Читать книгу Свадебное путешествие Гиацинта - Эллин Крыж - Страница 8

Пизанская башня исчезла за поворотом. Кареты тащились по знойной Тосканской дороге. Она лениво виляла вдоль берегов реки Арно́. Пальмы, кипарисы и опунции толпились по обе стороны от неё. Оливы с причудливо изогнутыми стволами тихо шелестели, провожая путешественников.

Во Флоренцию поехали не все, встречавшие «Дельфиниум» в Ливорно. Только самые близкие. Первую карету занимали сами граф и графиня Ориенталь. С ними ехали Джордано, Розанчик и Фиалка Триколор. Вторая карета была предоставлена Матиоле и герцогу Провансальскому. Джорджо́не – сам хозяин этого каравана, ехал с ними. В третьем экипаже путешествовали две флорентийские семьи – соседи и друзья герцога Тосканского: виконт Роман с дочерьми Вероникой и Ромашкой и супруги Сантоли́на[35] – Кипарис и Тамара.[36] Именно синьорам Сантолина принадлежал дом в Ливорно, где останавливались гости.

А теперь все желали поскорей вернуться во Флоренцию. Именно – вернуться, ведь из тринадцати пассажиров не было ни одного, ехавшего туда впервые. Не говоря уже о флорентийцах живущих там, гости из Франции, честно выполняя условие свадебного путешествия “кто медленнее”, уже заезжали в “сердце Тосканы”. Ведь из Франции они ехали не по берегу моря, а из Лиона – в Турин, Милан, дальше во Флоренцию и, наконец, в Ливорно, встречать яхту молодожёнов. Правда, Гиацинт и Виола не были с ними во Флоренции, но Виолетта роста в Италии и неоднократно бывала там раньше, а Гиацинт ещё в детстве несколько раз был в этом городе с матерью. Они ездили туда на праздник Весны, в марте.

Вообще, для Цветов Флоренция – то же, что Париж для европейцев или Мекка для мусульман. И красо́ты её невозможно изучить до конца. Они продолжают очаровывать даже тех, кто живёт там всю жизнь. Так что, всем побыстрее хотелось попасть в Цветущий Город.

Глядя в окно экипажа, Розанчик умирал от нетерпения. Джордано утешал его, объясняя, что через два часа, от силы – два с половиной, они уже будут дома.

– Дома! Хорошо тебе говорить! – восклицал Розанчик. – Ты столицу видел множество раз, а я и дня в ней не был!

– Но был же, – резонно возражал Джордано.

– Проездом не считается! Я хочу по ней походить, всё посмотреть, влезть на Колокольню Джотто…

– О, нет! Только не на Кампани́лле ди Джо́тто, – смеясь, замахала на него Фиалка. (Она сидела напротив Розанчика, рядом с Виолой). – Ещё одной башни родители не переживут! Розанчик, уймись.

Но доблестный паж парил на крыльях мечты:

– Так, что? Пусть не на Колокольню. Зато, мы посмотрим Палаццо Ве́ккио, Площадь Синьори́и, сходим с Санта Мария дель Фьо́ре и ещё на Старый Мост, – глаза у пажа горели от предвкушения весёлых прогулок по знаменитому городу. – В общем, сразу как приедем, пойдём…

– Обедать! В столовую нашего дворца, – подхватил Джордано Георгин. – Мы ещё успеем посмотреть город, но сегодня моя мама вас никуда из Сада Боболи́ не выпустит. Гарантирую! Будет праздничный обед в честь нашего приезда. Погуляем по Саду. Отдохнём с дороги, а завтра пойдём в город.

Розанчик вздохнул, примиряясь с неизбежным, и снова стал смотреть на проплывающие мимо пальмы и оливы.

– Чего мы так медленно едем?.. – тоскливо протянул он.

– Это оттого, – шутя пояснила Фиалка. – Что ты сидишь задом наперёд, спиной к ходу кареты. Хочешь, поменяемся местами?

– Давай…

Розанчик пересел на место Фиалки, у окна напротив – только возле правого, наискосок от того места, где он сидел прежде. Деревья замелькали ему навстречу.

– Ну что, так быстрее? – смеялся Джордано.

Паж, довольный, кивнул:

– Ага!

Гиацинт усмехнулся не оборачиваясь:

– Ну, слава Богу.

