Читать книгу Церион, или Холодный, но прекрасный мир - Яна Дружинина - Страница 6

Алика не могла упустить последнюю спасительную соломинку и последовала за таинственной незнакомкой. Илин повела её по узким улочкам, ведущим на окраину.

Девушка хорошо знала свой город, но даже ей не приходилось плутать здесь. Обычно её дорога вела либо в центр, либо к морю, поэтому улочки, напоминающие собой дачные СНТ, были для неё непривычны. Видя, что новая знакомая ведёт её в трущобы, девушка заподозрила неладное.

– Вы живёте здесь? – спросила она у Илин.

Одежда и речь женщины свидетельствовали о том, что если она и не богата, то, по крайней мере, состоятельна, а значит, на окраине города ей делать нечего.

– Мой дом в конце улицы, – объяснила женщина, – чуть дальше.

– А мне обязательно заходить внутрь? Поймите, я только хотела узнать, как именно вы поможете…

– Я буду говорить только в стенах своего дома. Я бы так не настаивала, но это необходимая мера.

Алика нутром чувствовала, что что-то здесь не то, но, вместе с тем, это была её последняя надежда, к тому же рисковать было нечем.

Когда девушка услышала голос своей спутницы, она немного успокоилась. Ей хотелось доверять Илин, так же как и хотелось верить в счастливый случай. К сожалению, её спутница была немногословна и говорила только по делу. На вопросы девушки вроде: «А вы давно здесь живёте?» или «Вы живёте одна?» женщина отвечала односложно и, ничего не добавляя к ответу, замыкалась и погружалась в себя.

Наконец, показалась высокая черепичная крыша.

– Вон там, это мой дом, – пояснила Илин.

Первое, что удивило Алику – высокий забор, обвитый плющом. Кирпичный и крепкий, он казался Китайской стеной по сравнении с другими полуразрушенными, полувросшими в землю деревянными и металлическими оградками. Он казался большой жирной кляксой на общем фоне и, вместе с тем, смотрелся эстетично.

Пока хозяйка открывала дверь, Алика заметила на соседнем участке пожилого мужчину. Сосед разглядывал её, как какую-то диковинку. И что его так привлекло в ней? Для неё это осталось загадкой.

А, между тем, дверь отворилась. Алика неуверенно вошла внутрь. Первое, что бросилось в глаза – это тенистый сад: плакучие ивы, шелестящие серебристыми листьями при каждом дуновении ветерка, каменные фигурки, изображающие мифических героев и простых девушек в греческих одеждах, водящих хоровод или играющих на инструментах.

Классический вкус хозяйки удивил Алику. Сад был красив, но в нём не было никаких современных атрибутов. Не была и газона. Трава росла вольно, хотя и не пестрела высокими сорняками. Были и цветы, но их было не так много. Видимо, хозяйка, создавая свой сад, боялась скорее пересолить, нежели недосолить.

Илин быстро провела гостью по тенистой, выложенной тёмным кирпичом дорожке. Они поднялись на террасу. Подул свежий бриз.

«Наверное, до моря рукой подать». – Почему-то от этой мысли девушке стало спокойнее. Солоноватый запах водорослей и рыбы был для неё родным, а потому вселял в сердце уверенность, придавая сил.

Однако внутри самого дома Алика почувствовала себя уязвимой. Теперь она полностью оказалась на территории своей знакомой незнакомки, от которой не знала, чего и ждать. Ни шума волн, ни звуков, доносящихся с соседних участков, не было слышно. Насчёт того, зачем Илин помогает ей, у неё не было почти никаких догадок, не считая того, что Алика надеялась, что Илин помогает ей бескорыстно.

«Обладательница такого дома вряд ли захочет что-то заработать за счёт девчонки-подростка, тем более такого, как я», – рассуждала она.

А пока Алика рассуждала, они вошли в какую-то комнату. Позже обстановку комнаты она так и не вспомнила – не на том тогда было сосредоточено её внимание.

Илин жестом повелела ей сесть. Именно повелела, а не предложила. Кресло было очень жёстким и глубоким. Перед ним стоял низкий кофейный столик со стеклянной поверхностью.

Девушка села, точно провалилась. Было очень неуютно, но ёрзать в поисках удобного положения она не стала.

Хозяйка садиться и не собиралась. Алику это насторожило. Женщина держалась за спинку стула и, как показалось девушке, чего-то ждала. Порыв ветра ворвался в открытое окно. Штора надулась от ветра, словно парус перед бурей. Алика, не моргая, ждала, что же скажет её удивительная знакомая.

– Может, чаю? – вежливо предложила Илин.

Алика так удивилась, что провалилась в кресло ещё глубже.

– Нет-нет, спасибо, – протараторила она, а про себя подумала: «Ну скорей уже говори, не тяни».

– Ну, как знаешь. – Илин резким движением захлопнула окно, – Ну что ж, я не буду попусту тратить слова и не буду тебя ни в чём убеждать.

В этот момент Алику одолело такое подозрение, что её собеседница умеет читать мысли.

– Я просто покажу, каким даром я могу тебя наделить.

«Звучит пафосно», – успела подумать девушка, но быстро сосредоточилась и подвинулась на край кресла.

– Ты готова? – спросила Илин, медленно подходя ближе.

Алика дала понять, что готова, хотя это было правдой только отчасти.

