Читать книгу Песнь Пересмешника - Виталий Шавин - Страница 9

Синее небо с плывущими по нему лёгкими и пушистыми островками розовых облачков властно и нежно обнимало громаду леса. Могло показаться, что это невозможно, особенно если, стоя по пояс в глубоком снегу, бросить взгляд на зелёное море с вершины высоченного утёса, распарывающего синь небес, как гарпун вскрывает брюхо кита. Ведь даже с такой высоты было видно, что лес бесконечен. Он заполнял собою каждый клочок земли, разливаясь жизнью по глубоким оврагам, и даже накатывал дикой волной на чёрные стены мёртвых скал. Но горы стояли как и прежде, гордо и величаво – лишь трещины и неглубокие пещерки у самого основания заполнялись зеленью и начинали подтачивать их стать. Но всё это буйство перманентно изменяющейся природы, в которой тут и там вспыхивали и гасли огоньки маленьких жизней, тонуло в синей сфере неба – оно одеялом накрывало и горы, и лес, и пенящийся холодными водами океан, и только у самого горизонта всё сливалось в одну линию.

Из-за линии уже давно поднялось солнце, даря тепло и жизнь. В его лучах лес блистал изумрудным свечением, и стоящему на обрывистом склоне горному барану с лихо закрученными толстыми рогами, острыми копытами и кудрявой шубой было интересно размышлять о жизни, любуясь такой красотой. Но что-то было не так, и, присмотревшись, мечтатель понял, в чём дело. Лес горел – клубы чёрного дыма поднимались в чистое небо, оскверняя его. Объятая огнём территория была небольшой, и на общем фоне зелёного массива столб дыма выглядел не столь угрожающе, но само его наличие беспокоило и сулило беду. Чтобы не портить себе настроение и аппетит, мохнатый рогач повернул голову немного правей и продолжил созерцать зелёный мир, сохраняя душевный покой и жуя сочный цветок рододендрона.

Опасения барана были напрасны: дождь, прошедший пару дней назад, напитал лес влагой, и огню было бы сложно начать своё опустошительное шествие. А прямой свидетель и отчасти виновник этого возгорания, не собиравшийся, впрочем, вносить сумятицу в голову прозорливого животного, сидел и чихал посреди выжженной берёзовой рощи в окружении догорающих стволов. Красные слезящиеся глаза с удивлением и опаской косились на еще вспыхивающие время от времени останки деревьев и болезненно жмурились при очередном богатырском чихе.

– Апчхи-и-и! – взорвался великан, поднимая с земли облако пепла и заставляя кружить в струях горячего воздуха прах мёртвых берёз и травы.

От каждого чиха волдыри от ожогов по всему телу лопались, из-за чего лицо кривилось от боли, а дыхание замирало. Сукровица текла вяло, постоянно оставляя сгустки на заляпанном пеплом теле. Нос чесался, и его зажимание и затыкание не приносило результата, а чихать было больно…

– Ну чё, доволен? – рычал великан. – Всех, говнюк, спалил! Нет у тебя больше бабочек – выжег дурёх, а те, что сбежали, весть о тебе разнесут: «Огненный колпак», «Поджигелло!»… Да харэ уже! – В череп прилетел ещё один огненный шарик. – Я уже не чувствую твои искорки! Дай лесу потухнуть, идти же нужно… Жрать хочу.

– Расскажешь? – Из-за дымящегося куста показался распоясавшийся дух, злобно накручивающий на палец бубенчик. – Не обманешь? – Его хитрые глаза светились любопытством, а правая рука на всякий случай готовила новый огненный привет.

– Да ты не поверишь! – Великан глупо захихикал и, собрав ладонью горку ещё тёплого пепла, залепил ей широкую рану на исхудавшей груди.