Они с Виолой всю дорогу хранили молчание. Он откинув занавеску смотрел в окно, она – тоже. Виола склонилась щекой на плечо мужа и слегка покачивалась в такт стуку колёс. Им обоим путешествие не казалось слишком долгим. Они согласны были так ехать всю жизнь, даже не разговаривая. Лишь бы рядом.

Виола думала об их путешествии на яхте. Бедный «Дельфиниум»! Пришлось оставить его на рейде в Ливорно. Наверняка её любимый капитан также думает о своём “малыше”. Она видела, как Гиацинт сегодня утром беседовал в порту с Адансоном. Боцман обещал, что за время их отсутствия (недолгого, разумеется) с яхтой ничего не случится. Команда была отпущена на берег, но Оранж, Люпин, старик Вереск, Фенхель и сам Адансон-Дигит оставались жить на борту в плавучем дворце. Граф пожал руку боцману и с грустью простился со своим "Дельфиниумом".

Виола очень хорошо понимала мужа. Ей самой жаль было покидать друзей и вообще удаляться от моря, но они же вернутся! И надеялись, что скоро. На Флоренцию, по расчётам молодых, двух недель будет достаточно. Потом, все, кто едет в Неаполь, вернутся в порт. В Ливорно гости прожили около недели, а они с Гиацинтом даже не видели город. Может, на день-два останутся там. А потом… Потом опять в море!

Копыта лошадей мягко постукивали, зарываясь в белую пыль. На горизонте вырисовывались горы. В полтретьего дня, впереди, утопая в зелени кипарисов, появились красно-оранжевые черепичные крыши Цветущего Города.

С западной окраины Флоренции до резиденции герцога Тосканского возле Палаццо Пи́тти, надо добираться почти через весь город. Колёса экипажей застучали по мостовой Виа ди Новоли. После перекрёстка они по прямой направились по Виа ди Маральяно, минуя площадь Сан Джакопино, по улице Кассиа и, наконец, выехали на широкий бульвар Бельфьоре.[37] В конце его возвышались древние Луговые Ворота, за которыми зелёной рекой начинался бульвар братьев Роселли. На площади Луговых Ворот кареты снова повернули. Дальше, спускаясь по Луговой улице, пригороду Оньесанти (мимо прекрасной церкви Сан Сальваторе), проехав площадь Карло Гольдони караван выехал на набережную реки Арно́.

Когда они проезжали Арно по мосту Святой Троицы, первый экипаж проехал очень близко от заграждения и даже зацепил его. Ещё чуть-чуть и карета могла бы свалиться вниз – кучеру с большим трудом удалось повернуть. Причина инцидента осталась неизвестной, но позднее Фиалка и Джордано уверяли, что это Розанчик виноват во всём: когда ехали над серединой реки, он так резко высунулся из окна, “хотел посмотреть на Арно сверху” (как он объяснил), что карета запросто могла бы перевернуться. Розанчик свою причастность к этому случаю отрицал. Да, он выглянул из окна, что из того? Потом вдруг карета так качнулась, что он сам упал бы первый! В общем, он совершенно ни при чём.

В остальном дорога до Палаццо Питти была спокойной. Проехав площадь Счастья, они очутились возле Палаццо Питти – гигантской подковы из тёмного, оранжево-коричневого камня. По преданию, завистливый банкир Лука Питти – соперник Медичи, заказал архитектору Брунелески такой дворец, чтобы его окна были как двери во дворце Медичи, а двор – такой как сам их дворец.

Это случилось в 1458 году. Архитектор не смог до конца выполнить заказ, потому что банкир Питти разорился. Потом дворец ещё расширяли и перестраивали его новые владельцы в XVII и XVIII веках. К концу XVIII века к Дворцу Питти пристроили два крыла, называющиеся “Рондо”. Теперь трёхэтажное чудовище длиной в 205 метров пугало прохожих огромными двероподобными окнами, но считалось самым внушительным зданием в городе и одной из его достопримечательностей.

Обогнув дворец с правой стороны, путешественники очутились в Саду Боболи. Это была резиденция Великого герцога Тосканского – правителя Флоренции. Именно здесь, в глубине сада находился прекрасный Дворец Георгин.

