Читать книгу Фотограф для Босса - Дарья Десса - Страница 17

Это было невероятно, удивительно и ошеломляюще. Стоило мне начать постепенно признаваться самому себе, что меня влечет к мужчинам, и все сильнее, чем к женщинам, как мне стали на жизненном пути попадаться одни только геи. Мозг буквально отказывался принимать такое за правду. Я прежде в глаза ни одного парня нетрадиционной ориентации не встречал, а тут они словно посыпались на меня, как из рога изобилия.

Сначала Дима рассказал о своем сексуальном приключении с морским офицером, потом этот случай на пляже, теперь вот Артём с его неуместными, но такими приятными, чего уж скрывать-то, поглаживаниями, от которых у меня в голове всё помутилось. Разве так бывает на самом деле, чтобы я будто в иное измерение попал, где так часто встречаются парни «голубой» окраски? И если да, это реальность, то почему прежде мне с ними сталкиваться не приходилось?

Я смотреть в иллюминатор вертолета и не обращал внимания ни на красивые пейзажи внизу; ни на жуткий грохот в салоне, из-за которого, чтобы услышать кого-то, нужно было подойти максимально близко и буквально орать ему в ухо; ни на тряску, столь сильную, что когда винтокрылая машина впервые подняла меня в воздух, показалось – сейчас все внутренности словно миксером перемешает в непонятную кучу.

Теперь же я то ли привык, то ли слишком глубоко погрузился в свои мысли. Наверное, всё вместе. Я сидел на большой лавке один, Босс с каким-то военным расположились рядом с кабиной, мне же нравилось сидеть в задней части, где никого не было. Правда, напротив расположился огромный бак, напоминающий громадную сардельку, и я догадался, что внутри – топливо. Видеть прямо перед собой хранилище огнеопасной жидкости в таких объемах было непривычно и даже немного страшно. Если вертолет упадет, всё это вытечет и загорится. Меня потом найдут по пломбам в зубах, не иначе.

Не буду об этом думать сейчас, подумаю об этом завтра, как говаривала Скалетт О`Хара, главная героиня книги и одноименного фильма «Унесенные ветром». Вот, кстати, ещё одно доказательство, что гейского во мне больше, чем гетеросексуального. Иначе с чего бы мне не мужика какого-нибудь цитировать, а красивую девушку? Да, тут не разобраться просто так. Страдания юного Вертера просто получаются. И хочется, и колется, и «мама не велит».

Кстати, вот ещё один повод для волнений. Родители у меня люди отнюдь не толерантные. Правда, такие слова, как «голубые», «гомики» и прочие оскорбительные у нас дома не звучат. Но всякий раз, видя кого-нибудь из артистов, явно принадлежащего с ЛГБТ-сообществу, мать или отец сразу переключают телеканал. Смотреть не желают и гадко морщатся. Вот и ищи после этого опору в собственной семье. Чего доброго, раскроешь рот с признаниями, а потом на улице и окажешься. Мол, хочешь быть гомиком? Пожалуйста – ищи с кем спать за пределами нашей квартиры.

Что поделаешь, общество у нас такое. Пуританское. Думаете, нет? Глубоко заблуждаетесь. В девяностые, как мне рассказывали, вообще творилась полнейшая вакханалия: в киосках «Союзпечать», после переименованные в «Роспечать», можно было запросто порно покупать: газеты, журналы, карты игральные, открытки – да что угодно. А теперь даже в кино, если смотришь обычный телеканал, женскую грудь «мозаикой» закрашивают.

Вот дела! Молочные железы-то им чем навредили – они уже которое тысячелетие символ плодородия! Ну я понимаю, что в Японии, например, таким же символом является мужской фаллос. У них там даже праздник почитания оного есть. Фестиваль железных пенисов называется, вот. Канамара-мацури. Запомнил, потому что прочитал – интересно было очень. А самое смешное в том, что основали этот день проститутки. Они в самом начале 17 века стали просить у святых успеха в своем нелегком труде и защиты от сифилиса, который, «спасибо» сказать европейцам, перебрался в Японию.

