Читать книгу По ту сторону меня - Вита Моррис - Страница 13

Минут пятнадцать перетаптываясь на месте, но пристально наблюдая за участком, Васильева докуривала вторую сигарету. Лёгкое волнение и смятение грызли её изнутри, хотя журналистка отчаянно отказывалась себе в этом признаваться, связывая все проблемы лишь с недостатком никотина. Это было её первое интервью, и кто же мог представить, что оно окажется настолько судьбоносным. Материала, хоть малейшей зацепки, у неё не было, остальная пресса молчала. Марта понимала, что всё придётся брать в свои руки. Как ей себя вести? Нагло переть напролом? Или, может, наоборот действовать предельно аккуратно и выдержанно? Она не знала ответов. Зелёные глаза её нервно перебегали от служебных машин на стоянке до надписи огромными красными буквами, такой, которую было видно даже через два квартала: «ПОЛИЦИЯ».

В полдень солнце светило как никогда ярко, омывая серенькие никудышные домики вокруг, оно придавало им какой-то особенный образ. До невероятного обычные пластиковые окна начинали переливаться на нём всеми цветами радуги: отражая ослепительные лучи, они заставляли Васильеву щуриться, словно крота, недавно вылезшего из норы, а иногда и вовсе закрывать глаза от белого света. Наконец, синяя дверь скрипнула (похоже, что броские расцветки входных проёмов были здесь неким обычаем), на крыльцо вышел смуглый офицер. Озадаченно почёсывая затылок, он что-то достал из своей папки и принялся изучать документы. В конце концов решив, что отступать ей больше некуда, журналистка медленно опустила дымящий окурок в урну и с виноватым видом двинулась в сторону полицейского.

– Прошу прощения, – громко откашлялась она, распространяя запах дешевых сигарет по всей округе. Ладони её в столь тёплый день казались непривычно холодными и мокрыми.

– Старший сержант Авесян, – следуя служебному этикету, мужчина приставил длинные стройные пальцы к фуражке. – У вас какие-то проблемы?

– Если можно так выразиться, – приоткрыв расстёгнутое по погоде пальто, Марта показала ему удостоверение. Речь её была лишена привычной уверенности, глуха и направлена как-то внутрь. – Знаю, на вас давно совершают набеги целые орды моих коллег, но, думаю, у меня осталось право на пару вопросов. Я представлю газету «Справедливость», Санкт- Петербург.

– Не то, чтобы я имел компетентность в данном вопросе, – скучающе вздохнув, офицер опёрся на высокие перила, отводя голову от назойливой журналистки куда-то в сторону. – Вам к майору Суворову, заведующему отделением. Он, правда, не особо жалует представителей вашей профессии.

– В таком случае, я настаиваю на разговоре с вами, – предчувствуя последствия ошибки, Васильева, прикрыв глаза, нервно сглотнула. Ветер то и дело задувал пряди волос ей прямо в лицо, заставляя ещё и раздраженно одергивать их.

– Вы волнуетесь, ничего не записываете, не снимаете, – перечислил сержант после долгой передышки в их коротком диалоге. Острые скулы его, как и большинства соотечественников Авесяна – кавказцев, отбрасывали не менее острые тени на впалые щёки полицейского. – Что же вы за журналист такой?

– Честный, – без малейшего зазрения совести и заминки утвердила Марта.

– Честный журналист – бедный журналист, – знаменитый афоризм, брошенный мужчиной с доброй усмешкой, упоминаемый часто самой Васильевой, вызвал у неё неприятное чувство. Последний раз она затрагивала эту тему в заключительном разговоре с Юрием. – Повторюсь, я не обладаю информацией, которую вы так жаждете…

– Вы не можете с уверенностью говорить, чего я жажду, старший сержант, – она сделала шаг навстречу ему, окончательно оседлав волну своей паники, – но зато, судя по вашему званию, провели не один год на службе. Так, полагаясь на своё профессиональное чутье, как вы можете прокомментировать то, что обе жертвы «музыкального» – мужчины?

– Как вы любите всё раздувать… может, это в принципе два несвязанных убийства?

– Может, даже если не брать во внимание надпись «ИК». А может, значительное упущение правоохранительных органов, – осознав, что жёстко оговорилась, журналистка вновь мягко выдохнула, переводя дух и широко раскрывая глаза, – простите мою бестактность.

– В таком случае, история знала немало и женщин-убийц: Эйлин Вуорнос, Весёлая Джейн, – Авесян нахмурил чёрные брови, видимо, пытаясь припомнить ещё парочку клиенток своей профессии, – Бэлла Гинес, наша соотечественница – Тонька- пулемётчица. Ярлыки часто вешают на мужчин, почём зря.

– И это не лишено смысла. Но неужели вы так скрываетесь от прессы, потому что не нашли ни одной существенной улики? Даже записи с камер не изъяли?

– Я вас умоляю, какие камеры в этом городишке, да ещё и в парке, – он разочарованно развёл руками, явно недовольный работой в здешних местах. – У нас в участке-то не работают сто лет. Дело вот-вот передадут МВД по краю, у них и спрашивайте. Больше я ничего дать вам не могу.

– Спасибо на этом, – разочарованно улыбнулась Марта, ещё не осознавая, что получила то, что хотела. – А что насчёт вашего майора… Суворова? Он в участке?