Дворец из жёлтого мрамора очень эффектно смотрелся среди апельсиновых и лимонных деревьев, словно их огромный спелый плод. Стайка слуг кинулась к экипажам. Их хозяин вернулся – они спешили приветствовать его и его гостей. Слуги распахнули дверцы экипажей, раскрыли откидные подножки, отнесли багаж гостей в заранее отведённые для них комнаты.

Все вышли из экипажей. А навстречу им уже спешила очаровательная хозяйка этого дома, герцогиня Тосканская. Сколько было объятий и поцелуев! Представили молодожёнов, и герцогиня нашла эту пару прелестной, восхитительной и абсолютно такой, как она себе и представляла по рассказам сына. Вновь прибывшие отправились вслед за герцогиней во дворец и едва придя в себя, сразу же очутились в столовой, точь-в-точь как и предсказывал Джордано.

Его мать – синьора Да́лия[38] была сама прелесть. Невысокого роста, очень подвижная чуть полная дама классической южно-итальянской расцветки. У неё были гладкие чёрные волосы, бархатные чёрные глаза, такие же как у сына, золотистая смуглая кожа, ямочки на щеках и совершенно очаровательная улыбка. Синьора Далия меньше всего походила на герцогиню. При взгляде на неё казалось, что она наполнена солнцем, как спелый виноград. Она была добрейшая женщина, и все на свете для неё всегда оставались детьми, которым нужна материнская ласка, любовь и… которых совершенно необходимо очень вкусно кормить. (Удивительно, как Джордано при этом оставался весьма изящным юношей, из тех, которые неизменно вызывают сочувствие добрых тётушек: как же! “не ребёнок, а кожа да кости, одни глаза светятся!”). Короче говоря, если кто-нибудь когда-нибудь пытался представить себе идеальную хозяйку и жену, то у него неизбежно получалась синьора Далия.

Ступив на территорию Сада Боболи, все сразу же попали под ласковое покровительство его королевы – Далии Георгин, герцогини Тосканской. Возражать ей было просто глупо. Никто лучше неё не умел угадывать все желания окружающих и все чувствовали себя с ней уютно и непринуждённо.

После великолепного обеда, большинство блюд которого было приготовлено хозяйкой собственноручно, гости разошлись по своим комнатам. После таких кулинарных шедевров как огромные блюда пельменей-аньёлотти, фаршированная свиная нога – “дзампо́нэ” (которая по размеру могла бы принадлежать небольшому мамонту, но была съедена до крошки), массы закусок, семи сортов сыра (в том числе: и швейцарский, похожий на кружево из-за своих больших дыр, и “пармиджа́но” и “рокфор” и пару видов сыра из овечьего и козьего молока). А на десерт подали такие домашние пирожные и торто́нэ из миндаля в сахаре и в меду и такой шоколадный торт, не говоря уж о множестве фруктов и обязательном кофе, что гости преспокойно могли бы впасть в спячку и в ближайшие дней десять не вспоминать о еде вообще. Поэтому, все выразили своё восхищение синьоре герцогине и, отдав должное её творениям, удалились отдыхать с дороги. Только Розанчик не мог ни поклониться хозяйке, ни поцеловать ей руку, ибо за столом с таким азартом поглощал ломти арбуза, а они были поразительной величины и сладости (от личного поставщика герцога – синьора Ангу́рии[39]), что Розанчик стал весьма похож на очень сладкого поросёнка. Поэтому паж поблагодарил Далию на словах и немедленно отправился в ванную.

После отдыха, часов около шести договорились встретиться в саду: Джордано обещал показать свои владения Гиацинту и Виоле. Да строго говоря, остальные гости с радостью погуляли бы по саду, ведь, останавливаясь здесь же неделю назад, они вечером приехали, а утром следующего дня покинули Дворец Георгин, выехав в Ливорно. Поэтому в саду собрались все гости, кроме флорентийцев – супруги Сантолина и виконт Роман с дочками отправились к себе по домам. Хозяева дома – герцог и герцогиня и так прекрасно знали свой сад, поэтому остались во дворце, предоставив сыну развлекать гостей.

– Куда пойдём? – спросил Розанчик. – К Бельведе́ру или к бассейну?

Он уже был наслышан о красотах Сада Боболи и горел желанием увидеть их все.

