Читать книгу Откровение Блаженного - Виктор Ростокин - Страница 10

1

На все и вся взираю сквозь призму своей трагедии.

Раньше я готов был обнять Вселенную, которая из края в край представлялась мне как нечто Божественное – одухотворенной. В буйстве неиссякаемого благополучия мне чудилось, мерещилось «вечное, благостное…» Что это? Слабость воли? Проявление притворства? Отсутствие познаний «всего сущего»? Попытка «оболванить» судьбу?.. …В младенчестве, получив травму головы, я сильно заплошал. Уже шла война. Отец погиб. И мать, имея на попечении еще троих малолетних детей, глядючи на меня, почти бездыханного, молила Господа, чтобы забрал… Но Он не внял ее голосу.

Время поглощает свет и тьму. Все глубже и глубже проникает, закапывается «в самое себя» боль. Она же и вырывается наружу, скорбным крылом замахивается, бьёт по чистым струям Небесного Дня. Сжаться бы в комок глины. Стать прахом. Молитвенной памятью. Всё сущее – не касаемо… Оно – в стороне. В ином русле. Не созерцаю. Не вслушиваюсь. Лица – нет. Душа – порочна. Головешка сердца – чадит… Черный пламень затаился? Перевес чей?.. В бешенстве швыряю, бью об пол свои скульптуры… Не ломаются! – А ты поплачь…

Озираюсь. Болезненно вздрагиваю… Наволочь «разрушенного разума»… страх. Забиваюсь в угол, царапаю записку: «Когда я засну, и ты, «Некто», чей я услышал голос, острием топора ударь по моей голове… пожалуйста…»

•

Мои сны:

Cтоим. Сын и я. По чьей-то неведомой воле нам суждено расстаться. Он пошел. Я глянул ему вслед: на его мальчишеском затылке – большая лысина… Стало жаль до слез!

Мы с ним в моем хуторе. Нам надо съездить в Летник за сушняком. Алеша пригнал вместо быков двух телят. Я его поругал. Он посмотрел на меня печальными глазами.

Кто-то зажженным окурком ткнул мне в веко. Свет затуманился… потемнел…

Проснувшись, я вспомнил: Алеша маленький… Я рублю дрова. Он сбоку подсунул под топор фанерку. Я сердито отсек… уголок впился мне в глаз. Искры. Мрак. Боль…

Пытаюсь выбраться вверх по склону. Карабкаюсь. Сползаю… Снова лезу… Внизу – старший брат. Покойный. Смеется…

Черная река. Мужик мигает мне, чтобы я столкнул с обрыва свою жену… Я не соглашаюсь. С ней прыгаем с обрыва. Плывем. Течение быстрое. Жена пытается выбраться на сушу. У береговой кромки – наледь… «Здесь круто!» – кричу я. Стремнина несет дальше… одного…

Моя мать просит, умоляет меня: «Пиши об Алеше!..»

•

– Алексеич, ты зачем волосы перекрасил в белый цвет?

– Это не я…

– А кто же?

– Тот, кто на небесах.

•

Угрюмая женщина:

– О своем сыне мне ничего не говори. У меня и своего горя взахлёб!

•

На свои средства я издал первый вариант книжки «Воскрешение сына». Решил весь тираж (250 экземпляров) раздать светлым и добрым людям с одинаковыми автографами: взрослым – «Жалейте своих детей», сверстникам Алеши – «Спасет вас Христос».

•

…Одна женщина отказалась принять «Воскрешение сына»:

– Прочитала первую страницу… чуть было сердце от жалости не остановилось…

•

Всю свою жизнь я потешал земляков пейзажными стишками. А напоследок – душераздирающем воплем! «Самое эффектное ростокинское зрелище!»

– Ну и как?.. – с лукавой вожделенной ухмылкой заглядывает мне в глаза сосед. При этом его голова так наклонена набок, что щекой касается плеча.

