Читать книгу Собрание сочинений. Том 2. Царствие земное - Виктор Ростокин - Страница 16

Мы ждали дочь из Волгограда. Весь день стряпали, убирали квартиру. Все делали с особым желанием, старанием. Жена нетерпеливо поглядывала на часы:

– Аль батарейки сели? Стрелки медленно движутся.

– А ты не думай…

– Да как же… Вон и ветер начался. Пойди коврик выбей на снегу. И глянь, что там за погода.

Я вышел во двор. В лицо мне полыхнуло морозом. Вершина соседнего тополя мельтешила ветками, сдавленно шумела, как поток воды с крыши. Неведомо с какой стороны дуло, откуда сыпалась снежная пыль.

– Метель начинается.

– Метель? – испуганно переспросила жена и бросилась к окну.

– Может, затихнет, – попытался я успокоить.

– Какой там! Потемнело вон… Господи, господи…

– Не волнуйся.

– Че ж не волноваться? Надо что-то предпринимать. Не стой столбом!

– А что делать?

– Чего-нибудь… – голос ее дрожал, глаза бессмысленно бегали, от нервного тика подрагивал подбородок. Несколько лет назад в такую же непогодь на той же московской трассе в автокатастрофе погиб наш сын. Эта незаживающая рана постоянно саднила. И сейчас боль удесятерилась, была нестерпимой.

– Не могу… Нет сил… Делай же что-нибудь!

Она заикала в припадке психоза, мешком рухнула на диван. Я дал ей попить пустырника. По моим прикидкам, на данный момент автобус должен пройти треть пути. Конечно, если ему ничто не помешало. А что могло помешать? В степном раздолье, поди, пурга набрала силу и злость. На шоссе накапливался снег, намерзал гололед. Плюс ко всему – плохая видимость. При подобных неблагоприятных обстоятельствах возможна поломка, а то и аварийное столкновение.

– Делай что-нибудь! – стонала жена, прикладывая ладонь к затылку. Я каменно застыл у окна. Стекло потрескивало от летящих сухих снежинок, невидимая яростная сила пыталась подмять калину, разломить, разодрать. «Ждать… надо терпеливо ждать и надеяться на благополучный исход…» Будто соглашаясь с моими мыслями, Лида взяла молитвослов и как бы наперекор завывающей, погромыхивающей на воле стихии ровно, вдумчиво, умоляюще зазвучал ее голос: «…с упованием крепким молимся, милостиво услышите ныне глас наш молебный и потщитеся на помощь нашу… явите благодатным действом…». Я следом за ней повторял: «…ниспошлите и нам великую и богату милость Господню…» Покой наполнил душу. Покой наполнил жилье.

В тихом согласии созерцали с икон Иисус, Божья Мать… Счастливо улыбалось с цветной фотографии юное лицо дочери.

Жена полулежала с закрытыми глазами. Спала? Я бесшумно прикрыл за собою дверь.

Автовокзал. Длинный, низкий, как коровник. Разбитое кирпичное крыльцо. Внутри разломанные спаренные стулья (клубные – списанные), грязно, холодно. По расписанию автобус должен прийти уже два часа назад. Отрывистые, сдавленные, тревожные голоса:

– Не показался?

– Никаких признаков!

– А поземка?

– Так же прет дуром! Это теперь на всю ночь зарядила!

– Хоть бы кассирша появилась! Навесила замок и умыкнулась!

– Больно надо ей!

– Звонили диспетчеру автоколонны – еле языком ворочает… бормочет: «Ниче не знаю…»

– А гаишники? Ведь они должны в первую очередь…

– Хрен им до деревни!

– Ну как же так?!

– Дежурный промямлил, мол, для волнений нет причин.

– Нет? Ничего себе! Буря! А они…

– Администрацию бы поставить в известность. Пусть пошлют вездеход на трассу да разузнают, не стряслась ли какая беда.

– А зачем им? Они в тепле коньячок потягивают. У них выходной! Они уработались в кабинетах!

Я долго стоял на крыльце. Напротив через улицу в снежной кутерьме огоньками вспыхивали киоски. Наступала ночь. С тоскливым повизгиванием, буксуя в свежих заносах, пробирались легковушки. Как жена? Каб с сердцем чего… Схожу домой.