– Не имею ни малейшего представления. Спросите у дежурного – кажется, он здесь один, остальные в патруле. А так, правый коридор, дверь слева, восьмой кабинет.

– Вы мне очень помогли сегодня, старший сержант, – признательно кивнув, девушка последовала к входу в участок.

– Только начальству не докладывайте, будьте уж добры, – пробубнил тот ей вслед. – Вот бы в столовой ещё не та бодяга была, что вчера…

Мёртвую тишину в зале нарушал лишь приглушённый из-за стекла храп совсем не мёртвого полицейского. Васильева нарочно сделала несколько громких шагов. Дежурный лишь повернул голову в сторону тревожного телефона. Стражи порядка. Марта выбрала, предположительно, маршрут, указанный Авесяном.

Коридоры оказались узкие и длинные, в каждом из них располагалось всего по паре дверей. Свидетельствовало это о неплохих размерах кабинетов служащих. Достигнув тупика, журналистка обнаружила лишь туалет и единственный проём, на котором висел не номер, а табличка «Архив». Пораскинув мозгами, Васильева прикинула, что уж в архиве, наверняка, найдётся тот, кто сможет ей помочь… но слова старшего сержанта о том, что кроме дежурного в участке никого нет, а камеры здесь не работают… резко изменили ход её мысли. «Если меня поймают, то даже ехать далеко не придётся», – тщетно пыталась отговорить она себя от невероятно удачно выпавшего шанса. Подобная возможность ей, да и, вероятно, кому-то ещё, больше не светила. «Воровать у полиции? Совсем свихнулась?», «Не воровать, а лишь разведать несколько фактов», – спорила Марта сама с собой, прочно схватив через рукав ручку двери. С другого конца коридора послышался инородный стук. «Сейчас или никогда», – журналистка перевалилась за ту сторону двери.

В архиве было тёмно, что, впрочем, только успокоило её. Чутко прислушиваясь к шуму снаружи, Васильева нащупала в кармане смартфон. Сердце девушки принялось оживлённо биться, ладони похолодели пуще прежнего. Она мгновенно пожалела о своём решении, вот только отступления назад в обоих смыслах не оставалось. Снаружи снова было тихо, или так ей подсказывали заложенные от испуга уши. Подарив себе несколько секунд на то, чтобы отдышаться, Марта сняла блок с экрана мобильника.

Чёртова туча незакрытых дел, улик, собранных здесь ещё с основания посёлка напоминала скорее какой-то склад макулатуры, нежели реальный полицейский архив. Пыль давно захватила это помещение – на каждой полке был заметен её сантиметровый многолетний слой. И, кто знает, сколько бы тут пришлось копаться, если бы не она. Следов грязи не наблюдалось только на одном шкафчике, на самом верху которого стояла небольшая коробка, обёрнутая красным скотчем: «Секретно». Вопросов не оставалось.

Отложив телефон, журналистка за недостатком роста для такой высокой мебели привстала на цыпочки и вновь через рукава медленно потянула ящик на себя. Коробка сопротивлялась, казалось, будто она чем-то приколочена. Терпение заканчивалось, а напряжение Марты неутомимо увеличивалось. Не выдержав, девушка дёрнула ящик к краю. Кейс сорвался с предназначенной ему полки, сильно ударяя Васильевой в грудь. Впрочем, реакция помогла журналистке вовремя прижать коробку к себе, и, нервно прикусив губы, с радостью обнаружить, что, несмотря на скотч, ящик почему-то открыт.

Внутри находилась куча документации: отчёты, леденящие кровь фотографии изуродованных тел жертв, показания недосвидетелей… быстро пролистывая кипу, девушка фотографировала то, что казалось ей наиболее интересным. «Неужели сплошные бумажки? Они что, и правда, ничего не нашли?», – размышляла про себя огорчённая Марта. Наконец, на самом дне кейса в вакуумном пакете журналистка обнаружила, видимо, единственную существенную улику следствия: какой-то грязный, почерневший кусок ткани, на котором фиолетовыми нитками было зачем-то вышито имя Инга. На секунду Васильева помедлила, но понимая, что она провела здесь и так чересчур много времени, девушка запретила себе даже размышлять о чём-то. Запечатлев на камеру подозрительную улику, она в прыжке забросила коробку на прежнее место и подкралась к выходу. За дверью казалось тихо, поэтому, не теряя ни секунды, Марта скрепя сердце повернула ручку.

– Кто?! – женщина вытянула перед собой швабру, на конце которой оказалась повязана мокрая половая тряпка. Журналистке стоило усилий не вскрикнуть от испуга. Таращась на уборщицу округлёнными от страха глазами, Васильева, покрывшись мурашками, рефлекторно вскинула перед ней руки. «Нужно взять себя под контроль. Или всё кончиться плохо», – в очередной раз обратилась Марта к себе.

– Извините, что напугала, – сквозь слова её проскользнул нервный смешок, – я журналистка, искала майора вашего, Сурового? Видимо, попала не в ту дверь…

– Суворова. Нет здесь его, – грозно, но без злости, поправила её женщина, – а ну убирайся отсюда, пока дежурного не позвала.

Несколько раз дёрнувшись, девушка, срываясь на бег, исчезла оттуда. Искренняя улыбка, гордость за себя и смех облегчения ещё долго не покидали её. Она выжала из ситуации всё, что смогла.