Читать книгу Педагогические метаморфозы. Книга вторая - Василий Варга - Страница 8

Тема одного их педсоветов звучала так: «Проведение учебно—педагогической и ученической конференции под девизом «Хочу все знать и уметь». Сотрудники молча слушали мое выступление, шмыгали носом и пытались перешептываться, но я, не прерывая свое выступления, делал им замечание и продолжал вдалбливать обычные истины.

– Будут ли вопросы? кому что непонятно?

– А зачем нам это надо? – задал вопрос мастер Венайкин. – Ни в одном ПТУ ничего такого не проводится, а тут… нагрузить мастеров и преподавателей. В других ПТУ работать легко, а тут, как лошади с утра до ночи. А зарплата-то одинакова.

– Александр Павлович хочет выбиться в люди.

– Вы хотите со мной поссорится? не советую. Давайте так. Проведем мероприятие, сядем, обсудим. Если окажется, что пустота, на следующий год не станем планировать. А пока я прошу каждого работника отнестись к этой работе со всей серьезностью. Договорились? ну вот и хорошо. А что касается одинаковой зарплаты, но не одинаковой нагрузки, можно сменить место работы, я препятствовать не буду, но, каков директор, такие и сотрудники, какие сотрудники, такие и учащиеся. Как в семье. Равняйтесь на меня. Я здесь с раннего утра и до позднего вечера. Зарплата у меня чуть больше, чем у каждого из вас. Да, я выслуживаюсь… перед воспитанниками и их родителями и хочу, чтобы каждый сотрудник делал то же самое, вместе со мной.

Несколько позже, в феврале, я выступил на эту тему с двухчасовым докладом перед всеми сотрудниками уже во второй раз. Надо было утвердить эту тему на педсовете. Для всех это было все еще ново, ничего не понятно, но все сотрудники слушали, затаив дыхание, зная, что их директор неугомонный инициатор всяких известных и совершенно неизвестных новшеств.

Я остановился на целях конференции. Их было три: углубление знаний по всем предметам, изготовление наглядных пособий силами учащихся и сотрудников и сплочение педагогического и ученического коллективов.

В субботу та же работа проводилась на заседание ученического актива. Ели педагоги отнеслись к моему докладу без особого интереса, как мне показалось, то ученический актив сразу загорелся: каждому захотелось победить, быть первым и получить награду. Этих наград можно было придумать и осуществить, сколько угодно, но премия и поездка в Киев или Санкт – Петербург, или в Прибалтику манила всех. Еще можно было посылать родителям коллективную фотографию на фоне знамени, как победителя в сложном конкурсе. В это время были в моде КВН. И педагогическая конференция тоже была своего рода КВН.

Много форм организации учебного процесса удалось достигнуть, несмотря на то, что наше училище было единственным в Москве, которое по всем направлениям должно было считаться передовым. Это стали замечать все, кроме работников нашего Главка.

Секретарь Севастопольского Исполкома Поподько Том Иванович часто приводил к нам директоров школ района. Директора вздыхали от зависти, Их поражало все: оснащение и чистота в кабинетах, внешний вид не только учеников, но и преподавателей, роскошную педагогическую комнату, где мебель была расставлена не так как в школах, великолепный зал столовой с огромным панно во всю стену – творение художника Гусева, идеальная чистота на всех этажах. И тишина во всех коридорах во время проведения уроков.

Директоров интересовал один единственный вопрос: как можно такого достичь? Я перед ними обычно выступал, но выступать это одно, а сделать такое… можно в течение года, а то и двух. При колоссальном напряжении сил. Однако таких сил у дам не было, особенно у тех, кто был обременен семьей.

Присутствуя на различных конкурсах и, особенно на конференции под девизом «Хочу все знать и уметь», я убеждался: до чего милые, умные и способные мальчишки и девчонки. Они потянули бы гораздо больше, если бы мы могли им дать это «больше», если бы, как в элитных московских школах, работали преподаватели более высокого полета, а руководство Главка состояло бы из более квалифицированных работников. Но ведь там работают не только серые личности во главе с Солодкой, но и дебилы, типа Мацнева, которые способны слушать только речи Гришина или Брежнева и требовать их изучения чуть ли не наизусть.

