Читать книгу Житомир-Sur-Mer. Паломничество Негодяя - Владимир Д. Дьяченко - Страница 14

Номер мне дали непростой. Он назывался «люкс для новобрачных». Рассказывали, что когда-то в нем жил шумно гастролировавший по Украине Лепс. Едва приехав, он сразу попросил установить в номере беговую дорожку. Как и Джаггер, Лепс перед выступлением всегда старательно разминался. Но старания и вибрация плюс резонанс – сокрушающие силы. Их напора пол под тренажером не выдержал и обрушился. Лепс едва успел соскочить. Moves like Jagger. Говорят, с тех пор он предпочитает останавливаться на первых этажах. Так вот номер, который занял я, был тот самый, в который Лепса спешно переселили после этого инцидента. Дополнив интерьер уже в процессе проживания в нем певца.

Деревья в парке за окном гладили стекла. Я открыл окно, и лохматая ветка вытянулась прямо в комнату, дохнув еловым ароматом. Ради Лепса эту ветку хотели спилить. Но он вроде как высказался в том духе, что нет ничего лучше живого дерева в доме. С тех пор закрывание этого окна из элементарного действия стало непростым процессом. Суетливым, но исполненным какой-никакой любви к природе и кое-какого благородства.

В комнате была большая кровать, низкий широкий стол, что-то между обеденным и журнальным, с деревянными квадратными полостями под толстой стеклянной столешницей, засыпанными ракушками и мелкими камнями. Два стула, секретер, аккуратный диван канапе с пуфом под ноги, а также в деревянной оправе зеркало, были, как и кровать, выполнены в одном и том же стиле, названия которому я не знал. Возможно, потому, что никакого названия у него не было. Заглянул в ванную. Почти такого же размера как зал. В точке приема парада огромная, отдельно стоящая ванна на витых ножках какого-то сказочного животного. Слева – длинная, вдоль всей стены, мраморная плита с двумя углублениями-раковинами и разноцветными легионами шампуней, гелей, кондиционеров, кремов и лосьонов, расставленных по неведомому мне ранжиру. Справа – угловой душ на двадцать два режима, унитаз и биде с мигающими сенсорными экранами управления. Чтобы только попробовать даже половину всех возможностей, паре влюбленных понадобился бы ненормированный рабочий день. Но мои ассоциации были мрачными – все равно не отмоюсь. Только ополоснулся и поменял рубашку.

Балерина и Литера ждали возле машины. На Литере серый вязаный кардиган. Кремовые капри, голубая, под утреннее небо, блузка. Темные волосы за спиной. Балерина оставила дома кожаную куртку и свои грозные берцы.

– Камелоты, – поправила она, и мы сели в машину. Я выбрал сесть позади. Литера прошла на переднее к Балерине. Две девчонки, которых я еще утром не знал. А сейчас они везут меня, мне не важно, куда, и мне не важно, зачем.

Балерина остановила машину на смотровой площадке. Каменные столбики обозначили край земли. Дальше обрыв, воздух, волны о скалы. Падение или полет. Или стой смирно и не рыпайся! Литера, а за ней я выходим из машины. Я на краю обрыва. Литера нервничает. После нашего похода в лабиринт у нее есть основания. Вид на море как из орлиных гнезд. Холодная бездонная синева. И только возле берега морская глубина изодрана кривыми желто-серыми подводными фьордами, будто гигантский морской зверь или древний ихтиозавр в предсмертной агонии терзал и терзал подножья прибрежных скал.

Бескрайние морские просторы вызывают у меня те же чувства, что черные пещерные дыры в лабиринте – конца им не видно. Понимаешь, как все это грандиозно, но. Хочется покориться им без согласия, раствориться без остатка, пропасть в них без вести, стать частью этих пугающих красот, но. По-настоящему отдаться ощущениям не получается. Неопределенность ближайшего будущего все вытесняет на периферию сознания. Я презираю себя за эти страхи. Ты же вроде как сделал выбор – гордись, ликуй… Но презирай – не презирай, страхи не уходят.

– Вам нравится? – спрашивает Литера.

– Красиво, – вру, наверное.

Балерина возвращается в машину.

– Поехали.

Она касается рычага скоростей. Полчаса спуска по серпантину, и выруливаем на стоянку перед пляжем. На галечном пляже редкий загорающий народ. На полотенцах, надувных матрасах, деревянных шезлонгах с облупившейся краской. Никто не купается. Вода еще слишком холодная. Окунаться в такую можно только в крещенских целях и в адекватные времена. Литера рассказывает, как хорошо в Нижнем Житомире летом. Сожалеет, что я приехал немного рано. Что в сезон здесь народу – не протолкнуться. И что по этой причине в их театре всегда аншлаг.

– Знаете, сколько народу увидит вашу пьесу за одно лето?!

Шагать по мелкой гальке босиком, уворачиваясь от особо бойких волн, быстро надоедает. На водной станции девушки берут напрокат лодку с мотором.

Рябь на коротких морских волнах – дань перемене ветра, утренний бриз отступает. Мы забрались в спокойную получасовую даль и теперь резво фланировали вдоль берега туда-сюда. В далекой дымке у горизонта призрак пятипалубного парома, ползущего в Одессу. Как выглядит наша лодка с его верхних палуб? Думаю, никак. Скромное тире на огромной странице, расписанной бесконечной вязью волн, набегающих строка за строкой. Синее море.