Читать книгу В шаге от бездны. Том 1 - Алексей Лужков - Страница 3

Ленивая ночь опускалась на старый тракт. Подернутый дымкой алый закат покорно уступал место своей вечной сопернице. Угасающий огненный шар испуганно прятался за горизонт, неспособный противостоять наступлению тьмы. Черные тучи, гонимые холодным ветром, словно порванные знамена развевались в вышине, возвещая пришествие новой хозяйки. Тракт, грязным ручейком петлявший меж бескрайних чащоб, казался еще меньше в тенетах мрака. От непогод он давно превратился в кашу, сдобренную древесным сором. Мало кто отважится пуститься в странствие поздней осенью, когда та начинает чудить словно вредная старуха. Это ее повелением дороги превращаются в болота, отсыревший лес теряет последнюю листву, а увядающий мир накрывает мантия холодных дождей.

И все же, в этот промозглый вечер по большаку ехал всадник. Закутавшись в теплый плащ с надвинутым капюшоном, он зябко ежился от сумеречной стужи. Лошадь его хрипела, с шумом выдыхая горячий воздух, и, казалось, вот-вот издохнет. Всадник был под стать своей кобыле. Плащ зиял прорехами, капюшон опален, лицо замотано окровавленными тряпками. Человек склонил голову от усталости, но дремать себе не позволял, изредка встряхиваясь всем телом. Дороги Края Теней пользовались дурной славой. Бродили в здешних лесах опасные твари, жаждущие горячей крови. Нередко возле тракта хоронились разбойничьи ватаги, готовые перерезать глотку неосторожному путешественнику. Купцы, наемники, вагабонды и пилигримы часто сбивались в большие караваны, но всадник не мог позволить себе ехать в компании. Слишком велик был риск. Слишком ценна и опасна его ноша. Оставалось только надеяться на удачу и молить всех известных богов о помощи.

Где-то на болоте истошно завыла выпь. Лошадь в страхе всхрапнула и ускорила шаг, хлюпая по мерзлой грязи. Всадник крепко вцепился в рукоять меча. Может выпь, а, может, и что похуже. Валак их разберет.

Ночь привычно накрыла мир черной пелериной. Луна размытым пятном выкатилась из клочковатых туч, пытаясь рассеять тьму холодным безжизненным светом. Мертвое око безучастно взирало на продрогшего человека, по плечам которого барабанил мелкий дождь, настырный как кредитор. Всадник чихнул и передернул плечами. Скорей, скорей, только б добраться! В душе теплилась надежда, что все засады остались позади, и Орден не успел добраться до здешних бургов.

Вдали показались робкие огни. Форт Дитц стоял на приземистом холме, печально возвышаясь посреди молчаливых лесов. Толстые, бревенчатые стены, пристально смотрели на тракт узкими бойницами. Над массивными воротами, нахохлилась покосившаяся надвратная башня, украшенная свежими висельниками. Форт окружал широкий, заросший травой ров, подобный рваной ране на шее мертвеца, а обожженные колья клыками хищной твари торчали из земляной насыпи. Возле рва через каждые десять шагов горели факелы на длинных шестах. В землях, близких к Грани, огонь издавна почитали главным избавителем от демонов Тени.

Широкие ворота давно затворили на ночь. Всадник приближался к ним, ерзая в седле от нетерпения. Проезжая через узкий мост, он увидел во рве искореженное тело. Несуразное, будто растянутое туловище, неестественно вытянутые конечности с острыми когтями, уродливая лягушачья харя, покрытая наростами. Мертвый некрофаг. В толстой, чешуйчатой коже застряли арбалетные болты, а из вспоротого брюха вывалились внутренности. Перекошенная морда чудовища застыла в яростном оскале, демонстрируя ряд острых, желтых зубов. Путник тихо выругался, отводя взгляд. Он не раз видел падальщиков в бойцовских ямах Муравейника. Жестокие, бешеные создания, сражавшиеся до последней капли крови.

Уставшая лошадь остановилась напротив ворот. В тоскливой тишине звякнули колечки сбруи, когда животное мотнуло башкой. Меж острых зубцов стены всадник рассмотрел взволнованные лица дозорных. Встречая ночного гостя, солдаты ощетинились стрелами в ожидании приказа командира.

– Стоять! – окликнули с башни. – Кто таков?

– Путник, – прохрипел верховой.

За воротами засмеялись.

– Ясно, что путник, – над частоколом показалась непокрытая голова. – А позволь мне, убогонькому, полюбопытствовать, какого дьявола мы слоняемся в такую темень?

