Читать книгу По ту сторону меня - Вита Моррис - Страница 6

• • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • •

Поднимаясь по оплеванной обветшалой лестнице, журналистка, как и всегда, считала ступеньки. Поглядывая на не самые приличные словечки, понаписанные по всему периметру подъезда, она вдруг ощутила неожиданную тоску. Какая-то тревога, смятение робко проявились сквозь непроницаемое лицо девушки. Марта притормозила где-то этажом между третьим и четвертым и, насупив брови, задумалась о чём-то нехорошем. Журналистка ощутила непонятного рода страх, который не был ей знаком прежде. Конечно, она боялась многого. Все боятся. Но сильное чувство, захлестнувшее Васильеву, было как-то связано с этим местом. Девушка вдруг осознала, что до этого момента даже не пускала мысли о том, что она на самом деле может не вернуться из опасного путешествия, так не вовремя свалившегося на ее несчастную голову. Более того, скорбь Марты касалась отнюдь не людей, окружающих девушку в сей момент, а именно стен – старых бетонных конструкций, таких обшарпанных и грязных, у случайного прохожего вызывающих лишь отвращение. Журналистка сглотнула, и, подивившись своим думам, пришла в себя, продолжая подъём к квартире номер сорок три.

По коридору медленно поплыл тихий скрежет – Васильева одернула голову назад, но никого не обнаружила, однако звук чувствовался совсем рядом… глухой стук. Три раза, ритмично, по чему—то плотному. Сердце отчаянно забилось, всё внутри будто сжалось в тугой узел, сдавивший лёгкие. Кратко вдыхая, девушка обернулась вокруг своей оси, стараясь оглядеть каждый сантиметр пространства – ничего. Прошла пара необычайно долгих секунд, прежде чем настороженная Марта осмелилась сделать новый шаг, как вдруг, внезапно…

– Кар, кар! – пугающий вой ворона заставил Васильеву вздрогнуть и, повинуясь первому инстинкту, молниеносно преодолеть два пролёта. «Всего лишь птица за окном, какой—то ворон, а у тебя уже сердце в пятки ушло. Как же ты собралась маньяка ловить, а, Васильева?» – успокаивала свою бурную фантазию девушка, опираясь локтями на дверь, обивка которой была изодрана ещё при прошлых хозяевах. Журналистка перенесла на неё весь свой вес, поэтому, когда замок неожиданно щёлкнул, а дверной проём опустел, среагировать Марта толком не успела. Падая, она лишь выставила руки вперед, однако чей—то грубый толчок в обратном направлении помог ей избежать травмы.

– Назови хотя бы одну причину впустить тебя, – в проходе стояла девушка, на вид не старше Васильевой. Торжествующе сложив руки на груди и окутывая Марту недобрым взглядом, она теребила завитой локон своих ярко-выкрашенных, почти красных волос. Одета эта особа была вызывающе, но не сильно: блузка с глубоким треугольным вырезом и облегающая юбка-карандаш, доходившая едва до середины бедра. Заканчивали образ чулки, которые она, по поверьям, носила всегда с собой в сумочке, чтобы те пригодились в самый ответственный момент – на свидании или же зачёте. Но, как ни прискорбно признавать, фигура у девушки была даже лучше, чем «то, что надо».

– Знаешь, удивительно. Я только увидела тебя, Смольная, а в голове уже промелькнула сотня-другая метких оскорблений, – оправляясь от столкновения, журналистка попыталась изобразить максимально язвительную ухмылку и, сощурив глаза, испепелить свою нежданную собеседницу. – Вас это так в институте благородных девиц одеваться научили, сие высочество? Или вы сюда сразу с работы, о которой женишок даже не догадывается, прибыли? Тяжелая ночь, наверное, была.

– Для такой оборванки как ты, возможно, – не уступая, ответила Анастасия, укрепляя свои позиции в дверном проёме. – Насколько это надо обнаглеть, чтобы заявиться сюда после вчерашнего, ха. Ты моему жениху нос разбила накануне свадьбы, хоть понимаешь, что он на всех фотографиях будет с пластырем? Говори, зачем пожаловала, или проваливай. Но вряд ли я выцеплю хоть одну вескую причину для того, чтобы пропустить тебя в эту квартиру.

– Не переживай, выцепишь, – шутливо успокоила девушку Марта, уверенно приближаясь к ней. Едва наклонив голову, Васильева зашептала прямо в её длинную шею. – Ты и дня не проживёшь с моими вещами в одной квартире. У меня сделка: я сейчас собираюсь и валю отсюда, несмотря на то, что это всё ещё наполовину моя собственность. Твоя задача самая трудная: стоять в сторонке и держать свой симпатичный ротик максимально закрытым.

– Вообще-то я рассчитывала их сжечь, но сегодня настроение у меня, к твоему счастью, хорошее, – продолжила свою горькую речь Анастасия, пропуская неприятельницу в дом. Невеста Юрия сомкнула губы, видимо, в попытке размазать свежую помаду. – А за квартиру не волнуйся. Мы выкупим твою долю, если, конечно, тебя не прирежут в том захолустье, на что я очень рассчитываю.

– Ох, какая ты самонадеянная, – до боли сжимая зубы, журналистка начала наполнять сумку необходимым. Несмотря на то, что уезжала она в командировку, Марта не была уверена в том, что захочет сюда вернуться. И сможет ли. – Юрик никогда не согласится на это, он мне как брат. Перебесится, поймёт, что ты не стоишь его внимания, и всё вернется на круги своя.

