обмотал вокруг шеи длинный вязаный шарф с таким расчетом, чтобы дышать через него. Появилась иллюзия уюта.

Из толпы вдруг вынырнул Хлебников, озабоченно сказал, – Вон смотри, в морской форме идет. Не дай бог, на флот загремим.

Офицер с черными усиками в черной форме шел вдоль серо-буро-малинового строя и загадочно улыбался.

– Вон улыбается, как придурок перед случкой, – не унимался Хлебников.

«Лучше два года считать ворон, чем три года чаек!». – Сказал кто-то громко. Офицер заулыбался еще загадочней.

Куликов, наконец, рассмотрел знаки отличия на погонах. Офицер оказался старшим лейтенантом с красными просветами на погонах. «Спокойно, господа, это сухопутный моряк» – сказал он негромко.

Старший лейтенант остановился, приподнялся на носки не по погоде надетых черных туфель и поздоровался: – Здравствуйте, товарищи!

В ответ раздалось нестройное «Здрасьте».

– Да-а-а, – протянул старший лейтенант, улыбаясь, своей как приклеенной улыбкой, кто в лес, кто по дрова. Ничего, в войсках вы научитесь и здороваться и еще многому другому. У нас правило: не умеешь – научим, не хочешь – заставим. А как же. – Улыбка не сходила с его уст. – Вам предстоит служить в военно-строительных войсках. Это большая честь!». – Послышались смешки.

– Да, большая честь… Речь офицера, сопровождавшаяся доброй улыбкой, вероятно призванной сглаживать дурацкий смысл неуместно пафосной речи. Двое в первой шеренге стояли в обнимку как старинные приятели на досуге. Офицер оборвал на полуслове свой пафос и строго рявкнул: Как стоите в строю! Руки по швам! – И опять перешел на елейный тон. – Я ведь могу и поощрить и наказать. Я строгий, но справедливый. – Улыбка вновь заиграла своей фальшивостью под его усиками. – Моя фамилия Саров Геннадий Петрович. Звание – старший лейтенант. На время следования в город-герой легендарный Севастополь, я буду заменять вам и отца, и мать. Так что от моего благосостояния зависит ваше благополучие. Ясно?

– Пасмурно, – сказал Хлебников тихо. – Этот будет вымогать, благосостояние менять на благополучие.

– Отец – командир из самого Зурбагана, – отозвался Куликов.

Часа два простояли на студеном, осточертевшем плацу, от вчерашнего снега не осталось и следа. Подошли автобусы, и началась погрузка.

В трех кварталах от вокзала всех выгрузили, дальше продолжали путь пешком. Постепенно в ряды призывников затесались провожающие. Родственники Хлебникова передали сумку всякой еды и множество бутылок лимонада «Буратино». Все это богатство Куликов и Хлебников рассовали по своим рюкзакам. Согнутая годами старушонка, обнимавшая на ходу здоровенного внучка, ласково ворковала бархатным голоском: – «Не ешь много сладкого, тебе вредно». Словно в армии внучка намеревались потчевать конфетами и сладкими булками. «Вот уж святая простота», – подумал Куликов, вспоминая, что пока их кормили один раз в сутки.

В вагон Саров распорядился входить по одному, оставляя вещи в купе проводников. Он решил познакомиться с призывниками лично, «чтобы не копаться в бумагах». Каждого участливо спрашивал, где работал, чем занимался в свободное время, собирал марки или старинные монеты, не злоупотреблял ли спиртными напитками. Саров, что-то записывал и, если бы не фальшивая улыбка, мог сойти за вполне серьезного, делового и доброжелательного политработника. Саров был замполитом учебной роты, куда и вез бывший 81-й взвод из Оренбурга. Куликов не вдаваясь в детали, на все вопросы отвечал кратко.

– Ты не увлекался коллекционированием монет, марок или книг – спросил Саров.

– Нет, – понимая, куда клонит политработник, ответил Куликов.

– Жаль. – Вполне искренне заметил Саров, чем удивил Куликова уже привыкшего, что весь этот человек улыбка, речи, все – фальшивое со вторым дном ласкового вымогателя.

– Очень жаль, – еще раз сказал Саров, – Ну хорошо, грамотные люди нам нужны. А теперь для порядка проверим рюкзак, я конечно верю. Что там нет водки. Однако, дисциплина, прежде всего. – Улыбался Саров.

В рюкзаке, сверху лежали шесть бутылок «Буратино» из от хлебниковских родственников. Саров попросил две, сославшись на то, что они с прапорщиком, хмурым субъектом, который все время, молча, смотрел в окно купе, не успели купить воды в дорогу. Вернувшись к своим, Куликов выяснил, что офицер и прапорщик «не успели» запастись, еще многими другими вещами. Поборы проводились с каждого, у кого хоть что-либо было. Особенно хороший улов был в виде разнообразных консервов. Саров после проявленных хлопот о личном составе вверенных ему людей, получил несколько кличек, о которых конечно не догадывался. Хомяк-хлопотун, по аналогии с енотом-полоскуном. Закрепилось Хлопотун, хомяк отпал – Саров был довольно тощего телосложения. От Хлопотуна провели линию через туалет, в который Саров как-то часто заходил, и родилось – Продристун-Хлопотун. В целом Сарова не очень полюбили и вряд ли в бою прикрыли своим телом. «Тихо! Хлопотун идет! Прячь еду!», – стало дежурной шуткой.

Вечером спецэшелон, набитый призывниками, оставил Оренбург далеко позади. Саров разобравшись с консервами, запаса которых ему и прапорщику хватило бы на три месяца, собрал еще по пять рублей с призывников «на чай». Это он уже не лично сделал, а через назначенных им старших в каждом отсеке-купе.