Однажды я отправился в Главк в отдел Средних училищ к Бакулеву, попытался изложить ему то, что наболело.

– Да что вы! не путайте ПТУ со средней школой. Ну, представьте себе: кидает ваш выпускник раствор на стену, а он не держится. Какая формула тут поможет, какой прохфессор подскажет, как это делается. Не смешите людей. Ваша задача научить профессии, а об интеллигентности, которую Ленин не любил, кстати, и назвал ее, уж позабыл, как, пусть заботится средняя школа.

– Говном он называл ее, наш великий Ильич. Вы не думайте, что наши ребята тупые, они очень сообразительные и талантливые. Но почему бы вам как начальнику отдела не организовать конкурс по физике в ПТУ со средним образованием, а потом посоревноваться и со школой?

– Будет указание Солодкой, тогда и начнем думать.

– Тогда подождем до следующего тысячелетия.

– Вы не очень, не завирайтесь.

– Лучше сказать: не задирайте нос.

– Во! истинно так. Бывайте! Алло, Бакулев, начальник главка средних прохтехучилищ у телефона, весь у…у унимании.

– И вынимании, – сказал я и расхохотался.

За день до начала конференции, вначале апреля, я позвонил начальнику Главка Солодкой Зое Ивановне.

– Зоя Ивановна, у нас завтра, в четверг научно практическая конференция под девизом «Хочу все знать и уметь». Приезжайте к нам, посмотрите, вам должно понравиться. В эту конференцию вовлечены все студенты, преподаватели, мастера производственного обучения и воспитатели общежития, в которых живут наши воспитанники. Не пожалеете, Зоя Ивановна, уверяю вас.

– Спасибо, но… вы плохо представляете обязанности начальника главка. В этот четверг я должна быть в горкоме партии. Товарищ Кислова делает доклад на тему: «Неизученные переулки и тупики, связанные с именем великого Ленина». Вы представляете, что это такое? Да сам Виктор Васильевич Гришин на это указывал. А вы какую—то конференцию мне предлагаете. Хотела бы, кстати я у вас ни разу не была, но увы, сама себе не принадлежу. Сижу днями и жду звонка из горкома партии, вы представляете? Бывает, что звонят по два раза, а бывает, всю неделю нет звонка. Даже плакать хочется от такого невнимания. Проводите как-нибудь сами. Если будет драка, погром, битье стекол, рапортуйте и незамедлительно, а то Мацнев места себе не находит, когда из вашего училища никаких сигналов. Он меня уверяет, что в училище никого нет, все по отделения милиции разобраны, а вы в ресторане водочку потягиваете. Я до вас доберусь

– Так что, у него есть свои шпики?

– О чем вы говорите. Обычно люди сами сообщают о неполадках и не только в Главк, но и в другие инстанции.

В четверг все кабинеты были заняты. Учебные группы со своей командой заходили в каждый кабинет согласно специального на тот день расписания, отвечали на вопросы преподавателей технических и общеобразовательных дисциплин, приносили наглядные пособия, сделанные в течение полугодия и получали оценку. Она отражалась в специальном листе каждой группы.

Я пригласил инструктора райкома партии. Мы вместе посещали кабинеты.

– Давно у вас студенты носят сменную обувь? – спросила она. – Я, признаться, в восторге от вашей научной конференции, чистоты, школьной формы, сменной обуви, оформления кабинетов и мастерских. Этого нет ни в одном училище, ни в одной средней школе.

– Сменную обувь мы ввели в прошлом учебном году. Ребята привыкли, им это нравится: ноги отдыхают.

– Александр Павлович! вас вызывают, спуститесь пожалуйста на третий этаж, – сказала секретарь, запыхавшись.

