Читать книгу Анжелика и дьяволица - Анн Голон - Страница 18

– В самом деле, – комментировал он спустя некоторое время. – Невероятное зрелище! Ваши золотые волосы и грациозная фигура рядом с этим мохнатым чудовищем! Вы и правда ничего не боитесь. И совершенно соответствуете тем легендам, что ходят о вас в Квебеке… Нет-нет, оставьте, милейшая, – всполошился он, задержав руку госпожи Каррер, которая принялась убирать со стола. – На этой тарелке еще есть немного вкуснейшего крабового мяса. Передайте ее мне! Мм!.. Божественно! Так что я говорил? Ах да, дражайшая Анжелика, вы чрезвычайно похожи на свой портрет, написанный вашими восторженными поклонниками в Квебеке. Подумать только, что наш степенный Арребу учинил скандал, встав на вашу защиту по возвращении из своего путешествия по Кеннебеку. Прежде мы друг друга не понимали. Он почитал меня распутником. Однако мне понравилось, с какой отвагой он вас защищал, и это нас сблизило. Он явно влюблен в вас. Его супруга в Монреале уже неустанно молится о спасении его души. Но почему же она с ним не спит? Вот и получает по заслугам!

Анжелика слушала вполуха. Гости расходились. Стали уносить миски, стаканы и кувшины. Крепкие молодые парни взялись разбирать столы. Фиолетовая тень накрыла берег, и странно звонко раздавались в прозрачных сумерках крики тех, кто уже не мог различить друг друга. Ветер стих.

Анжелика пыталась понять, где муж, и не видела его.

– Во время сильного голода в Квебеке, когда поговаривали, будто вы все умерли в лесной глуши, мальтийский рыцарь Ломени-Шамбор заказал по вам девятидневный молебен. Кое-кому это показалось излишним. Я пошел. Мне всегда нравилось делать что-нибудь ради хорошеньких женщин, хотя бы помолиться о них. Из-за этого поднялся большой шум. Жанина Гонфарель настраивала женщин против вас. Она действовала так в угоду иезуитам, чтобы таким образом вынудить их оставить в покое ее бордель в Нижнем городе. В Квебеке так много интересных людей, сами увидите. Обожаю этот город. Там непрестанно происходят невероятные события. Я уже был там в тысяча шестьсот шестьдесят втором году, когда в небе появилась комета – знак войны, а по реке плыли охваченные пламенем пирóги с телами погибших мученической смертью от рук ирокезов… Говорят, будто вы убили Пон-Бриана?

– Я? Я никого не убивала…

– Словом, он умер из-за вас. Он был моим очень добрым другом, но чересчур рьяным поклонником прекрасного пола. Считал себя неотразимым. Легкая добыча для этого ловкого иезуита.

– О ком вы говорите? – изменившимся голосом спросила Анжелика. Она только что внезапно заметила Жоффрея. Он стоял на крыльце трактира и беседовал с сидящей на скамье возле двери герцогиней де Модрибур.

– О Себастьяне д’Оржевале, разумеется, черт бы его побрал, – ответил Вильдавре. – Уважаемый человек! Я его очень люблю. Поначалу у нас с ним случались стычки. Но я иезуитов не боюсь. Эти люди обладают особым обаянием. Да, моя карета как-то задела его на узкой улочке. После чего он попытался запретить мне ею пользоваться, ссылаясь на то, что улицы Квебека не рассчитаны на кареты. Он прав. Однако я выписал себе карету из Европы за немалые деньги – и должен получать от нее удовольствие…

Амбруазина де Модрибур сидела на скамье, положив руки на колени и обратив к графу де Пейраку свое бледное лицо. Высокий, стройный, статный силуэт графа вырисовывался на фоне полыхающего над Французским заливом заката. Входя или выходя из трактира, люди ненадолго скрывали его фигуру от глаз Анжелики.

– Возьмите, дружок, – сказал Вильдавре, протягивая свою пустую тарелку проходившему мимо сыну госпожи Каррер. – Думаю, у вас еще остались эти восхитительные сласти из орехов?..

– Нет, ваше сиятельство, дети все съели.

– Жаль!

Маркиз вытер губы кружевным платочком и удовлетворенно потянулся.