Илин достала нож. Блеск металла отразился в глазах девушки. Лезвие рассекло воздух, Алика снова приросла к спинке кресла.

Нож прошёлся по коже. С запястья Илин закапала кровь. Женщина за долю секунды оказалась перед самым лицом своей гостьи.

– Смотри. – Она показала ей окровавленную руку.

Порез на глазах затянулся.

– Что за чертовщина?! – не выдержала Алика и сказала вслух то, что намеревалась произнести про себя.

– И это ещё не всё, – победоносно произнесла Илин. – Я никогда не болею и никогда не старею. Хочешь быть вечно молодой, Алика? – Женщина обтёрла лезвие платком и отложила клинок на стол.

Девушка молчала, как пришибленная.

– Только одно слово – и болезнь будет тебе не страшна.

– В чём фокус? – И это Алика тоже не собиралась произносить вслух.

Ответа не последовало. Любопытство победило осторожность и здравый смысл. Алика неожиданно взяла клинок со стола.

– Что ты делаешь? – Илин растолковала действия девушки по-своему. – Постой, это не так работает…

Алика быстро резанула по ладони.

«Может быть, всё дело в ноже», – подумала она.

Царапина защипала и даже и не думала заживать. Алика перевела взгляд на свою таинственную собеседницу – кровь завораживала, гипнотизировала её.

Илин смотрела на кровавую полоску, как аллигатор на добычу. Алика поняла: искушать судьбу больше нельзя.

Не теряя времени, она выскочила за дверь, быстро отыскав выход из дома и оставив за собой только распахнутую дверь.

Она бежала на шум моря – туда, где, идя по берегу, она точно сможет отыскать обратную дорогу, и ей не надо будет плутать по непонятным улочкам и закоулкам.

Минут десять она провела в пробежке, и только когда крыша дома исчезла из виду, девушка немного успокоилась и перешла на шаг.

Бег вымотал её. Хотелось пить, но впереди виднелись только разноцветные полосы моря. Усталость была не столько физической, сколько моральной. Алике так хотелось зацепиться за эту спасительную соломинку, но та оказалась только насмешкой судьбы.

Сейчас вся эта ситуация с доброжелательной незнакомкой, укрывшей её от дождя, с богатым коттеджем на окраине и порезами, заживающими на глазах, казалась ей сущей нелепицей. Саму себя она называла не иначе как идиоткой.

«И зачем я повелась? Зачем сунулась в этот дом? Никакой нормальный человек на моём месте не поверил бы словам этой женщины. И кто она? Просто ненормальная? Садистка?» Впрочем, может, Алика и зря корила себя: каждый имеет право на что-то надеяться.

Тщетно ища ответа на многие мучившие её вопросы, она вымоталась, изгрызла себя изнутри. Сил больше не было, осталось только море… Разноцветные блики играли в догонялки, резвясь в лазурных водах, щедро политых солнцем.

Жёлтый песок с вкраплениями рыжего, коричневого и серого, острые ракушки, так и стремящиеся уколоть босые пятки, болотно-зелёные водоросли, похожие на волосы кикимор – всё это напомнило девушке картины её отца (тот был художником). Его картины, хоть и были очень однообразными, пестрели множеством ярких красок.

Алика вспомнила одну из них: невысокие полупрозрачные волны пропускают солнечные лучи. Тоненькой кисточкой выведен элегантный силуэт девушки, стоящей у моря, в карминовом платье с декольте и в соломенной шляпе с огромными полями.

Отец отдавал предпочтение густым мазкам и всегда быстро писал свои картины. Спешка свойственна очень целеустремлённым людям, а иногда и очень импульсивным. Импульсивность – помеха для достижения цели.

Пожалуй, отец, пишущий картину, – единственное, что Алика помнила отчётливо о своём родителе. Остальные воспоминания были расплывчатой, несвязной массой. Со слов матери она почти ничего не знала. О своём бывшем муже мать рассказывала редко, а когда дочь задавала вопросы, отвечала с большим раздражением.

А так иногда хотелось заглянуть под эту туманную завесу, узнать хоть что-то о своём родителе! Надо отметить, что образ отца в воображении Алики был сильно идеализирован.

Юная мечтательница наделила его всеми теми качествами, которыми не обладал её отчим Пустовалов. В своём воображение она как бы противопоставляла эти два мужских образа: Пустовалов был полным, а может, даже и толстым, а отец, напротив, был стройным и подкачанным. Пустовалов был резок и груб, отец же был рассудителен и интеллигентен. Пустовалов принижал Алику, отец, наоборот, возвышал. Пустовалов пытался затоптать, отец помогал подняться.

Но это был всего лишь мираж, порождённый её воображением. Это было странно, потому что мать никогда не говорила ничего подобного. Напротив, она больше ругала своего бывшего мужа, нежели хвалила.

Но Алика неосознанно наделила этот образ теми чертами, которые, подрастая, она искала вокруг себя, но ни в ком не находила.

Подростковые фантазии, даже те, которым суждено разбиться об скалу суровой действительности, тем не менее, помогают пережить трудности возраста. Пощёчины судьбы неотвратимы, шрамы неизбежны, но это не мешает человеку верить в лучшее, надеяться, мечтать и любоваться бликами моря и игрой волн. Так, может быть, их лучше и не трогать, эти фантазии?..