Читать книгу Божественная комедия. Самая полная версия - Данте Алигьери, John Hurt - Страница 24

1    «Вот лютый змей с хвостом остроконечным,

    Дробящий сталь и твердость стен и скал!

    Вот он весь мир зловоньем губит вечным!» —

4    Так начал вождь и знак рукою дал,

    Чтоб грозного приблизить великана

    Ко мраморам, где путь наш пролегал.

7    И страшный образ гнусного обмана

    Главой и грудью к берегу приник,

    Но не извлек хвоста из мглы тумана.

10    Был лик его – людей правдивых лик:

    Столь кроткими глядел на нас глазами,

    Но как у змей был хвост его велик.

13    Мохнатые две лапы под плечами.

    А грудь, бока и весь хребет, как жар,

    Испещрены узлами и кружками.

16    Цвета одежд у Турок и Татар

    С изнанки и с лица не столько ярки;

    Не так сплетен Арахны дивный дар.

19    Как иногда лежат на взморье барки,

    Полу в воде, полу в песке до ребр,

    И как у вод, на бой готовясь жаркий,

22    Сидит, в стране обжор немецких, бобр:

    Так на краю, обвившем степь гранитом,

    Лежал дракон, с лица приветно добр.

25    Он хвост крутил в пространстве, мглой покрытом,

    Как скорпион, вращая острием,

    Вооруженным жалом ядовитым.

28    «Теперь, – сказал учитель мой, – сойдем

    С дороги нашей к лютому дракону,

    Простертому на берегу крутом».

31    И мы спустились вправо по наклону

    И пять шагов по берегу прошли,

    Чтоб от огня найти там оборону.

34    Как скоро мы к дракону подошли,

    Вдали узрел я на песке собранье

    Теней, сидевших на краю земли.

37    Тогда мой вождь: «Чтоб полное познанье

    О круге сем ты мог отсель извлечь,

    Поди, – сказал, – взгляни на их страданье;

40    Но коротка твоя да будет речь.

    А я склоню его первоначально

    Дать в помощь нам громаду мощных плеч».

43    Так берегом я к точке самой дальной

    Седьмого круга шел один, пока

    Пришед к толпе, сидевшей там печально.

46    Из их очей сверкала их тоска:

    То там, то здесь руками тушат духи

    То пыл огней, то знойный жар песка.

49    Так точно псы, в дни жара и засу́хи,

    То рылом чешут, то ногой, где их

    Кусают блохи, оводы, иль мухи.

52    Я заглянул в лицо теней иных,

    На коих тлели клочья огневые;

    Но никого не мог узнать из них.

55    Зато я зрел у каждого на вые

    Мешок, имевший разный знак и цвет:

    В него впивались взоры их немые.

58    И я увидел, ближе подошед,

    На желтом кошельке предмет лазурный

    И был со львом по виду схож предмет.

61    И далее я зрел как кровь пурпурный

    Мешок, на коем молока белей

    Написан гусь. – И вот, со злостью бурной,

64    Один, имевший на суме своей

    На белом поле супрось голубую,

    Вскричал: «Чего ты смотришь в яме сей?

67    Прочь, дерзкий! прочь! Но если ты живую

    Имеешь душу, ведай: Витальян

    Соседом мне тут сядет одесную.[20]

70    Я, Падуанец, здесь между гражда́н

    Флоренции; тут часто диких орды

    Кричат: Приди, наш славный атаман,

73    И принеси три клюва с – герб твой гордый!»

    И, скорчив рот, он высунул язык,

    Как бык, когда он лижет влагу с морды.

76    И я, страшась, что слишком вдаль проник,

    (А вождь велел не медлить мне в долине)

    Пошел от злых; они ж подняли крик.

79    Уж мудреца нашел я на вершине

    Чудовища и со спины крутой

    Он мне кричал: «Будь смел и си́лен ныне:

82    Здесь сходят вглубь по лестнице такой!

    Сядь впереди, а чтоб хвостом он раны

    Не мог нанесть, я сяду за тобой».

85    Как тот, к кому близка уж знобь[21] квартаны[22],

    Когда уже синеет цвет ногтей,

    Трясется весь, лишь взглянет на туманы:

88    Так я дрожал от сказанных речей;

    Но как герой войска для предприятья,

    Так он бодрил меня на подвиг сей.

91    Воссев на плечищах, хотел сказать я:

    «О вождь!.. – но голос, как я ожидал,

    Не вышел. – …вождь, прими меня в объятья!»

94    Но он, который столько раз спасал

    Меня в аду, едва я взлез, руками

    Обвил меня и, крепко сжав, сказал:

97    «В путь, Герион, широкими кругами,

    Но медленней спускайся: не забудь,

    Что новый груз подъемлешь ты плечами!»

100    Как от земли корабль уходит в путь

    Назад, назад: так вдаль он отступает;

    И, на простор вступив, туда, где грудь

103    Его была, вдруг хвост он обращает

    И бьет хвостом, как угрь, свирепый зверь,

    И лапами он воздух загребает.

106    Нет! не сильней ты трепетал, поверь,

    О Фаетон, когда бразды[23] оставил,

    Зажегши твердь, как видно и теперь;

109    Иль ты, Икар, когда огонь расплавил

    На крыльях воск, и вслед тебе отец

    Кричал: «О сын, ты худо путь направил!» —

112    Как я дрожал, когда со мной певец

    Взлетел, когда в воздушном океане

    Все, кроме змия, скрылось наконец.

113    Он тихо, тихо плыл, кружась в тумане

    И нисходя; но я лишь замечал,

    Что ветр в лицо и снизу дул в буране.

118    Уже, от нас направо, я внимал,

    Как водопад шумел, ревел под нами,

    И я, нагнувшись, взор на дно вперял.

121    И больший страх я чуял над волнами.

    И, в трепете, я мог сидеть едва,

    Услышав вопль и огнь увидев в яме.

124    Тут я узрел, чего не зрел сперва,

    Как змий, кружась, спускался в омут душный

    Меж ярых мук отчаянного рва.

127    И как соко́л, свершив полет воздушный,

    Когда ни птиц, ни чучел не нашел,

    При криках ловчего: «О, непослушный!»,

130    Вдруг кольцами спускается на дол

    И от ловца вдали один садится,

    Измученный полетом, дик и зол, —

133    Так Герион в глубокий ров стремится,

    Чтоб сбросить нас к подножию скалы,

    И, облегчен от груза, снова мчится,

136    Скрываясь в мраке с быстротой стрелы.