– Говори! – Малыш затопал ножками. – Тут уже жечь нечего, да и нечем почти, ты ослаб совсем…

– Да вот это и снилось… – Лысый обвёл рукой пространство вокруг. – Я был рыбой, меня поймали и заживо изжарили… Больно…

– Вкусный, поди, был? А как жарили? Чем заправляли? А бабы были?.. – Голыш со свистом прошёл совсем рядом, но малыш не унимался: – А есть начали? С какого места? Ты свой запах чуял? И чем пах? А шампур как ставили?.. М-м-м, прости, лучше про запах скажи.

– Мясом пах, чем же ещё… Хотя странно: я же рыбой был… Всё? Услышал? Пойдём тогда. – Великан встал и, стараясь не делать широкие шаги, направился в сторону уже прогоревшего завала.

– Погоди! – Ярый вылетел в центр выжженного круга и, остановившись, замерцал. Огонь вокруг разгорелся с новой силой и стал живей пожирать тела деревьев, а из тех мест, где для него уже кончилась пища, языки пламени потянулись к маленькому духу. Когда последний язычок втянулся в шар, окружающий танцующего мальчика, тот радостно заулыбался: «Подзарядился без особого напряжения». Шар засветился ярче и как будто подрос, и довольный пацан вприпрыжку побежал к ждущему его у выжженной черты великану.

– Вот жадюга! Жаба задушила оставить? – пробубнил распухшими губами хозяин духа и, отвернувшись, зашагал в сторону зеленеющих впереди кустов. – М-м, а ты подрос, тебе бабочки уже маловаты будут, ищи мышек, – может, так и до белок дорастёшь… Ай! – Струя огня пропекла затылок. – Да кончай, а?

– Заметил уже… А они такие милые были – шелестели, трепыхались, молчали почти все… Золотые девы… – Малыш мечтательно закатили глаза. – Мышки-малышки… Хорошо…

В норки ваши я проникну,

Буду нежен и горяч,

Заточу к рассвету пику,

Я кудесник и ловкач.

Звеня бубенцами, Ярый выплясывал и вертелся, не останавливаясь ни на миг. Заглядывал под каждый кусточек, искал норки, а находя, бесцеремонно вторгался в чужое жилище. Нередко получал отпор и, обиженный, заливал гнездо сопротивления огнём. Это порядком бесило великана, ведь из таких нор мясо было не достать, а есть ему очень хотелось. Ягоды мало чем могли помочь его могучему телу, но хоть на время перебивали аппетит. По пути он даже объедал молодые ветви и побеги, да и корешки бы искал, но наклоняться было ещё больно, к тому же живот при нагибании начинал уныло верещать.

Несколько раз Ярый подлетал к великану и говорил, что у него перед глазами появляются странные символы и с ним говорит «чужой голос». Слова, в отличие от знаков, он хоть и с трудом, но мог понять. Краткий смысл сказанного духу сводился к тому, что и шумные птицы, уничтоженные им в ходе стычки, и испепелённые во время огненной пляски и выжженные в своих норах живые существа отдали убийце все накопленные силы. Они смогут возродиться, но более слабыми, чем были раньше, – собственно, это не волновало духа совсем, разве что… в некоторые норки можно и вернуться как-нибудь… Самым интересным было другое: якобы сила всего этого зверья перешла к нему самому, и он стал мощней, но… воспользоваться накопленным не может, так как «какая-то связь» у его хозяина-дуболома не работает. А ещё то, что успех массовой атаки на всех этих сущностей, оказывается, был случайным – повторить можно, но только так же ненароком. Научиться побеждать закономерно – вот задача, но тыкать в неизвестные символы он опасается.

– Может, тоже попробуешь? Вдруг выйдет что-то путное? Только не тыкай пальцем никуда, если не понимаешь. Забей! Не тыч! Я ещё только жить толком не начал… – Их глаза встретились. – Беру слова назад! Пойдём дальше! – Ярый даже принялся толкать великана в плечо, покрывая его кожу мелкими пузырьками ожогов.

