Читать книгу Песнь Пересмешника - Виталий Шавин - Страница 8

За плотно захлопнутыми веками мерно вздрагивающего и звонко сопящего великана голубые глаза не знали покоя. Играющему в воздухе с невезучей стрекозой духу, когда он изредка бросал обеспокоенный взгляд на израненное тело хозяина, казалось, что тот видит интересный сон. И малыш надеялся, что этот тугодум не забудет его, как только проснётся, а расскажет ему, ведь так здорово петь весёлые песни про новые приключения и яркие встречи. Поэтому он отгонял от спящего всякую мелочь и… не забывал приударить за какой-нибудь красоткой. Кстати, вот ещё одна, летит такая вся… ну, эффектная…

– Смотри же, я пылаю и влекуся,

Весь истекая, как в меду.

Тебя я приглашаю вон в ту рощу,

Там страсть познаешь ты мою. –

Сбив набок колпак с бубенцами, Ярый прям по воздуху по-молодецки зашагал наперерез обречённой летунье.

***

Вокруг всё кружилось и затягивало в омут красок и странных ощущений. Тело легко воспаряло ввысь, к манящим звездам, и растворялось в море чёрного Ничто. Холод пробирал до костей, которых будто уже и не было. И, как только сознание приняло Судьбу и начало сливаться с Великим, тело сразу отяжелело, словно поглотив все светила, и низвергалось вниз. Ощущая каждое мгновение этого падения, человек с ужасом ждал встречи с твердью: при такой скорости плоть неизбежно должна быть уничтожена, убита, смята. Страшно, но с этим ничего нельзя поделать: все боятся смерти.

Беззвучно крича, человек падал и сквозь ужас обозревал картину мира, – полёт длился всего несколько мгновений, но они были незабываемы. Большую часть мира занимало Лесное Море, поглотившее половину суши; другая, малая его часть была разрезана горной цепью, уходящей в рыжую Песчаную Реку. Она вилась у подножия гор, то сужаясь, то разливаясь вширь, захватывая всё больше владений гор и леса. Картина напоминала зелёно-рыжий зрачок, который плавал в омывающем его Синем Море – воды тоже были не прочь забрать себе часть суши, и кое-где им это удавалось. В эту спорную зону стихий и падал человек. «Зрачок» быстро приближался, и, когда уже стали видны небольшие домики, стоящие на тонких сваях в воде вдоль береговой линии ярко освещённого пляжа, он ощутил себя в теле.

Человек открыл глаза. Он стоял на берегу, ошарашенно водя взглядом из стороны в сторону. Краски изменились – стали тусклей, но чётче, тело казалось непривычно тонким и холодным, но было как будто своим. Воздух при вдохе странно шипел и холодил шею – ощупав её, он обнаружил два ряда кожистых складок, прячущих жабры. Руки были подстать вспыхнувшей в сознании ассоциации: он где-то такие уже видел… Сжимая и разжимая перед лицом четырёхпалые кисти с пальцами, стянутыми кожистыми перепонками, до ужаса захотел посмотреть: а что же там внизу?.. Всё оказалось в порядке и даже прикрыто юбкой с нашитыми внахлёст широкими ракушками. Ноги были на месте – две длинные тонкие конечности с пальцами вполне гуманоидного вида, если не брать в расчёт загнутые бирюзовые когти. А вот хвост… Видимо, он брал на себя основную нагрузку при передвижении под водой и потому был массивен, тяжёл, но гибок. Двигая им, «человек» ловил себя на странных ощущениях: казалось, что это не хвост, а ещё одна рука или нога. Попытавшись шагнуть, он сразу же упал и зарылся головой в прибрежную гальку. Надо признать, её тут было мало, и пляж был сказочно чист, если не считать набросанных у самой границы с лесом кучи брёвен и огромных замшелых валунов.

Увидев краем глаза суетливые движения у этих куч, он попытался встать, но это оказалось непросто. Отжавшись двумя руками и уперев хвост в рыжий песок на манер посоха, взволнованный подводный житель воткнул пятки в дно и, преодолевая потерю координации, начал медленно подниматься. Всё вышло в лучшем виде – он встал и победно упёр руки в бока. Довольный совершённым подвигом и даже попытавшись улыбнуться, «человек» стал невольным свидетелем разгорающейся на берегу схватки.

Выходившие из воды и небольших надводных домиков серо-голубые рыболюди защищались. Вооружены они были тонкими копьями и странными щитами из панцирей, принадлежавших ранее каким-то ракообразным. Передвигались быстро и грациозно, часто опираясь на хвост и иногда на нём скользя. Навстречу им из леса крались, прижимаясь к земле, противники – заросшие чёрной шерстью существа. Их было плохо видно, но яркие перья цветастых масок выдавали место их расположения, возвышаясь над низкой прибрежной растительностью.