– Куда захотите, здесь везде красиво, – ответил Джордано. – Но сегодня мы не успеем обойти всё.

– Мальчики, давайте сегодня не пойдём в форт Бельведер, всё-таки уже близится вечер, – предложила Матиола. – Посмотрим лучше другую часть Сада, согласны?

Никто не возражал. Джордано повёл гостей по извилистой дорожке среди олив и кипарисов. Вдоль дорожки возвышались маленькие лимонные деревья с шарообразной кроной и большие кусты лавра и самшита, подстриженные в форме фигурных стенок, цилиндров и кубов. Джордано рассказывал историю сада, ведя гостей по зелёному лабиринту:

– Наш сад расположен на холме Боболи, потому он и называется Сад Боболи. Он построен 400 лет назад в XVI веке, когда рядом в Палаццо Питти находилась резиденция королевского дома Ирисов, которых ещё неправильно называют “красной лилией”[40] на гербе нашего города. В древние, ещё в языческие времена, всю Флоренцию окружали священные ирисовые поля в честь правящей фамилии и её покровительницы, греческой богини Ириды.[41] Этот сад был создан для придворных празднеств и увеселений. Его построил архитектор Триболо по заказу Великих герцогов Ме́дичи, как называется флорентийский род Ирисов очень сведущих в медицине. Говорят, кто-то из первых Ирисов, кажется, Козимо Старший, вылечил от укуса змеи самого Папу Римского. За это его семье было пожаловано Тосканское герцогство и прозвище “медичи”.[42]

– Здорово! – восхитился Розанчик. – А это всё правда?

– Естественно, – ответила за Джордано Фиалка Триколор. – Я сама читала об этом в одной книжке. Там было про жизни Владык из Ватикана и я помню описание этого случая. Только забыла, с каким Папой Римским это произошло. То ли с Евгением IV, то ли… не помню.

Окружающие посмотрели на Фиалку с уважением – она была монахиней и в чём, в чём, а в Папах Римских разбиралась.

– Джордано, – спросил герцог Провансальский, – ваша семья уже сколько лет владеет этим садом?

– Ну… Сначала, ещё в древности, Георгинам принадлежал только форт Бельведе́р, мы туда ещё сходим. Он построен возле старинных ворот Святого Георгина, в XVI веке. По заказу одного из моих прадедов, не знаю в каком колене, архитектор Бернардо Буонталенти построил форт Бельведер – смотровую площадку города. Вот, а в 1743 году, после смерти последнего представителя Великих герцогов Медичи, Сад Боболи остался в наследство нам – семейству Георгин. Мы ведь многие века были сподвижниками Ирисов, даже защищали их во время знаменитого “заговора Па́цци” против них. В каком же году это было…?

– В 1478, – подсказал Гиацинт. – На Пасху.

– Да, точно, – кивнул Джордано. – Ну вот, после ухода Медичи, сад и титул герцогов Тосканских перешёл к нам, Георгины состоят в родстве с Ирисами, хотя и не в прямом. Например моя тётка – Тигридия Павлинья[43] – из Ирисовых. Её семейство приехало из Мексики в XVI столетии, и она не коренная флорентийка, но всё-таки…

Так, беседуя об истории Сада и правящих семейств Флоренции, гости, под предводительством молодого графа Георгин, вышли на главную аллею. Прямо перед ними в просвете между оливами сверкала водная гладь искусственного озера. “Экскурсанты” вышли на его берег.

Это был круглый пруд с островком посередине, с двумя узкими перемычками между берегами и центральным круглым островом. Возвышаясь над водой, белели мраморные статуи греческих богинь и нимф. Перед собравшимися на берегу гостями поднимался из воды каменный невысокий островок, поросший зеленью и окружённый листьями кувшинок. На острове сидела, испуганно застыв, мраморная дева, видимо наяда, но, может, и какая-нибудь богиня – Афродита, например. Хотя, вряд ли: у ног “богини” сидела большущая зелёная лягушка из бронзы, а с другой стороны островка пристроилась ещё одна глазастая химера, такая же зелёная и смахивающая на розу, превращённую в улитку. Но, возможно, и наоборот.