– Еду от самого Саргоса, – отрывисто сообщил приезжий, – встретил какую-то сволочь, ну и задержался маленько.

За воротами снова захохотали, на этот раз гораздо громче.

– Цыть! – рявкнул сержант. – Ты, мил человек, забавен, что мочи нету. Задержался он, видите ли. Небось, встретил какое непотребство?

Гость наклонил голову:

– Не без этого.

Сержант усмехнулся:

– Похоже, с ребятами Лесовика повстречался, тут их территория. Странно, что ноги свои унес, и лошадку сберег.

– Порубил я ребят этих.

– Слыхали? А путник не так прост! Зарезал он братьев лесных. Детушек малых без еды оставил, изверг.

– Кончай комедию, воин, – проговорил всадник, откидывая капюшон. – Устал я.

– Еще и наглый, что твоя теща…

Сержант осекся, увидев физиономию гостя. Лицо было наспех перевязано грязными тряпками. В прорехах виднелась сморщенная, обгоревшая кожа, влажно блестевшая сукровицей. На месте левого уха расплылось бурое пятно, под красными, слезящимися глазами, тенью залегли круги усталости. Светлые волосы раненого зияли подпалинами и свалялись от засохшей крови. Нетерпеливо стиснув губы, человек молча выжидал, пока караульный оценит его вид.

– Помотало тебя, однако, – уже серьезным тоном заметил сержант. – Смотреть больно. Думается мне, приступим к делу, как говорила одна шлюха. Проезд – пять монет серебром. Без разницы какие, хошь рейнландские марки, хошь исхеймские обрезки, мне любые сгодятся – одно говно. Еще две монеты – право ночлега, и, – сержант задумчиво причмокнул, – лекарь тебе не повредит.

– Слава Вознесенным! – выдохнул всадник. – Согласен, хоть и последнее забираете.

– Да ладно, последнее. От Грани, – сержант показал на восток, – либо с грошами, либо вообще не возвращаются. Так что, не заливай. Но мы солдаты честные, берем только по чину положенное.

Не удержавшись, сержант снова рассмеялся. Ворота форта натужено, со скрипом разошлись. Оттуда, бренча хауберками и айлетами3, выбежала пара солдат. Один держал в руке факел, другой выставил алебарду.

– Ходи сюда! – заорал первый. – Мы тебе рожу поглядим и талисманом приложим – вдруг ты образина какая.

– Да человек, я человек, – проворчал всадник.

– А хер тебя знает, человек ты или нет, – усомнился с башни сержант. – Тут всякое бродит, попотчуем тебя орденским талисманом, там и поглядим.

Солдаты с опаской подошли к верховому. Факельщик достал из сумки потертого вида бляху с выгравированной петлей бесконечности. Символ Ордена Наследия. Всадник скривил губы:

– Сержант, а если я чудище какое, не жалко тебе своих парней?

– Страсть как хорошо спросил, – осклабился тот в довольной улыбке. – Не жалко, мил человек. Им и себя-то давно не жалко. Поживи в таком говне, тебе вообще на все насрать будет. Тут редко кто своей смертью помирает, так что без разницы, днем раньше или днем позже.

– Фатализм, – усмехнулся всадник, тут же ойкнув от боли.

– Уж не знаю я такого – изма, образованный ты наш, но ежели оборотишься ты в какое гадство, мы тебя в раз угостим заговоренными стрелами.

Солдат с факелом поднес к всаднику орденский талисман. Руки бойца дрожали, на худощавом лице застыла комичная решимость. Коснувшись всадника бляхой, проверяющий отскочил, выставив перед собой алебарду. Ожидаемых метаморфоз не случилось, и солдаты расслабились. Ни тебе сбросившего личину оборотня, ни демона в сполохах пламени. Только замученный дорогой и невзгодами человек, сгорбившийся в седле.

– Отлично, – весело сказал сержант, – заезжай на огонек.

Всадник проехал в крепость. Над ним медленно покачивались на ветру висельники, поблескивая черными, сморщенными пятками.

По ту сторону врат ждал ухмыляющийся сержант. С худого обветренного лица глядели хитрые змеиные глаза. Губы кривились в дерзкой улыбке, обнажив крепкие, ровные зубы. Сержант держал руку на поясе, поближе к мечу. Ему не стоялось на месте, и он возбужденно переступал с ноги на ногу. Тихо позвякивала двойная кольчуга, поверх которой был надет протёртый ваффенрок4 с неразличимым от времени гербом. Отсутствие шлема на голове воин компенсировал выцветшим красным платком.

