Читать книгу Собрание сочинений. Том 2. Царствие земное - Виктор Ростокин - Страница 13

От подошедшего к вокзалу поезда пахнуло нездоровым, тепловато-протухшим воздухом. Степан вглядывался в людскую толчею, выискивая племянницу. Вчера из Москвы позвонила сестра: «У Вероники каникулы. Пусть с недельку поживет у тебя…» И она всхлипнула. А может, какой посторонний звук? Может, просто послышалось? Ведь вон какая даль!

Не он, а Вероника его угадала.

– Привет, дядечка!

Обняла его за шею, поцеловала в губы. Он учуял смешанные запахи духов, сигарет и вина. Ожидал увидеть девочку-подростка с угрястым подбородком. – Когда же ты успела? С меня ростом!

Племянница лукаво подмигнула:

– На перроне будем объясняться? Идем.

Она по-свойски взяла его под руку.

В квартире царил некий беспорядок.

– Не ошибусь, если скажу, что тетя Катя в отъезде.

– Да. Уехала в санаторий. Подлечиться.

– Сердце?

– Нет… Да это тебе не надо знать.

– А-а, я поняла… Мама говорила, что у вас дети не рождаются.

– Ну вот, оказывается, ты в курсе…

– Мы родные и должны все знать друг о друге, чтоб при необходимости…

Степан перебил ее:

– Потом пофилософствуем. Марш в ванную. А я стол накрою.

Разрумянившаяся Вероника через некоторое время вошла в зал. Рассмеялась:

– Это называется стол накрыл – две миски молочной лапши и горбушка хлеба!

– Чего бог послал.

– Ох, мужички… Куда уж вам без нас, баб!

Она вытащила из своей сумки ветчину, пол- литровую банку черной икры, коробку конфет, бананы и бутылку коньяка.

– Начнем пировать!

Сама налила в стаканы:

– За встречу, дядя!

– Постой. А тебе не рановато ли?

– Ты же сам недавно сказал, что я повзрослела.

– Ладно. Но только одну стопку. И ни глотка больше. А то…

– А то мамке на меня пожалуешься, и она а-тата! – по попке неразумное чадо!

Вероника грациозно откинулась на спинку кресла, высоко оголив ноги и круто подъемля грудь:

– Можно я закурю?

Прижмурившись, затянулась сигаретой:

– Между прочим, дядя Степан, моя мама тебя очень ценит, называет умным, порядочным, самостоятельным. А меня нет… ругает и ругает!

– Значит, есть за что.

– А я разве виновата, что меня в Артеке пионервожатый изнасиловал! Что пацаны ко мне в спальню через форточку забираются, когда мама на телеграфе дежурит!

– Тебе поспать надо… отдохнуть с дороги.

– А ты мне пустышку дашь в рот? И колыбельную споешь?

Вероника нахально-бесстыже покрутила кончиком языка:

– Скажи, вашенские Машки курят сигареты с красным фильтром?

– Таких сигарет я не знаю.

– Ну да, ты же на необитаемом острове живешь! Не прикидывайся…

– Глупая же ты девка! Представляю, как с тобой живется твоей матери!

– Ей со мной хорошо живется.

– Не думаю. Было бы хорошо… – сейчас ему стало понятно, почему сестра при телефонном разговоре всхлипнула.

– Да знаю, знаю… она меня выслала сюда на перевоспитание. Чтобы ты положительно повлиял на свою разнузданную, непутевую племянницу. И чтобы она вернулась к маме, как Мария Магдалина из пустыни, святая! Не так, что ль? – Вероника зевнула: – Спать хочу.

Поднялась. Покачиваясь, сняла с себя халат. Вместо трусов – две тесемки, одна поперек живота, а другая – между ног.

– Не гляди, бессовестный! Где моя лежанка? На диване?

Степан выключил свет. Вышел во двор, он настолько опешил, что долго не мог прийти в себя, сообразить, что к чему, зачем он здесь один, в прохладной темени? И чтобы вернуться сознанием в нормальное, естественное душевное состояние, вслух сказал:

– Уже ночь.

Постепенно слух уловил пенье сверчков, в саду мягко упало яблоко. В межзвездье, как золотистая козявка в росной траве, двигался огонек. Стало быть, и зрение пробилось сквозь мглу слепого беспамятства.

«Человек вдохнул в железо частицу своего разума, – включился в раздумье Степан. – И вот в мирозданье летит спутник. Человеку хочется познать тайны Вселенной. А сколько неведомого рядом с ним, в нем самом!..»

Степану как никогда захотелось пойти в церковь и перед иконами стоять до кровяных язв на коленях.

– Насмотрелся на луну?

– Ты еще не спишь?

– Дядя, мне страшно… я боюсь…

– Чего ты боишься? Или кого?

– И чего… и кого… Сядь рядом. Прошу.

«Сейчас еще какую-нибудь чушь сморозит». Но, оставаясь под впечатлением недавних взволнованных мыслей, он присел у изголовья племянницы.

– Дядя, дай руку. Какая она большая, сильная, теплая… Я никогда… Почему мама ко мне… видишь, сколько красивых, добрых цветов, бабочек, кузнечиков… бежим… бежим с тобой на обгонки…

Вероника спала.

Степан даже мельком не взглянул на ее лицо – вдруг она откроет глаза и посмотрит на него наивно-вопросительно… а правильно ответить он, очевидно, не сможет.