В центре острова на высоком постаменте поднимался в небо фонтан в виде мраморной чаши, наполненной водой и с античным героем на постаменте, в центре чаши. Тоненькие струйки фонтана искрились радужными брызгами. Пруд окружён был невысоким каменным заборчиком с фигурными изгибами. На острове росли круглые подстриженные оливы, а по краям берегов и дорожек были расставлены большие кадки с кустами кизильника, усыпанного красными ягодками. На каждом фрагменте изгороди, с двух сторон стояло по две таких кадки.

– Этот пруд называется бассейн Изоло́тто. Здесь на острове было любимое место свиданий моих родителей, – рассказал Джордано. – Там, возле фонтана, отец сделал предложение моей будущей маме. Они мне об этом рассказывали, когда я ещё был совсем маленьким. Мы всегда любили гулять здесь.

Гости разбрелись по берегу, любуясь бассейном. Розанчик бегал по краю, пугал рыбок и малюсеньких, жёлтых в коричневую крапинку тритонов. Гиацинт с Виолой перебрались на остров. Вскоре к ним присоединился Джордано. Виола присела на каменную скамейку и смотрела в воду. Потом спросила у Джордано:

– Здесь твой отец объяснялся в любви синьорине Далии?

Джордано улыбнулся:

– Нет. Вон, напротив той мраморной русалки. Они сидели рядом на таком же заборчике, и мама говорила, когда она ответила: “Да, согласна”, – сиятельный герцог едва не свалился в воду от счастья.

Друзья рассмеялись, представляя себе это объяснение.

– У моих родителей было и ещё одно любимое место прогулок, – сказал Джордано.

– Где?

– Я вам покажу. Чуть позже мы все пойдём туда. Это как раз в самом конце Сада. На закате там так красиво…

Вечерело. Гости гуляли по острову и окрестностям озера. Джордано предложил прогуляться к последней на сегодня достопримечательности.

– Скоро стемнеет, – сказала Матиола и оглянулась вокруг. Сад был пустынен. Листья олив таинственно шептались о чём-то с лёгким вечерним ветром.

– Вы не пожалеете, мадам маркиза, – заверил Джордано. – Там, куда я хочу пригласить вас всех, бывать лучше всего на закате.

Матиола согласилась:

– Тогда, конечно, идёмте.

По прямой аллее они подошли к краю Сада. Перед ними, отделяя Флоренцию от её пригородов, высилась древняя кирпичная стена с полукруглыми проёмами: древние ворота города. Давно рухнула крепостная стена, в которой был построен этот вход в город для римских войск, а сами ворота остались.

– Слушай, а как они называются? – спросил Розанчик, тронув локтем Джордано.

– Так и называются: Римские Врата. Правда, как край земли?

– Да, похоже…

За древней стеной начиналась огромная площадь, названная Площадью Римских Ворот. Дальше тянулись предместья. Но в этот час дома флорентийских пригородов сливались своими алыми крышами с огнём заката, и солнце казалось близко-близко.

– Это, то самое место? – тихо спросила Виола. Джордано кивнул.

Зачарованные все стояли перед дверью ведущей в закат, и никому не хотелось говорить что-то, а тем более – уходить отсюда. Кто-то, наверное, маркиза Матиола произнёс вслух мысль, которая витала над ними:

– Надо загадать желание, на счастье…

Гиацинт потянул Виолу за руку:

– Иди за мной.

Они приблизились к древним камням, видевшим ещё зарю нашей эры, и стали сбоку взбираться на стену. Это было несложно: край её неровными зубцами поднимался от самой земли. Виола легко, как по ступенькам поднялась по торчащим уступам, держась за руку мужа. Они с Гиацинтом устроились на самом верху.

Небо отливало нежно-зелёным, а горизонт пылал оранжевым огнём. Казалось, перед ними расстилается золотой океан и подходит к самому подножию ворот. Они снова были на корабле, которому, правда, сейчас около двух тысяч лет, но он всё равно способен унести их далеко-далеко…

Гиацинт оглянулся. Позади наклонно поднимался холм Боболи, покрытый деревьями, колеблющимися под ветром, словно морские волны. Виола придвинулась ближе к любимому. Она вспомнила рассказ Джордано о том, что это давнее место свиданий его родителей. Ей показалось… Нет, точно – в полумраке под аркой ворот качнулись друг к другу тени двух влюблённых. Но это были их собственные тени.

На Флоренцию тихо спускалась ночь.