– Так это он и предложил, – весело хихикнула девушка, получая явное наслаждение от унижения своей «соперницы», – по словам Юры, вам эта квартира досталась благодаря удачной игре в парочку. Так вот, стоит поднять пару знакомых отца, показать им наше свидетельство о браке…

– Ты этого не сделаешь, – терпкая беседа вдруг переросла во что—то серьезное. С одной стороны, Васильева была обескуражена поведением оппонентки, её угрозами, которые уже не казались такими призрачными. С другой же, ей необходимо было максимально незаметно достать из-под матраса главную реликвию – макар, сохранившийся ещё со времён Эреба – так поэтично называли они когда—то свой детдом (в греческой мифологии Эреб олицетворял вечный мрак.) Марта не знала, откуда пошло такое прозвище – одиннадцатый детский дом нарекли так ещё до её прибытия, возможно, даже сами его работники. Пистолет же, как бы подозрительно это не прозвучало, она действительно нашла, когда гуляла у речки с одним из тамошних обитателей. Но сейчас девушку волновало совсем другое – Смольная ни в коем случае не должна была узнать о тайном огнестрельном оружии. Это могло обернуться большими затяжными проблемами или вообще заявлением в полицию.

– Конечно, я этого не сделаю, – как-то пискляво прожужжала Анастасия, разыгрывая из себя хорошую юмористку, – мы сделаем это с Юрой.

– Лучше за супом следи, – Васильевой понадобилось каких—то тридцать секунд, чтобы продумать какой-никакой план в такой, казалось бы, безвыходной ситуации. Действительно, запах будущего обеда летал уже по всему помещению. Времени оказалось катастрофически мало, поэтому журналистка решила отложить разборки до следующего раза, стараясь всем видом показать, что ей всё равно. Вот только укол обиды от предательства друга оставил ещё одну беспросветную дыру в ее каменном сердце. Марте хотелось только поскорее закончить это.

Она ещё раз проверила Смольную – та, казалось, поистине увлеклась готовкой, поэтому нащупать прохладную рукоятку не составило журналистке особого труда. Васильева плавно потянула за перекладину, дабы открыть себе путь к оружию, однако, стоило сдвинуть неподвластную доску на сантиметр, как пистолет выпал из хранилища, издавая при этом невероятный гром, мгновенно пронёсшийся по всей хрущёвке. Не успевая сообразить, что натворила, журналистка повернулась назад, ловя на себе заинтересованный взгляд разъяренной «конкурентки».

– Какого чёрта ты там… – только и успела выкрикнуть Анастасия, прежде чем Марта перехватила её предплечья и, пользуясь инерцией, отправила их обеих прямо в стену напротив, попутно закатывая макар под тумбочку плавным движением носка левой ноги. Пистолет несколько раз обернулся на триста шестьдесят градусов, но всё-таки смог достичь нужного положения. В это время девушки уже вовсю боролись, впрочем, как оказалось, недолго. Смольная с лёгкостью смогла развернуть Васильеву к себе спиной и, применяя несложный прием, прижать щёку последней к стене, придерживая запястья и блокируя корпус сзади – чтобы не рыпалась. Вся эта картина скорее напоминала сцену из любовного романа: уж больно плотно зажала Анастасия свою оппонентку у стены, при этом упирая острое колено в ее бедро. – Шевельнёшься – достигнешь точки невозврата. Не зря я, похоже, тхэквондо изучала.

– Ты никогда его не поймёшь, – корчась от боли, страдающе прокричала Марта прямо в ухо невесты Юрия, – для вас семья – это основа, фундамент, который вы часто не замечаете и без которого вы – просто красивая верхушка. Тебе никогда его не разрушали… И ты понятия не имеешь, сколько сил на самом деле стоит подняться, окрепнуть и снова начать расти ввысь.

– Васильева, насколько же ты ревнивая лицемерная простачка, – вынесла свой вердикт Смольная, радуясь очередной победе. Ощущая на себе горячее прерывистое дыхание, она даже заботливо заправила выбившуюся прядь за ухо журналистки, чтобы окончательно растоптать её. – То, что твоя мамочка бросила тебя ребёнком, не делает из тебя кого—то особенного. Жаль только, что Юра ещё не до конца понимает это, всё надеется на что—то… Я бы уже давно выставила тебя отсюда.

Их совместную сцену прервал скрип входной двери. Со звуком первого томного шага Анастасия, будто бы ни в чём не бывало, отпустила Марту, предварительно скручиваясь и обхватывая живот. Стоило Юрию показаться им на глаза, как его невеста изобразила довольно правдоподобный истошный крик боли, со слезами бросаясь на шею своему жениху. Васильева не слышала, что она говорила. Точнее, не слушала. Друг одним своим взглядом поставил на журналистке жирный чёрный крест. Точно такой же, как на том злосчастном фото. Не отпуская его глаз, Васильева без комментариев спокойно подняла пистолет и закинула за плечо упавшую сумку.

– Убирайся, – скомандовал он без капли эмоций, крепко обнимая свою плачущую девушку.

И Марта убралась. Ушла, как ей тогда казалось, в пропасть. Пустой взгляд стеклянных глаз, немое прощание. Возможно, она видела его в последний раз, но оглядываться было ниже её гордости. Девушка снова размеренно поплыла к выходу, как и вчера. Хлопок двери поставил её точку. Смахнув с ноющей скулы скупую слезинку, Марта отправилась прочь оттуда.