Читать книгу Маэстро. Счастье вопреки - Анна Ковалева - Страница 2

И вот, спустя полтора месяца после того разговора, всё было кончено.

Нас с Астафьевым официально развели, и я подала заявление на возвращение девичьей фамилии.

Ольга Астафьева – это сочетание всегда резало мне глаза и слух, было чужим, просто инородным ярлыком в моих документах.

Так что я буду дни считать до того момента, когда снова стану Ольгой Новиковой.

А пока могу только порадоваться тому, что этот фарс, который мы называли браком, закончился.

Ну и вздохнуть полной грудью, наконец.

Никита выходит следом за мной, небрежно держа в руке свой экземпляр свидетельства о расторжении брака.

Становится рядом и глубоко вздыхает. Он тоже рад избавиться от этих брачных кандалов.

– Ну вот и всё, Оль.

– Да. Вот и всё…

– Ты… – замолкает, подбирая слова, а потом поворачивается ко мне с покаянным выражением лица: – Ты прости меня, Оль. За то, что всё вот так по-идиотски вышло. Если бы знал, что так будет, не влезал бы в ваши отношения с Тихомировым. Ведь у меня не было ни одного шанса, да?

– Не было, Ник, никогда не было. Я любила Максима, безумно любила.

– И сейчас любишь его?

– Да, – отвечаю честно. – До сих пор люблю.

Какой смысл – это скрывать теперь? Никите от этого признания точно больно не будет. У него есть любимая женщина. У него впереди счастье и свадьба.

А мне придется собирать себя на куски и жить дальше в статусе разведенной женщины.

Пытаться найти новую точку опоры, новый смысл открывать глаза по утрам и не сойти с ума от воспоминаний о сладостных минутах прошлого.

О счастье, потерянном безвозвратно и так бездарно.

– Прости, Оля. Мне правда очень жаль.

Никита и правда выглядит виноватым. Наверное, из чувства вины он оставил мне при разводе и нашу квартиру, и небольшой загородный домик, и машину. И счета были не пустыми.

Сама я не стала бы судиться, биться за имущество. Не было ни сил, ни желания. Наверняка свекры за это мылили сыну шею, но он настоял на своем решении оставить мне имущество.

– Ладно, – пожимаю плечами. – Что уж теперь об этом говорить. Прошлое нам не дано изменить, остается лишь двигаться дальше. Кстати, тебя там твоя Лиза ждет. Иди к ней.

У нижней ступеньки бывшего мужа действительно ждала женщина. Миловидная, стройная шатенка с роскошными волосами.

Чем-то на меня похожая по типажу. Никита себе не изменяет, нашел и походящую по внешности, и охотно прыгнувшую в его объятия женщину.

– Иди к ней, Никит. И будьте счастливы, от души вам этого желаю.

– Спасибо, Оль. Надеюсь, и у тебя всё сложится хорошо.

– Прощай…

Ник коротко кивает и бегом спускается по лестнице. Они с Лизой о чем-то возбужденно перешептываются, а потом она кидается ему на шею.

Астафьев же подхватывает ее на руки и кружит, кружит, кружит…

Я слышу ее заливистый смех, и сердце невольно сжимается от боли.

Нет, я не соврала, я правда желаю им счастья, но вместе с тем и жутко завидую. Белой завистью, но завидую.

Потому что меня никто не ждет, никто меня вот так не прижмет к себе и не подхватит на руки.

Любимый мужчина уже давно носит на руках другую женщину, а я осталась у разбитого корыта.

Да, молва правду говорит, что ты пожинаешь те плоды, что когда-то посеял. А я своими руками вырастила горькие, ядовитые ягоды…

Наконец, Никита и Лиза садятся в машину и уезжают, а я еще минут десять стою и наблюдаю за снующими мимо парочками.

Одни веселые и счастливые, спешащие забить дату для регистрации брака. А другие – заплаканные, мрачные, холодно-сосредоточенные.

Свадьба и развод. Две стороны одной медали под названием любовь. Ну или просто отношения, как было у нас с Астафьевым.

Немного придя в себя, тоже сажусь в машину и отправляюсь на набережную. Спустившись к самой воде, сажусь на край парапета и достаю коробочку из кармана.

В коробочке лежит обручальное кольцо, которое я сняла уже давно. Полоска холодного металла, ставшая моим проклятием.

Долго не медлю, хорошенько размахиваюсь и отправляю коробочку в последний полет.

С коротким «бульк» она плюхается в воду и медленно опускается в толщу воды, а потом и на дно.

Туда, где ей самое место.

***

После этого я отправляюсь домой к родителям. Хотя знаю, что мне там поддержки не стоит ждать, но все равно еду.

Готова и на моральные звездюлины от родителей, и на всё что угодно. Лишь бы не оставаться одной.

Как и ожидалось, мама с папой были против развода. Весь этот месяц они клевали мне мозг, уговаривая отозвать заявление.

И плевать им было на то, что у Никиты появилась любимая женщина.