Второй «приятель»:

– А ты, я погляжу, постарел не по годам!..

Пыль, мусор, всякий хлам и гниль житейского бытия кружатся, шуршат, преграждают мне дорогу. Усерднее, «внимательнее» всех – родственники. Не перестаю удивляться, поражаться их беспредельному невежеству, слепой ненависти, шизофреничной оголтелости. Они – совокупность алчности, мелочности, ущербности. Им – дай, принеси, положи… ублажи… А каково у тебя на душе – это их не касается. Впрочем, нет… Для них лучше, благостнее, коль единокровный несчастлив. Дикое, страшное племя, погубленное алкоголем, погрязшее в дремучих грехах, за которые приходится расплачиваться народившимся росточкам. Расплачиваться жизнью: такое немыслимое искупление пред Всевышним.

Встретился с братом. Он – ни слова о погибшем племяннике, о том, как живет-может моя семья, я сам. А сразу – о похмелке. Вот что его интересует в первую очередь – проблема номер один! Ну что ж, надо «выручать, спасать!» Бутылка… вторая… Повеселел мужик. Заболтался о том о сем… об одном и том же… а по большей части о родных… с дурной стороны… нечто похожее на сплетни, на злобные выпады, недовольства. К примеру, меня «пригвоздил» за то, что я на день его рожденья не прислал ему поздравительную открытку. Укор… Но имеет ли он под собой существенные основания? Ведь сам он, живя в ста верстах, за два года не заглянул ко мне, не проведал могилку Алеши!

Из Нового Завета: «Предаст же брат брата на смерть…»

В церкви я заказал молебен о болящих… во спасение жизни дочери Елены. Ибо силы зла исходят не откуда-то с тайных небес. И менее чем от чужих людей. Древняя мудрость гласит: «Враги человеку домашние его». То есть родные по узам, по крови. Из моих же примитивных наблюдений: у тех родственников, у кого узы скреплены чистосердечными, благими отношениями, миром и ладом, несчастий и трагедий не случается. Жить бы так всем.

•

Судьба – тайна. Судьба – совокупность добра и зла. Она расчетлива и всеохватна. Сфера ее влияний – подлунный мир (возможно, и Космос тоже). Кто для нее мы, люди? Былинки, песчинки… Захочет, напрочь скомкает, сметет. Захочет, благоуханно обласкает, наполнит силой, здоровьем, молодостью. Но последнее, особенно в век минувший, она являла в редких случаях, а больше карала, губила, уродовала. И сей пыл ее не охладел. Кто молится, тот и спасается. Тот и восстанет духом над терниями земного ада и взойдет в Царство Небесное.

Все темное – тут, а там – лучезарно.

Воспарившие познали радость утешения вечного. Ныне завидую им. Долго ли мне еще пребывать во искушении тягчайшем?.. Скорее бы… скорее…

•

Не ощущать росу, лучи, ветер…

Гляжу… гляжу на воду… Она связует меня с Богом?..

Слеза – солнце…

Слеза – туча…

Слеза…

2

Своей ранней смертью Алеша спас многих сверстников. В ком-то из них поубавилось бесшабашности, безоглядности, безотчетности: стоит ли в том или ином случае рисковать на авось или лучше пораскинуть умом. Кто-то посчитал, что не надо торопиться покидать родительское гнездо. Кому-то в душу заронился небесный лучик, посланный Всемилостивым, и они поняли: мир безграничен, и жизнь в нем никогда не прекращается. Они, его сверстники, приветно обмениваются со мной взглядами, говорят мне утренние слова, искренне сочувствуют, духовно поддерживают. Я им очень благодарен. Молюсь за них. Потаенно переживаю за дальнейшую их судьбу. Всех их зову сынками.

•

Иисус Христос, когда, в какие грядущие времена сбудется Твое пророчество о том, что люди «…не будут делать зла и вреда на всей святой горе Моей, ибо земля будет наполнена ведением Господа»?