– Сержант великой армии его светлости Огюста фон Левенгаута, Рольф, – ерничая, представился сержант. – Да сожрет его светлость язва моровая.

Всадник склонил голову:

– Вернер Ланге из Гвингаэля. Поверенный на службе торгового дома «Шулер и сыновья».

– Надо же! – воскликнул Рольф. – Какие люди! Даже в нашем афедроне5 известно имя столь важных негоциантов. Далеко забрались, почтенный. Небось, к трапперам ехали с тайной миссией?

– Да не особо тайной. – Вернер спешился и бросил поводья ближайшему солдату. – Ездил налаживать связь с резчиками. Больно хорошо их амулеты поддерживают мужскую силу. Для богатых господ – самый товарец.

Рольф усмехнулся:

– Слыхал. У нашего барона имеется такая штука. Как взбрыкнет его светлости с бабами погулять, сразу за талисман свой хватается. Потом сладу от него нету. Трахает все, что движется. – Рольф сделал несколько красноречивых движений тазом. – После, правда, неделю лежит в лежку, самогоном отпаивается, больно амулет этот силу выпивает человеческую.

Вернер попытался улыбнуться, но резкая боль превратила улыбку в кривляние:

– Что есть, то есть. Амулеты опасны. Но потерять способность к утехам для многих куда страшней.

– И то верно. Прибыльное дело у вас намечается.

– Изрядно. – Вернер выставил ладонь, как бы пресекая дальнейшие расспросы. – Почтенный Рольф, Вы обещали мне лекаря, кров…

– Да, – вспомнил сержант, – совсем заболтался. Пройдемте, почтенный. Все сейчас будет. И за лошадку, прошу прощения, не бздите. Накормим-напоим, и спать уложим. Флом ей еще и колыбельную исполнит, что твой менестрель. Правда, Флом? – Рольф грозно зыркнул на одного из солдат.

– Не извольте сомневаться, – заверил тот.

– Смотри у меня. Кстати, – Рольф понизил голос, – почтенный Вернер, ежели Вы мне заплатите еще десять серебряников, я как честный человек поделюсь с вами сведениями, не безынтересными для торгового дома «Шулер и сыновья» … – сержант выдержал паузу, – и лично вам. Еще два начисто отобьют у меня желание задавать каверзные вопросы, на которые у Вас вряд ли будут ответы.

На губах Рольфа играла озорная улыбка. Поверенный устало кивнул:

– Согласен.

– Вот и славно. – Рольф протянул руку в перчатке, и Вернер с готовностью пожал ее.

– Неплохо бы увидеть гроши. – напомнил ушлый сержант.

Рассчитавшись, они направились внутрь крепости. На тесном, грязном пятаке двора уместился постоялый двор с пристроенной конюшней, торговая лавка, россыпь неказистых хибар, хлев. Из кузницы доносился звонкий стук молота. Навстречу Вернеру попались две гарнизонные шлюхи, искавшие запоздалого клиента. Увернувшись от страшных, как чума, девок, Вернер и сержант подошли к трактиру. Убогий, на ладан дышащий двухэтажный сруб, словно усталый странник, приютился под облезлыми ветвями старого клена. Над крытой дранкой крышей чадила скособоченная труба. Слюдяные стекла были загажены многолетней жирной патиной. Рольф с почти изящным поклоном отворил расшатанную дверь:

– Просим внутрь, господин усталый путник, располагайтесь. За лекарем пошлю сей же час.

Склонив голову, чтобы не удариться о притолку, Вернер вошел в сумрачную залу, кое-как освещенную сальными свечками. Несмотря на поздний час, тут было весьма оживленно. За грязными, криво смастыренными столами, разместились постояльцы. Ланге прикинул: пара солдат, четверо мордоворотов донельзя преступного вида, группа купцов с охраной и один холеного вида южанин. Единственный эркер занял крупный, бородатый мужчина, задумчиво куривший трубку, а к его столу был прислонен жуткого вида бастардный меч. Знатная компания. Как раз для представителя торгового дома «Шулер и сыновья». Вернер глянул на трактирщика. Худ, печален, грязен, не в пример его толстопузым коллегам из более благополучных мест.