Лысый тем временем совершил «страшное» – задумался над словами огненного садиста. Пытаясь вспомнить когда-то виденные им строчки, он напряг лицо, зажмурил глаза и тяжело задышал, стараясь поймать ощущение такого необычного процесса, как «думать». Талант налицо: через десять минут пыхтений перед глазами умника, преизрядно измучившего Ярого ожиданием, появились знаки. Они были мутными и на месте не стояли, массив сплошного текста заслонил обзор. В висках нещадно заныло. Послышался звуковой сигнал «кш-ш-шс-с-с», боль усилилась, и великан, обхватив голову ладонями, завыл:

– У-у-у-у! Зар-раз-за!

Вдох-выдох, глубокий вдох – ме-едленный выдох… Проморгавшись, он увидел новые строчки, собранные в три столбца. Столбцы были неширокими и в некоторых местах соединялись тонкими линиями, что не добавляло ясности происходящему. Всё. Ничего больше. Просто три столбца. Пока жрун был в порядке, хоть что-то можно было разобрать: симбионт их декодировал, – а что делать теперь великому могучему разуму? Неясно. Просто стоять и смотреть – слишком утомительно, тем более в ушах всё ещё стоял тонкий противный писк… Ну, хоть боли в висках уже не было.

– Не тыкать, говориш-шь?..– Дилемма разрывала великана изнутри.

Ему никак не удавалось убрать эти столбцы из глаз, ведь они продолжали закрывать обзор, а нажимать запретил дух – вот и думай. С «думай» было не очень, и, решившись, он ткнул в середину правого столбца.

Бэ-энг! За шеей что-то зачесалось, в глаза как будто песка бросили, в голове раздался еле слышный на фоне усилившегося писка механический голос:

«Запрос на соед… с ретранслятором выслан. Ож…айте отве… Внимание! Сл…й сигнал. Обратный сигнал не…про…ит.»

Песок перед глазами пропал, столбцы тоже. Можно идти.

– Ура! Чуть не поседел, пф-ф-ф… Ну на фиг тебя слушать!

– А я предупреждал: не трогай!

– Поговори мне. – Шея продолжала чесаться, как и правое предплечье. – Жрун! Ты там как? Выспался? Вылазь давай?

По шее разлилось тепло и пошло вдоль позвоночника вниз. В руке кольнуло. Любопытный великан нащупал шишку на сгибе локтя правой руки и, слегка массируя, нажал. Ничего. Зуд не прошёл. Ковырнул пару раз ногтём – лишь разодрал молодую кожу. Потыкав ещё пару раз в кровоточащую шишку, он с лёгкостью забыл про неё: сознание дылды отнесло эту проблему к незначительным.

Хлопнув в ладоши и размяв зудящие ноги, великан и огненный живчик вновь двинулись в путь. День ещё не окончен – нужно поесть и вспомнить, где была луна. Других целей у Пересмешника пока не было.

Следом за шугающими лесную животинку хулиганами тихо шёл массивный зверь. Он без проблем сливался с окружающей зеленью леса. Это был его дом. Звери его не видели, но знали, что здесь Хозяин. Трава под его лапами не приминалась, сучки не хрустели, всё живое старалось угодить и закрыть собой. Большие карие глаза под массивными бровями смотрели на забияк с интересом и каким-то весельем: удивительно, но эти бесшабашные парни разбавили обыденность здешних мест своей странной манерой жить, не обращая внимания на других. Вели себя как хозяева, хотя здесь хватало тех, кто мог ими перекусить. Ведь нападение на озёрный маяк, его убийство и побег от владыки озера – та ещё дерзость, огромный Белый Мак долго потом кружил по водной глади, топя и круша цветочные острова. Он был в бешенстве: ему вновь нужно искать камень, который будет светить и приманивать крупные жертвы, в надежде, что он приживётся в одном из этих недостойных прихлебателей. Это забавляло Хозяина Леса. Он решил пойти дальше и посмотреть, что же эти оригиналы ещё учудят.