Плачут матери на Руси. Плач их все громче и надрывнее. Впереди – огонь и лед. Скорбь и пустота.

Бессчетное количество раз мысленно возвращаюсь к роковому дню. Утро… Позвонить бы мне на автовокзал… Как я делал раньше. И могло бы все повернуться по-иному?.. Не сделал того… торопился?.. Нелепая оплошность?.. Как глупо и легко стать несчастным!

По пути Алеша зашел к другу. Я ждал у калитки. Потом резко окликнул… Он послушался… А повременили бы еще…

На автовокзале нечистая сила встреч подсунула кассиршу… И дальше продолжалась цепь странных «случайностей», о коих я поведал в начальных страницах. Почему его не спасли? Тот же водитель грузовика, который безмозгло и зверски «осуществил» погибельный таран?

Те же таксисты-земляки, следовавшие тем же маршрутом в город? Они лишь накоротке притормаживали у места автокатастрофы и… мчались дальше: для них дороже собственный заработок, чем чья-то человеческая жизнь.

Думаю о том… Ведь происходили же такие чудеса, когда замерзшие в тепле оживали. Почему судмедэксперт поспешно схватился за палаческий нож?! Мои соображения также читателю известны. Лаконично повторю: дабы скрыть преступление.

Но время идет. И возмездие уже вершится. Оно от Бога. Один из тех, кто повинен в гибели Алеши, до белой горячки упившись алкоголем, без оглядки сбежал за кордон. Второй… Его сын попал в большую беду. Про остальных я не ведаю – живут далеко. Но и им, рано или поздно, придется держать ответ за содеянное зло. Как бы они ни ухищрялись, ни изворачивались, ни прятались, ни забивались в щели. Божья карающая Десница достанет. Правый суд свершится.

Бессовестное государство отмежевалось от главной обязанности: помогать стать на ноги подрастающему поколению. Родители сами как могут тянутся из последних сил… Но вот их дети мало-мальски повзрослели, окрепли. Как тут же хищнически незамедлительно присваивают их «властные структуры» и ради личных (в большей степени!) материальных интересов посылают юношей в огонь и воду, ничуть не волнуясь за сохранность их здоровья и в целом жизни. …Ад не кончается.

3

Однажды я ехал на велосипеде. На повороте не сбавил скорость. Упал…. Дома окровавленное колено мне перевязывал Алеша, сосредоточенно, усердно… будто обрабатывал свою рану… Потом на этой же, левой ноге была у него травма колена…

Порой мне кажется, что это я сам погиб…

•

Хоронили незнакомого человека. Какая-то женщина «подарила» моей жене глубокую тарелку… чашу горечи, которую нам предстояло испить?!

•

…Сын лежал в гробу в моем костюме. Его же – остался в Волгограде. Мне в нем лечь…

•

Мать моя, ты взирала с Небес на то, как твой сын хоронил своего сына. Ты плакала. Твои слезы превращались в снежинки. Они падали на лицо Алеши. Обронялись в мое сердце. И – не таяли.

•

Окрестные места. Дом. Вещи… Всё, всё о нем тоскует. Молчаливо. Долго. Болезненно.

Мимо слуха пропускаю кем-то сказанное: «Он был…»

Когда кто-то начинает хвалить его, у меня каменеет сердце…

•

Я уронил на пол ручку. Нагнулся… Он… младенец… Ползет на четвереньках ко мне… улыбается… пялит глазки… чтобы взял его на руки… …Теперь он никуда не уезжает. Рядом. Каждую минуту. Каждую секунду. Вечно.

•

•

Девушка принесла цветы: – Алеше…

•

На его могилке ромашки, кустики травы. Я не стал их убирать, всё ему веселее…

•

Храм. Я зажег свечу. Служительница:

– Хорошо ему там – огонек горит ровно!