В зале было дымно и душно, как в коптильне. Воняло прогорклым жиром, застарелым потом и непонятной, но явно алкогольной жидкостью. Табачный смог висел сизой, едкой простыней, отчего у поверенного заслезились глаза. Беспрестанно смаргивая, Вернер подошел к потемневшей от времени стойке:

– Налей виски.

Трактирщик мотнул головой:

– Виски нет.

– Тогда пива.

– И пива нет.

Вернер потрогал повязку на лице:

– А что есть?

– Бодяга.

– Просвети.

– Свое все вышло, а привоза давно не было. Сделали попроще. Смешали, что осталось, и разлили по бочкам. Виски, пиво, вино…

– Бодяга, короче. – закончил за трактирщика Вернер.

– Она самая.

– Налей кружку.

– Вы, главное, это говно не нюхайте, – посоветовал трактирщик, вытирая руки засаленной тряпкой.

– Без тебя разберусь.

Корчмарь налил бодягу в толстобортую глиняную кружку с множеством сколов. Аромат впечатлял.

– А ты там онучи свои, часом, не споласкивал? – поинтересовался Вернер.

– Клянусь вам могилой давно усопшей жены, только исподнее состирнул. – пошутил корчмарь, смахивая со стойки мутные капли.

– Значит, не отравлюсь.

Вернер выпил. Хозяин явно не врал про онучи. Дрянь страшная, но в желудке сразу потеплело. Сойдет. На безбабье и рыбу раком, как говаривал один знакомый Ланге. Поверенный устроился за свободным столом. Под его скромным весом колченогий табурет издал жалостливый стон. Брезгливо скинув со стола куриные объедки и разогнав вертлявых тараканов, Вернер поставил кружку и сомкнул веки, пытаясь удержать внутри хмельное. Дрянное пойло вызвало икоту, надеясь выбраться наружу.

Голова поплыла. Духота, вонь и бодяга лишили его остатков сил. Уткнувшись локтями в стол, Вернер прижал к ноющему лицу изрезанные ладони. Где Рольф с его чертовым лекарем? Медлительность сержанта тревожила поверенного. Была некая странность в повадках этой гарнизонной крысы. Вернер нутром чуял, что упустил важную деталь. И вообще, как-то слишком живо впустили его стражники, и чрезмерно хорошо к нему отнеслись. В конце концов, наемник на службе торгового дома не бог весть какая важная птица, чтобы перед ним расшаркиваться. У гильдейских посланцев денюжка, конечно, водилась, но они не дворяне и не священники. Вернер отхлебнул бодяги. В затуманенном мозгу крутилась назойливая мысль о засаде, пусть Старик и уверял, что все в ажуре. И по-прежнему не давал покоя сержант Рольф, этакий образец добродушия и услужливости.

Стараясь не привлекать внимание, Вернер оглядел постояльцев. Смуглого истфалийца он отбросил сразу. Судя по надменному взгляду и породистому лицу, тот был из дворянчиков и ненавидел это место еще больше поверенного. Сидевшие неподалеку от него мордовороты тоже не вызывали сомнений. Слишком много шрамов и татуировок на руках, а в кружках пахучей бодяги. Не похожи они на ищеек Ордена. Смачно кушают свое пойло да травят байки. Купцов и их охранников, пьянствовавших возле камина, уличить в подлости было еще сложней. Их заботили стучавшие по столу кости, а не заезжие полуночники.

Ланге с усилием проглотил обжигающую жидкость; шумно рыгнув, мельком глянул на вояку в эркере. Окутанный дымом странник, казалось, заснул с трубкой в зубах. Отвратная физия, – подумал Вернер, натягивая капюшон до самого носа. Морда хуже, чем у любого варнака. Лицо посечено шрамами, на правом глазу бельмо, жесткая борода с проседью давно не стрижена. На шее повязан черный платок. Темная стеганка и кожаные штаны незнакомца носили следы долгих походов. Похож на траппера или «изгоя». Есть в его фигуре нечто не совсем здоровое, свойственное выходцам из Убежища. Поморщившись, Вернер поймал себя на мысли, что уже где-то видел уродливого воина.

Поверенный выдохнул. Из подозреваемых оставалась только пара солдат, но их, не задумываясь, можно скидывать со счетов. Пьяные в стельку, они из последних сил требовали хмельное, оглашая зал маловразумительным блеянием. Сцепив зубы, корчмарь исполнил заказ, покачивая лысеющей головой.