Неожиданно из леса выкатился огромный рычащий шар. Остановившись на полпути, он начал расти – так виделось издалека, да и глаза плохо слушались неожиданно сменившегося хозяина. На самом деле шаром оказался огромный гориллообразный мужик, жирный и колоссально широкий в плечах. Он выкатился, обхватив себя за колени, и, остановившись, стал медленно выпрямляться. Его слуги уже подошли к воде и начали забрасывать жалких рыбёшек камнями.

– Ишь ты! Решили тут норы свои рыть! Как дождь, так опять лезут. Что за тупицы слабые! – возмущался главарь, а потом завопил: – Ра-а-а! Рви-и! – и, выхватив тяжеленный ствол из общей кучи, кинулся вперёд.

Морской люд по-змеиному уворачивался от летящих камней и разил вторженцев тонкими лезвиями копий. Но, выйдя за отступающим противником с мелководья на сушу, полурыбы стали терять в подвижности. Волосатые воины, пропустив первую волну, принялись с остервенением закидывать их всем, что попадалось под руку. С хлюпаньем в головы и тела влетали гладкие голыши, они убивали и калечили морскую армию и осевших здесь поселенцев. Когда в бой вступил ревущий предводитель лесного племени, всё было уже предрешено – хвостатые бежали. Огромными прыжками они добирались до глубин и уходили в родную пучину. Но не все…

В голову меж двух удивлённых глаз влетел булыжник, брошенный массивным волосатым воином. Удар был страшен, и инерция камня значительно превосходила силу противодействия нашего героя. Совершив обратное сальто, почти серое тело воткнулось затылком в песок, а хвост взлетел в воздух… Низверженный наблюдатель пришёл в себя от сильного жжения в спине – и как только не отдал концы? Глаза не могли ничего подсказать: они были выбиты тем самым камнем. Жжение было сильным! Мир начал вращаться, точка боли сместилась – теперь жжёт в районе груди…

– А-а-а! …мшвш… – Челюсть вместе с остатками тонких острых зубов была вбита в череп, говорить он не мог. Вывалившийся язык кто-то заботливо подвязал к шее бечёвкой.

– Э-э-э-э-э! Дёргается! Плохо прожарится, хотя… мягче будет! Ещё дров! – прорычал гортанный голос. – Зажарю, пока не издох.

– Дрова неси! – поддакнул кто-то.

– Передавай! Рещще! Не спать! – понеслась команда дальше, перекликаясь множеством голосов.

– Жа-арко! Горячо!..– Сознание меркло, тело умирало.

Когда дрова, накиданные по самое брюхо висящего на вертеле, разгорелись, тот уже довольно вкусно пах, но ничего не чувствовал. Лишь изредка поддерживал положение толстым хвостом, но это была уже агония тела… А дух, пребывавший в шоке от пережитого, устремился в такое далёкое небо и с ужасом наблюдал за тем, что происходит на берегу.

Снимаемое лоскутами ещё дымящееся мясо было великолепным, сочным и душистым. Вокруг костра собрались лесные люди – все ждали, пока вожак первым попробует этого странного и такого смелого рыбочеловека, который остался один против всех и достойно держался, даже жарясь на вертеле. Хвалу мужеству жаркого воздал жирный человек:

– Смело и гордо стоял он в пучине,

Нас не боялся и шёл до конца.

Вместе съедим тело жареной рыбы,

Крикнем «ура!» в память злого самца!

***

– Да нахе-е-ер!.. Нахер, такие сны! – Подлетев в воздух всем телом, лысый великан до ужаса испугал лапающего жгучую красотку Яра. – Да чтоб ещё раз! Я больше не буду спать… не, не-е-е, не буду…

Истерично хихикая, он тёр лицо широкими ладонями, с которых опадали лоскуты старой кожи. Проверив остальные раны, зажаренный во сне немного расслабился.

– Хоть что-то… – сжимая и разжимая пальцы, бурчал он.

– Что случилось? Ты так орал, что моя девочка, икая и роняя пыльцу с крыльев, удрала в кусты. Я её, конечно, достану, но она уже… Да ну её! Расскажи, что снилось-то такое. Давай вспоминай. Мне очень интерес…

Договорить дух не успел: уклоняться от такой лапы нужно со всем умом и прилежанием, а то раздавит… И всё… Не убьет, конечно, но обидно же.

Вот так они и встретили рассвет: один пытался поймать и раздавить, а второй увернуться и обязательно пальнуть в обиженную морду струёй огня. Как только великан успокаивался, малыш сочинял новую шутку или колкость, бесящую здоровяка, и танец в березняке закипал с новой силой. Красота и гармония природы… Движение жизни, магия смерти…

За этим сумасшествием из густых зарослей наблюдал молодой зверь. Он ещё не выбрал свой путь и ушёл из семьи, чтоб стать не как все… Долго блуждал по дремучему лесу, много видел событий и существ (всё было обычным, скучным) и наконец заметил странных танцоров, про которых ему не рассказывал дедушка.

Подобное к подобному, так сказать…