Читать книгу Педагогические метаморфозы. Книга вторая - Василий Варга - Страница 6

В середине сентября преподаватель литературы подала заявление на расчет в связи с тем, что ее мужа посылают в загранкомандировку в Бангладеш. Я не мог ей отказать, да и не собирался этого делать, поскольку она была средненький преподаватель, с ленцой, с амбициями, несколько нервной, словом такой, которая выбрала не ту профессию в жизни. Но, свято место пусто не бывает, как говорится: прошло немногим более три дня, как в моем кабинете появилась некая Копылова Оксана. Статная, румяная, несколько полноватая, с открытым довольно миловидным лицом, она уселась в предложенное кресло и тут же, открыв сумочку, извлекла бутылку дорогого коньяка и положила передо мной на стол.

– Что, так сразу начнем распивать, а потом раздевать друг друга и только потом знакомиться. Уберите это, пожалуйста, я хочу видеть ваши документы. К тому же к таким отношениям со своими сотрудниками я не привык, – я непьющий, у меня проблемы с сердцем, кроме того, если я выпью рюмку, я начинаю дурно себя вести, мне кажется, что на меня все нападают и мне надо спасать свою жизнь, я начинаю искать нож или другой предмет. Вы хотите, чтобы я вас прирезал у себя в кабинете, ну, ради Ильича…

– Я знаю: вы нарочно напраслину на себя возводите.

– Послушайте, Копылова! Так, кажись? Согласно паспортным данным. Если вы не уберете свой презент, я откажу вам в приеме на работу. Вы начнете плакать, но слезами горю не поможешь. Вы знаете такую пословицу?

– Ну, хорошо, – сдалась она и положила бутылку в сумку. – Давайте уж рубите сплеча.

– Вы давно закончили институт?

– Пять лет тому.

– Сколько лет проработали в школе?

– Все пять.

– Очень хорошо. Все мы гордимся нашими поэтами Пушкиным и Лермонтовым. Скажите, какая разница между ними? Чем отличается поэзия Лермонтова от поэзии Пушкина?

– Ничем. И тот и другой писали стихи, поэмы, сказки и рассказы. Разницы нет и быть не может. Они разоблачали существующий режим, а это способствовало приближению марксистского учения о равенстве и братстве.

– Гм, разве? В институте на это конечно не обратили внимания, но сами—то вы читали того и другого?

– Признаться, нет. Только то, что по программе и то, знаете, как молодежь читает? Но все—таки я кое—что знаю и если это экзамен, давайте уж заваливайте, ставьте неуд.

Я молчал: боялся, что переборщил.

– Ну, задавайте вопросы, я готова.

– Тогда хорошо. Считайте, что я ваш ученик, а вы мой преподаватель. Что особенного в поэзии Лермонтова, почему он так рано ушел из жизни практически добровольно, подставив свою грудь бездарному стихоплету Мартынову, который из зависти пустил ему пулю в сердце?

– Ну, Лермонтов воевал с царем Николаем, не смог его победить, и только советская власть с ним разделалась, отомстила за смерть Лермонтова.

– Как вы думаете, есть ли чего—то общего у Лермонтова и Баха.

– Баха? Что общего может быть у Лермонтова с евреем Бахом?

– О Боже! Мария Ивановна, вы меня загоняете прямо в угол. Где вы учились?

– В педагогическом институте имени Крупской, а что?

– Где, в каком городе?

– В Москве, где же еще!

– Прогуливали?

– Было. Лермонтова точно прогуляла, будь он неладный.

– Я право, не знаю, что делать. С такими знаниями, как у вас нельзя появляться в классе, где вас ждут подростки шестнадцати лет. Курс литературы и русского языка не такой уж и большой, проштудируйте все заново, постарайтесь полюбить литературу и Лермонтова, гениального русского поэта, а я вот дарю вам билет в Большой зал консерватории, там послушаете музыку Баха, величайшего композитора всех времен и народов. Его произведения двести лет лежали в архивах, не востребованы. А мы встретимся с вами в следующем учебном году. Прощайте.

То, что я прогнал учительницу Копылову, виновата все та же учительница Красильщикова. Я тогда просто не знал и не мог знать, что придет такое время, когда в высших учебных заведения обучение студентов исчезнет вообще. Зачеты и экзамены по предметам никто сдавать не будет, а корочки, точнее диплом, получить станет проще пареной репы. Были бы деньги. Были умники, что готовились к экзамену в ванной: наполняешь ванную теплой водой, ложишься, в чем мать родила и раскрываешь учебник. Мозги от теплой воды тоже разогреваются у вбирают всю мудрость из раскрытого учебника, только и это было предано забвению, поскольку плату за сдачу зачета или экзамена, никто не отменял. Вы могли быть хоть семи пядей во лбу, а денежки надо было выкладывать согласно таксе.

– В таком случае, зачем расходовать воду, – говорили промеж себя студенты.

Во время зачетов и экзаменов студенты просто приносили деньги и сдавали их ответственному лицу. Ответственное лицо, пересчитав положенную сумму, требовало у экзаменуемого зачетку, заполняло ее красивым почерком и возвращало студенту. Но это было не все. Необходимо было заполнить ведомость, эту ведомость сдать в деканат, причем деканат часто располагался на квартире у какого—нибудь профессора взяточника, симулянта, а само высшее учебное заведение в гараже.

Если кто хотел представить, что было бы с рабами Древнего Рима, когда бы им дали свободу, ему достаточно было бы погрузиться в науку на постсоветском пространстве. Как учил великий Ильич: мораль, честь, совесть и прочие моральные постулаты гроша ломаного не стоят, ибо это все буржуазные понятия, неприемлемое для пролетариата.