– А вот и я! – крикнул сержант, заваливаясь в трактир. Лекаря с ним не было. – В говно наш эскулап, – пояснил он, – лежит, сука, обоссаный, в свинарнике. Слюни пускает да попердывает. Я сказал парням искупать его, привести, так сказать, в сознание, да опохмел налить, глядишь, отойдет. Нет, во гусь, мать его ети!

Продолжая пересыпать речь ругательствами, Рольф уселся напротив Вернера, угодив локтем в жирную лужицу.

– Давайте выпьем, уважаемый? Мне такую же, – бросил сержант трактирщику. Вернер снова коснулся тряпок на лице. Рольф понимающе закивал:

– Болит? Лихо Вас отделали. Зверье, как есть, никакого слада. Говорил наш комендант его светлости Толстой Жопе, давай, мол, перевешаем сукиных детей, так он, стерво такое, кобенится. Говорит, не мешают они ему.

– Конечно, не мешают. Наверняка этот Ваш Лесовик отстегивает его светлости некий процент с добычи.

Смутившись, Рольф почесал затылок:

– Верно оно. Процент там не процент, но подогревает знатно. И хоть бы нам чего заслал, сученок! Смотрю на него и прям хочется кишки евоные на кулак намотать. Говорил я коменданту, давай заколем борова да дернем на восток. Один хрен терять нечего.

– Вернулись бы на запад, – подсказал Вернер.

Рольф подавился напитком.

– В Рейнланд что ль? Да там меня первым делом вздернут. Или того хуже, попаду в руки молодчиков Зигфрида фон Люнганена, так они мне быстро кол наполируют.

– Ты умудрился отличиться в Шварцбурге?

– Угу, – подтвердил сержант и мечтательно улыбнулся. – Рядом с самым, что ни на есть, сука, Черным замком. Решили мы с ребятами провернуть одно дело, которое по недоразумению называют грабежом. Значится, все чин-чинарем, засада на дороге, все дела. Тормознули повозку одного дворяшки положили кнехтов евоных, приготовились, понимаешь, изъять безделушки, так тут на тебе, в повозке этой бабель оказалась…

– Снасиловали?

Рольф сложил руки на груди в молитвенном жесте:

– Видят Вознесенные, я не хотел. Но ребята решили разложить дамочку, мол, де пускай бабенка познает корня мужеска, не то что у аристохратов. В процессе спознания бабенка и не выдержала.

– Выдержала или нет, все равно Вам вилы, – подытожил исповедь Вернер. – Грабеж, смертоубийство, еще и изнасилование особы дворянского рода. Ландграф бы лично Вам кол выстругал.

– Ага, и сам насадил, как пить дать, – закивал Рольф. – Нету мне хода в Рейнланд.

– Мехтия?

– В жопу этих «носатых», – отверг предложение сержант. – Там тоже нет продыху свободному люду. Законы, дворяне, святоши, Орден этот сраный.

– Сраный не сраный, а талисманами его пользуетесь, – заметил поверенный, прикладываясь к кружке.

– Есть такое. А куда деваться, если петельщики поднаторели в борьбе со всяким дерьмом?

Вернер потерял интерес к разговору. Алкоголь благотворно подействовал на него, скрадывая мучительную боль от ран. Видимо, виски в этой бодяги главенствовали над всем остальным. Пока голова окончательно не разомлела, Вернеру стоило поторопить словоохотливого вояку.

– Ты, кажется, хотел поделиться какой-то информацией?

– Сведениями, – веско поправил малограмотный собеседник.

– Выкладывай.

– Денежка счет любит, – улыбнулся Рольф. Вернер пошарил в недрах плаща. Вслепую отсчитав двенадцать монет, он выложил их на стол перед сержантом.

– Ближе к делу, как говорила твоя шлюха.

Рольф сгреб монеты в кучу и со скучающим видом убрал в кошель. Наклонившись поближе к поверенному, он зашептал, обдав Вернера чесночным перегаром:

– Послание от братства: на тракте, близ «Полотков», застава Ордена. Сотня рыцарей, двадцать инквизиторов из бригады «Молот» и один экзорцист. Командует лично командор Лукан.

– Кот, – прошептал Вернер.

– Он самый. Короче, здесь у Вас последний приют, мой дорогой поверенный торгового дома, а дальше на северную тропу, лесами уходить. И срать на всяких тварей. Лучше они, чем Орден.

Вернер вытащил еще одну монету.

– Сделай так, чтоб лекарь очнулся побыстрей.

– Сей момент, – и Рольф моментально испарился.

Поверенный торгового дома «Шулер и сыновья» допивал свою выпивку.