– Ничего, – гремел отец. – Сергей эту шалашовку быстро отправит куда Макар телят не гонял. Денег отвалит, и та быстро с радаров пропадет. А Никита пострадает немного и снова вокруг тебя виться будет. А ты, как мудрая женщина, простишь и забудешь измену.

Вот на этом моменте я и взбрыкнула.

– Хватит, пап! Достаточно! Ты уже постарался много лет назад, когда развел меня с Максимом. Второй раз я на этот трюк не куплюсь. И Никита на моей стороне на этот раз. Мы оба устали мыкаться в этом проклятом браке!

Отец сильно рассвирепел в тот день, мы поругались, и я уехала, хлопнув дверью. Потом звонить, правда, начал, пытался продавливать, но безуспешно.

Мы с Никитой наплевали на неодобрение родных и довели дело до развода.

Так что встречали меня сегодня не объятиями и улыбками, а косыми взглядами. Мама прямо с порога начала наезжать:

– Ну что, довольна? Хорошо разведенкой ходить?

– Не представляешь, но да. Хорошо. – улыбнулась я. – Лучше, чем жить с нелюбимым мужем и мучиться.

– Ой, какая же ты несусветная дура, Оля! Много ты понимаешь в жизни, – мать откровенно психанула и ушла на кухню.

– Да уж понимаю кое-что, после двенадцати лет, потраченных зря. – бросаю ей в спину.

О том, что приехала зря – понимаю очень быстро. Атмосфера за столом напряженная, и мне кусок в горло не лезет под укоризненными взглядами родителей.

– Зря ты развелась, Ольга! – заявил отец. – Такими мужиками не разбрасываются. Жила себе как у Христа за пазухой, в достатке и комфорте. Молиться тебе надо было на Никиту, а ты всё просрала.

– Просрала я не Никиту, как ты говоришь, а другого человека. И до конца жизни буду об этом жалеть.

– Так ты что, – отец побагровел и ударил кулаком по столу, – все еще сохнешь по этому бездарному музыкантишке?

– Этот бездарный музыкантишка, – я бросила вилку на тарелку, – несколько лет назад получил звание заслуженного артиста России и заслуженного деятеля искусств. Его песни звучат из каждого утюга и телеэкрана. Это бездарность, по-твоему?

Да, я была в курсе профессиональных успехов Тихомирова. Читала статьи, смотрела его интервью и пресс-конференции.

И все его песни у меня хранились скачанными в отдельной папке. Это единственное, что мне было дозволено.

– Тю, – отец сплюнул. – Это ничего не значит. Звания сейчас дают кому ни попадя. Полностью обесценили государственные награды. То же самое с радио и телевидением. Одних бездарей и шлюх транслируют.

– Как же трудно признавать свои ошибки, да, пап? Ты много лет назад говорил, что Максим вообще ничего не добьется, что будет в кабаках выступать или давать частные уроки музыки. И теперь отказываешься признавать, что он многого добился?

– Да насрать мне, чего он добился, Ольга! Я как тогда считал, так и сейчас считаю – Тихомиров тебе не пара. Он не принес бы тебе счастья!

– А Астафьев, думаешь, принес, папа? Ты всё деньги считаешь, а хоть раз задумывался о том, счастлива ли я? А я ни дня не была счастлива! Ни дня, ни одной ночи! Я все эти годы не жила, а существовала. И не хочу так больше. Я хочу жить нормально, а не мучиться рядом с нелюбимым мужчиной!

– Это всё от бабской глупости и безделья! Вам только дай поныть и слезы попускать. Родила бы ребенка, а лучше двух, и сразу бы страдать ерундой прекратила.

– Ну уж нет, папа. Ребенок в обстановке нелюбви и вечного напряжения жить не должен. Спасибо судьбе, что отвела.

– Оля, угомонись, – встряла мама. – И извинись перед отцом.

– Я? Это он должен извиниться! Папа, ты мне всю жизнь испоганил! Неужели так и не понял???

– Ах ты, дрянь! – отец вскочил и указал мне на дверь. – Вон пошла, стерва неблагодарная. Раз я такой плохой, считай, что у тебя нет отца!

– Его у меня не стало еще двенадцать лет назад. – усмехнулась я. – Жаль, что так поздно это поняла.

– Убирайся!

Уходила я не оглядываясь. Прихватила сумочку, обулась и положила на полочку ключи от квартиры.

Сюда мне больше дороги нет.

– Успокойся, дорогой. Через пару часов Оля позвонит и извинится… – это последнее, что я услышала перед тем, как закрыть дверь.

Только вот мама крупно просчиталась. Я не позвоню и больше никогда не переступлю порог этого дома.

Родители, которые осознанно и упрямо обрекают своего ребенка на несчастливую жизнь, не хотят видеть и понимать его страданий, не могут больше называться родителями.

Хватит! Давно пора было оборвать эти токсичные отношения. Пока они не свели меня либо в дурку, либо в могилу…