– Говори без утайки… – глянула она на меня заплаканными глазами.

– Люди ждут.

– Где автобус? Что с ним? Что с пассажирами? С нашей дочерью?

– Никто ничего не знает.

– А если беда… и люди нуждаются в срочной помощи?

Лида дрожащей рукой взяла телефонную трубку. Ее мольба, убеждения, угрозы ничего не дали: она услышала те же равнодушные меланхоличные ответы. По ее просьбе междугородка набрала номер телефона областного ГАИ. И здесь мало чего сказали утешительного: первый пост автобус миновал. А вот второй, третий – неизвестно, трудно разглядеть в снежной завесе! И где он сейчас, что с ним – одному богу ведомо.

В окна, не задернутые шторами, тяжело вдавился притушенный пургой свет фар. Мы увидели подошедшую крытую тентом машину. Шофер, выйдя из кабины, стал открывать задний борт. Жена зарыдала в голос! И в ту же секунду слезы потекли по моим щекам. Боже, за что?! Шофер направился к входу подъезда. Слышно было, как он поднялся по нескольким ступенькам. Стук шагов все ближе и ближе… Шофер постучал в дверь соседней квартиры:

– Вы сахар заказывали?

Вскоре соседка (ее окна глядели на улицу) сообщила нам громко:

– За домом остановился автобус! Ваша Лена приехала!

Я выбежал во двор. Я не ощутил свирепого холода, ветра и то, что ноги глубоко проваливались в тяжелый, вязкий снег. Дочь! Я подхватил ее сумку. Тут же, взбивая перед собой снежный бурун, подоспела мать.

– Благодарение Спасателю! Услышал наш просящий вопль! Дочка, наклонись – я тебя поцелую! А мы тут страсть как напереживались!

– Дорога плохая. Автобус поломался. Пришлось в Новой Анне ждать, пока отремонтируют.

– Озябла?

– Есть немножко…

– Ну идемте, идемте… Щас в ванной попаришься! Потом… Мы с папой настряпали! Новый год через два часа! Вместе посидим. На тебя наглядимся! Ох, Господи… Я чуть не померла со страха, когда увидала, как во двор въехала крытая машина.

– Мама, какая машина?

Я предупреждающе толкнул жену:

– Хватит балабонить на стуже!

Соцветье елки. Шампанское. Городской гостинец – торт. По телевизору беснуется, клокочет «Голубой огонек»! Но какая чепуха он по сравнению с бесценной гостьей!

Утро. Но еще темно. Я по старой привычке проснулся рано. Стал возиться на кухне, хотелось для дочери сготовить что-нибудь вкусное. Как и в те, прошлые годы, когда ее и Алешу провожал в школу, а жену на работу… а потом встречал. И все, что я для них делал, исходило от большого сердечного желания, тепла. И сейчас моя душа была до краев наполнена именно таким добрым чувством. Я поставил на газовую плиту кастрюлю с водой. Из морозильника вытащил мясо. Говядина сварится, я перекручу ее на мясорубке, перемешаю с мелко порезанной капустой и луком, подсолю, плесну подсолнечного масла, сковороду поставлю в духовку. А когда протомится, поджарится, вершок смажу сырым яйцом…

На листке я записал (нередко и так творил – чищу картошку и неожиданно явится дельная мысль!):

– «И с песней отрадной…» – повторил вслух. – Кто же он, с душой «…ясной, как полдень?»

Я услышал голоса… – Мои девчата (так ласково я называл дочку и жену).

Я вошел в спальню, они рядышком сидели на кровати и разглядывали домашний альбом.

– Вот я какая была толстушка! – смеялась Лена.

А жена:

– Наш папа – отменный кулинар! Он всегда кормил нас от души! И худобой никто не страдал!

– И нынче не подкачал! – весело отозвался я. И с шутливой ноткой: – Приказываю идти умываться! Завтрак ждет!

– Папа, что сготовил?

– Твое любимое блюдо. Надеюсь, за долгую разлуку оно тебе не разонравилось.

– В родном доме и черствый хлеб самый вкусный!

– Истинно глаголишь!

Душа моя излучала благодатный свет, которого было так много, что им хотелось поделиться со всеми людьми на земле.