Читать книгу Урод - Александр Верт - Страница 19

Рен-Ли сидела на каменном полу и плакала, когда дверь открылась, и в темницу зашел Мэдин. Он холодно посмотрел на девушку.

− Ваше Высочество, прошу вас, − проговорила она. – Ваша мать сказала, что вы будете рады, и я…

− Рад тому, что вы организовали западню моему брату, моему единственному другу, моей опоре и советнику? – спросил Мэдин холодно.

Девушка только задрожала, всхлипнув.

− Не мой ли брат вытащил тебя из помойки, в которой ты раньше обитала? – спросил он, приближаясь к рыжей особе. – Хочешь сказать, что именно так выглядит твоя благодарность?

− Я просто выбрала вас. Я думала, вашей матушке виднее. Поверьте мне, я люблю вас.

Мэдин криво улыбнулся, а Ли продолжала:

− Правда. Я почти уверена, что скоро у меня под сердцем будет биться сердце вашего ребенка, разве это не доказательство моей любви? – умоляюще спрашивала Ли, стоя на коленях.

Мэдин отрицательно покачал головой.

− Ты тоже была в доме моего дяди, а там, как я знаю, было очень много мужчин. Кто докажет мне теперь, что это мой ребенок, раз уж ты потакаешь привычкам шлюхи и ползаешь где попало?

Рен-Ли задрожала, закрыла рот руками и заплакала.

− Я не… сир, я клянусь вам, после того как я стала вашей, я… Ваша матушка была со мной, она знает, что я…

− Какая жалость, − вздохнул принц иронично. – Моя мать мертва и никому уже ничего не докажет.

Он развел руками и жестом велел стражникам зайти и начать казнь.

Девушку схватили, заткнули ей рот кляпом и крепко связали руки за спиной.

Рядом с принцем появился палач, старый, не скрывающий своего лица. Он посмотрел на девушку, затем на принца и произнес:

− Вам не обязательно присутствовать.

− Я хочу посмотреть, − надменно сообщил Мэдин.

Он скрестил руки у груди и наблюдал, как стражники перекинули через балку две веревки, затем привязали их к ногам девушки и резко вздернули ее вверх, заставляя висеть в воздухе с разведенными ногами.

Та пищала, плакала, скулила, но кляп не позволял ей кричать.

− Разорвите ее платье, я хочу видеть ее лицо, − приказал Мэдин.

Стражники подчинились, разрывая ткань руками, да так, чтобы непременно потрогать ее грудь, и без того обнаженные бедра. Мэдин не вмешивался, он смотрел в зеленые глаза, которым он сам поверил пару дней назад.

Она смотрела на него и плакала. Ее глаза, такие хитрые и такие взволнованные, могли бы обмануть любого, но не Мэдина, который видел уже ее игру в деле, а ведь не так давно он был очень рад тому, что встретил по-настоящему умную женщину.

− Я могу начинать? − спросил палач. – Масло уже давно кипит.

Мэдин кивнул, не отводя от нее глаз.

Он смотрел только на ее лицо, когда старик подошел к ней и грубым движением, не прикасаясь к телу, приставил к ее промежности металлическую трубку, двинул ее в одну сторону, отодвигая складки кожи, прикрывающие влагалище, затем в другую и резко ввел ее внутрь.

Девушка дернулась, стала извиваться как змея, наконец осознав, что будет дальше. Она что-то мычала, явно умоляя принца выслушать ее, плакала, но он смотрел в ее зеленые глаза, только прислонился к стене и продолжал молчать.

Помощник палача, маленький мальчик в таком же одеянии, принес ему металлическую воронку, которую старик небрежно закинул в торчащий край трубки. Мальчишка убежал на мгновение в коридор к огню, чтобы принести металлический кувшин, шипящий и нервно булькающий. Масло действительно кипело даже теперь, когда было снято с огня.

Девушка еще раз дернулась, но палача это не смутило. Он перехватил кувшин, защищая свою руку толстой перчаткой, и безжалостно залил масло в воронку.

Мэдин наблюдал, как исказилось прекрасное лицо, побелело, но девушка продолжала смотреть на него с отчаянной мольбой, словно он мог что-то изменить.

Пахло паленой плотью, этот запах Мэдину был хорошо знаком. От него он сразу вспоминал детство; подступал приступ тошноты, но он не двинулся с места, глядя на нее, видя слезы, падающие вниз.

Жалости в нем не было, сожаления тоже.

− Можете поиметь ее лживый рот, пока она еще жива, − произнес он страже холодным тоном и вышел, забирая со стола дежурного открытую бутылку рома и осушая ее на ходу.

В темничном коридоре эхом раздался глухой стон женщины, изо рта которой вынули кляп, вот только кричать она уже не могла, а Мэдин не мог больше ни смотреть, ни терпеть эту мерзкую тошноту.

***

Когда Мэдин пришел к брату, то едва стоял на ногах; его так откровенно шатало, что Антракс подорвался с места, чтобы его поддержать. Правда, стоило Мэдину заговорить, и причина состояния стала очевидна.

Он был невозможно пьян, чего с ним обычно не случалось.

− Я должен тебе признаться, − сообщил он, цепляясь в плечи брата.

Язык его заплетался, но он с решимостью смотрел в прорези маски Антракса.

− Я столько лет молчал, но сейчас я сойду с ума, если не скажу…

Мэдин набрал полную грудь воздуха и вдруг выдал:

− Твою мать убил Мерид Шад, мой дядя, и вообще это все затеяла моя семья, чтобы посадить на трон меня, понимаешь? Прости меня.

Он приблизился и положил голову на плечо Антракса.

− Умоляю, прости меня, я не хотел рождаться первым, вот правда.

Антракс рассмеялся.

− Мэдин, я все знаю. О чем ты? Я все видел своими глазами и все помню.

Старший отшатнулся, словно его окатили кипятком.

− Но ты же говорил…

− Мало ли, что я тебе говорил. Хотелось бы не помнить, но я помню всё. Вот только причем здесь ты? Очнись, нам обоим было по семь лет, и мы оба совершенно ничего не решали. Твоя семья решила, но тебя же никто не спрашивал. Так за что мне тебя прощать?

Мэдин схватился за голову.

− Ну тебя в бездну! Вечно ты все знаешь и понимаешь, аж бесит!

Он оттолкнулся от закрытой двери, оперся на мгновение о плечо брата, чтобы пройти в глубь комнаты.

− А я убил их обоих и знаешь…

Мэдин шлепнулся на диван.

− Не делай детей абы кому, слышишь? Вот вообще, никогда и ни в коем случае, хорошо?

Антракс откровенно рассмеялся.

− Это ты мне говоришь?

− Тебе. Ты ничего не знаешь о коварстве женщин, совсем, твоя мать была сущим ангелом.

Его кренило вбок, и он не сопротивлялся, укладываясь на небольшом диванчике, на который при всем желании не помещались его ноги. Мгновение он пытался все же их пристроить, а после закинул одну на подлокотник, а вторую оставил на полу, закрывая глаза.

− И Лил твоя − полная дура, безобидная дура, а мне везет на откровенных сук, и всё потому, что мать моя именно такая, − бормотал он, засыпая. – Ты прости меня за то, что я старший и здоровый, как конь.

Антракс смеялся.

− За это прощаю, а за то, что ты собрался спать на моем диване – нет.

Мэдин отмахнулся, ворча что-то невнятное, и просто уснул.

Антракс же только головой покачал и вернулся к своим делам, не забыв, правда, поставить возле дивана бутылку с отваром.