– Кто вызывает?

– Инспектор из главка. Трусова Ольга Георгиевна. Она рвет и мечет по поводу нарушения учебного процесса.

– Пойди, скажи ей, что меня нет в училище. Буду только завтра, – сказал я, улыбаясь.

– Я не могу, я уже сообщила, что вы здесь, на четвертом этаже участвуете в конференции.

– Ну, тогда, пусть они изволят подняться на четвертый этаж.

Какое—то время спустя, когда мы с Клавдией Петровной переходили в другой кабинет, в фойе стояла расфуфыренная дама, сощурив недобрые глаза. Мы уже проходили мимо, но она буркнула:

– Александр Павлович, вы, что не узнаете меня? Я Трусова из главка, впрочем, еще узнаете, кто такая Трусова. Я не намерена оставаться в этом кошмаре, но прежде, чем покинуть етот вертеп, хочу у вас спросить: кто давал вам право нарушать учебный процесс? Вместо занятий по расписанию, он проводит какую—то кунференцию. Я буду готовить материал на коллегию главка. Посмотрим, чем это кончится.

– Инспектор Трусова, сколько времени вам надо потратить на подготовку приказа.

– Дня два, а что?

– Тогда торпитесь в Главк, вас там уже ждут, а пока не мешайте нам работать. Срочно спуститесь на первый этаж и к метро, оно от нас недалеко. Только смотрите, не поскользнитесь на ступеньках, а то можно лишиться и верхних двух зубов.

– Александр Павлович, – сказала Клавдия Петровна и помахала пальчиком, – мне кажется, вы немного переборщили. Нельзя так обижать дам. Она просто в этих делах не кумекает. Ваш Главк похож на мешок дерма, в котором кишат необразованные тупоголовые черви, но им об этом напоминать не следует – начнут кусаться.

– Уже кусаются, Клавдия Петровна, – да еще как.

Можно сказать, что конференция это был праздник ума для всего педагогического коллектива. Он завершился ужином, на котором я огласил победителей. Это была учебная группа. Группа, занявшая первое место, награждалась поездкой в Киев, или Волгоград и денежной премией, группа, занявшая второе место – однодневной базой отдыха в Подмосковье, группа, занявшая третье место, экскурсией в какой—нибудь музей. Кроме того, каждый учащийся фотографировался у красного знамени, и эта фотография с сопроводительным письмом благодарности направлялась родителям по месту жительства.

Я ждал экзекуции, очередной порки со стороны родного, но такого ненавистного Главка за развал учебного процесса и нарушении учебной дисциплины, но ничего этого не было. Работники Главка, да и сама Солодкая молчали, в рот воды набрав. Тут, несомненно, поработала инструктор райкома партии Максимова. А Солодкая боялась любой партийной чинуши, как огня. Она понимала: райком – это не только райком, это и горком партии, а там стоит сказать «гм» и тебя, как ветром сдуло. Тем более, что Зоя Ивановна уже считалась старушкой. Она когда опаздывала, спешно занимала место в президиуме и долго не могла отдышаться. Дома ее никто не ждал: у нее никогда не было мужа, судьба не подарила ей ни одного ребенка, а среди нас, директоров (мужиков) бытовало мнение, что Зоя Ивановна в свои шестьдесят все еще была девушкой.

Сейчас, когда ложатся на бумагу эти строки, Зоя Ивановна в иных мирах, и меня все время мучает поговорка: мертвых не судят. Хотя я, как художник, леплю образ. А образ—то все еще живой. Сколько столетий он еще будет мешать прогрессу, ставить палки в колеса тем, кто способствует развитию общества? Зоя Ивановна отошла в мир иной только физически, но ее дух, ее методы руководства людьми, остались. Ведь руководила не только она одна. Она собрала в своеобразный мешок многочисленных червей от педагогики, которые в педагогике ничего не понимали, которые не способствовали развитию учебного процесса, а только мешали ему.