– Не правда ли, Анжелика, жизнь прекрасна! Вы не отвечаете? Почему? Погода бесподобная. Мы испытали незабываемое наслаждение, слушая, как нас просвещает эта красавица-герцогиня. Ах, как верно я поступил, что решил ненадолго покинуть Квебек! После зимы там все становятся слишком нервными. Даже служанка пыталась повздорить со мной. Вознамерилась навестить родных на острове Орлеан. На самом деле, подобно всем канадцам, захотела поразмяться после зимы. «Пожалуйста, – сказал я ей, – отправляйся. Я не младенец и превосходно обойдусь без тебя!» Но никто не умеет, как она, приготовить мой утренний шоколад. Я люблю с пряностями, на испанский манер. Этому юнцу Модрею тоже не сиделось на месте. Он хотел, как все эти молодые сорвиголовы, отправиться за мехами на север. «Пожалуйста, – сказал я ему, – отправляйся, Элиасен!» Он тоже возвратится. Он опасался, что его насильно женят: новые законы суровы. Впрочем, я бы вмешался. Но он мне не доверяет. Знаете, его ведь воспитывали ирокезы. А вот Александру не терпелось покорять морские просторы!

На берегу стемнело. Однако фонари и лампы пока не зажигали. Было так тепло, что никому не хотелось расставаться и расходиться по домам. Гости не спешили и, образовав небольшие группы, лениво переговаривались.

– Да, жизнь прекрасна, – повторил маркиз де Вильдавре. – Мне нравится атмосфера Французского залива. Вы ощущаете этот ветерок? Из-за него все здесь слегка безумны. Кроме вашего супруга, который методично идет к цели и умеет, не безумствуя, осуществлять свои безумные идеи.

– Какие безумные идеи? – повернувшись к маркизу, с раздражением спросила Анжелика.

– К примеру, создание этого поселения. Католики бок о бок с кальвинистами… Оно нежизнеспособно! Дети вырастут, полюбят друг друга, захотят жениться… Но пасторы и священники откажутся их обвенчать, отцы проклянут, матери будут плакать…

– Ах, замолчите, вы повергаете меня в уныние! – воскликнула доведенная до отчаяния Анжелика.

– Да что с вами? Я не хотел огорчить вас. Напротив, разве я не говорил вам, как мне нравится здесь, где все оживлено вашим присутствием? Какое разнообразие человеческих типов, привлеченных сюда из всех уголков земли!

Над ними с громкими душераздирающими криками пронеслись какие-то птицы.

– Сколько воодушевления! Сколько жизни!

– Да, как на ярмарке, – вздохнула Анжелика.

– Нет, это лето, – возразил маркиз. – А оно здесь короткое. В этих северных краях следует жить быстро, напряженно, лихорадочно, чтобы успеть все в несколько месяцев. А вот после… Так что приезжайте-ка осенью в Квебек… У нас так красиво. Корабли ушли, розовеют Лаврентийские горы, реку, напоминающую большое бесцветное озеро у подножия скалы, постепенно начинает сковывать льдом. Приезжайте же.

– Но вы же сами говорите, что потом оттуда невозможно уехать.

– Что с того? Проведете у нас зиму. Я предоставлю вам с господином де Пейраком в полное распоряжение свой дом. А он один из самых благоустроенных в Квебеке… Вам там будет удобно. О нет, меня это нисколько не стеснит, у меня в Нижнем городе есть квартирка, и…

– Простите, – неожиданно покидая его, бросила Анжелика.

В темноте она различила силуэт Амбруазины де Модрибур. Герцогиня внезапно выступила из тени и теперь направлялась от трактира наверх, к деревне.

Повинуясь неосознанному порыву, Анжелика бросилась ей наперерез. Герцогиня шла быстро, почти бежала. Они едва не столкнулись. Узнав Анжелику в еще льющемся с неба неверном свете, Амбруазина испугалась.

– Что с вами? – спросила Анжелика. – Вы чем-то сильно взволнованы?

– Вы тоже.

Воцарилось молчание. Глаза герцогини на ее мраморно-бледном лице казались двумя черными дырами. Она напряженно всматривалась в лицо Анжелики.

– Как вы прекрасны! – почти непроизвольно прошептала она.

– Вы говорили с моим мужем. Что бы такого он мог вам сказать, что до такой степени потрясло вас?

– Да ничего… Мы говорили… – Она запнулась, затем пробормотала: – Мы… говорили о математике…

– Итак, вы продолжили математические беседы с госпожой де Модрибур? – поинтересовалась Анжелика у Пейрака. – Положительно, она чрезвычайно ученая женщина.

– Быть может, чересчур для хорошенькой женщины, – вскользь заметил граф. – Впрочем, нынче вечером мы многое узнали из ее высоконаучного и, следует признать, очень интересного сообщения о приливах. А я всего лишь поделился с нею соображениями относительно возможности поселить здесь некоторых ее подопечных.

– И что она ответила?

– Что подумает.