Читать книгу Божественная комедия. Самая полная версия - Данте Алигьери, John Hurt - Страница 8

1 В средине нашей жизненной дороги,

  Объятый сном, я в темный лес вступил,

  Путь истинный утратив в час тревоги.

4 Ах! тяжело сказать, как страшен был

  Сей лес, столь дикий, столь густой и лютый,

  Что в мыслях он мой страх возобновил.

7 И смерть лишь малым горше этой смуты!

  Но чтоб сказать о благости Небес,

  Все расскажу, что видел в те минуты.

10 И сам не знаю, как вошел я в лес:

    В такой глубокий сон я погрузился

    В тот миг, когда путь истинный исчез.

13 Когда ж вблизи холма я пробудился,

    Где той юдоли[1] положён предел,

    В которой ужас в сердце мне вселился, —

16 Я, вверх взглянув, главу холма узрел

    В лучах планеты, что прямой дорогой

    Ведет людей к свершенью добрых дел.

19 Тогда на время смолк мой страх, так много

    Над морем сердца бушевавший в ночь,

    Что протекла с толи́кою тревогой.

22 И как успевши бурю превозмочь,

    Ступив чуть дышащий на брег из моря,

    С опасных волн очей не сводит прочь,

25 Так я, в душе еще со страхом споря,

    Взглянул назад и взор впери́л туда,

    Где из живых никто не шел без горя.

28 И отдохнув в пустыне от труда,

    Я вновь пошел, и мой оплот опорный

    В ноге, стоящей ниже, был всегда.

31 И вот, почти в начале крути горной,

    Покрытый пестрой шкурою, кружась,

    Несется Барс и легкий и проворный.

34 Чудовище не убегало с глаз;

    Но до того мне путь мой преграждало,

    Что вниз сбежать я помышлял не раз.

37 Уж день светал, и солнце в путь вступало

    С толпою звезд, как в миг, когда оно

    Вдруг от любви божественной прияло

40 Cвой первый ход, красой озарено;

    И все надеждою тогда мне льстило:

    Животного роскошное руно,

43 Час утренний и юное светило.

    Но снова страх мне в сердце пробудил

    Свирепый Лев, представший с гордой силой.

46 Он на меня, казалось, выходил,

    Голодный, злой, с главою величавой,

    И, мнилось, воздух в трепет приводил.

49 Он шел с Волчицей, тощей и лукавой,

    Что, в худобе полна желаний всех,

    Для многих в жизни сей была отравой.

52 Она являла столько мне помех,

    Что, устрашен наружностью суровой,

    Терял надежду я взойти наверх.

55 И как скупец, копить всегда готовый,

    Когда придет утраты страшный час,

    Грустит и плачет с каждой мыслью новой:

58 Так зверь во мне спокойствие потряс,

    И, идя мне на встречу, гнал всечасно

    Меня в тот край, где солнца луч угас.

61 Пока стремглав я падал в мрак ужасный,

    Глазам моим предстал нежданный друг,

    От долгого молчания безгласный.

64 «Помилуй ты меня! – вскричал я вдруг,

    Когда узрел его в пустынном поле, —

    О кто б ты ни был: человек, иль дух?»

67 И он: «Я дух, не человек я боле;

    Родителей Ломбардцев я имел,

    Но в Мантуе рожденных в бедной доле.

70 Sub Julio я поздно свет узрел,

    И в Риме жил в век Августов счастливый;

    Во дни богов в лжеверье я коснел.

73 Я был поэт, и мной воспет правдивый

    Анхизов сын, воздвигший новый град,

    Когда сожжен был Илион кичливый.

76 Но ты зачем бежишь в сей мрак назад?

    Что не спешишь на радостные горы,

    К началу и причине всех отрад?

79 «О, ты ль Виргилий, тот поток, который

    Рекой широкой катит волны слов? —

    Я отвечал, склонив стыдливо взоры. —

82 О дивный свет, о честь других певцов!

    Будь благ ко мне за долгое ученье

    И за любовь к красе твоих стихов.

85 Ты автор мой, наставник в песнопенье;

    Ты был один, у коего я взял

    Прекрасный стиль, снискавший мне хваленье.

88 Взгляни: вот зверь, пред ним же я бежал…

    Спаси меня, о мудрый, в сей долине

    Он в жилах, в сердце кровь мне взволновал».

91 «Держать ты должен путь другой отныне, —

    Он отвечал, увидев скорбь мою, —

    Коль умереть не хочешь здесь в пустыне.

94 Сей лютый зверь, смутивший грудь твою,

    В пути своем других не пропускает,

    Но, путь пресекши, губит всех в бою.

97 И свойством он столь вредным обладает,

    Что, в алчности ничем не утолен,

    Вслед за едой еще сильней толкает.

100 Он с множеством животных сопряжен,

    И с многими еще совокупится;

    Но близок Пес, пред кем издохнет он.

103 Не медь с землей Псу в пищу обратится,

      Но добродетель, мудрость и любовь;

      Меж Фельтро и меж Фельтро Пес родится.

106 Италию рабу спасет он вновь,

      В честь коей дева умерла Камилла,

      Турн, Эвриад и Низ пролили кровь.

109 Из града в град помчит Волчицу сила,

      Доколь ее не заключит в аду,

      Откуда зависть в мир ее пустила.

113 Так верь же мне не к своему вреду:

      Иди за мною; в область роковую,

      Твой вождь, отсель тебя я поведу.

115 Услышишь скорбь отчаянную, злую;

      Сонм древних душ увидишь в той стране,

      Вотще зовущих смерть себе вторую.

118 Узришь и тех, которые в огне

      Живут надеждою, что к эмпирею[2]

      Когда-нибудь взнесутся и они.

121 Но в эмпирей я ввесть тебя не смею:

      Там есть душа достойнее стократ;

      Я, разлучась, тебя оставлю с нею.

124 Зане[3] Монарх, чью власть как супостат

      Я не познал, мне ныне воспрещает

      Ввести тебя в Его священный град.

127 Он Царь везде, но там Он управляет:

      Там град Его и неприступный свет;

      О счастлив тот, кто в град Его вступает!»

130 И я: «Молю я сам тебя, поэт,

      Тем Господом, Его ж ты не прославил, —

      Да избегу и сих и горших бед, —

133 Веди в тот край, куда ты путь направил:

      И вознесусь к вратам Петра святым,

      И тех узрю, чью скорбь ты мне представил».

136 Здесь он пошел, и я вослед за ним.