А у нас что? Грудь женскую – нельзя. Пенис – нельзя. Попу – и ту нельзя! А запретный плод чем тяжелее достать, тем он слаще кажется. Вот и для меня так же. Хочу парня, но никак не могу определиться, хочу ли я именно с мужчиной невинность потерять, или все-таки с женщиной. Только если с первыми мне вдруг как-то проще стало, то со вторыми не везло никогда.

Да, было дело, целовался с одной на первом курсе. Но особого удовольствия мне это не доставило – она, как и я, оказалась девственной. Вот мы и тыкали языками в рот друг другу, не понимая толком, что с ними делать. Послюнявились, пообжимались и разошлись. Это в кино так всё просто и легко. В жизни, как оказалось, совсем иначе. Но мне показывать и рассказывать было некому. Я в школе ни с кем не дружил особо, потому что был немного замкнутый, книжки больше читал, да фотографией занимался, пока остальные мальчишки девчонкам под юбки засматривались, а некоторые даже пытались туда свои потные ладошки определить, за что по головам учебниками получали.

Теперь мне скоро 19, а я до сих пор целочка-невредимочка, как прочитал в одной книжке. Пошлой, разумеется. Потому как с некоторого времени классика мне надоела. Выхолощенная она какая-то. Ни тебе бурного секса, ни тебе половых актов в подробностях. Такое ощущение, что все эти Пьеры Безуховы, князья Мышкины, Евгении Базаровы и прочие вообще сексом не занимаются никогда и не хотят даже. Ну, разве что Пьер в самом конце романа превратил свою красотку жену в «самочку», а остальные… выхолощенные какие-то.

Да оно и понятно: цензура. Это ж вам не просвещенная Европа. У нас тут «вера, царь и отечество», а потом «ум, честь и совесть». Какой уж тут секс в подробностях! И как же мне стало хорошо, когда я получил наконец доступ к настоящей интимной литературе! О, это было невероятное открытие! И первым на этом пути стала книга «Эммануэль», написанная под псевдонимом Эммануэль Арсан.

Там всё так горячо, пронзительно, чётко и в мельчайших подробностях! Притом не пошло, а очень красиво. Прочитав первую книгу, я нашел вторую, а после наткнулся в романе «Ванесса» на сцену, в которой два красивых юноши жарко трахаются. Это было безумие какое-то! Не счесть раз, сколько я потом онанировал, перечитывая снова и снова лучшие строки: «Тем временем активный педераст продолжал таранить приятеля с той же яростью, с какой только что возбуждал самого себя».

Правда, здесь автор ошиблась, назвав одного из парней «педерастом». Выявилась её женская сущность и плохая осведомленность. Геи так друг друга никогда не назовут, потому что это очень грубое слово, означающее извращенца, которому нравятся несовершеннолетние. Но зато так привыкли называть «голубых» гомофобы. Им-то лишь бы оскорбить посильнее.

Но всё равно сцена… Волшебная. Может быть, после неё внутри меня и стали понемногу пробуждаться те самые нотки, которые теперь играют в голове целую симфонию, ожидая бурного финала. Увы, пока только одни холостые выстрелы. Я никак не могу определиться, с кем бы мне потерять свою невинность, а главное как это сделать, чтобы не вышло, как с первым поцелуем.

Хочу, чтобы всё было… красиво и нежно. Страстно и горячо. Грубо и ласково. Чтобы меня вознесло на такие высоты, после которых на землю опускаться не захочется. Чтобы раствориться в своем партнере, закутаться в его нежность, как в теплое пушистое одеяло. Чтобы не разбирать, где чья нога или рука, чей член и рот, кто ласкает кого и где…

– Миша!

Я вздрагиваю. Голос очень громкий. Прямо в ухо. Он буквально вырывает меня из сладких грез и возвращает в громыхающий трясущийся всем тяжелым телом вертолет.

– Миша! Босс зовёт, – рядом стоит Илья. Он нетерпеливо показывает мне в сторону губернатора. Видимо, пытались до меня докричаться издалека, но я не расслышал, погруженный в свои медовые мечты.

Я беру фотоаппарат, спешу к носу вертолета. Там сидит Босс. Рядом – какой-то важный военный чин. При этом дверь в кабину пилотов открыта, и я замечаю, что кресло справа пустует. Значит, это он его и покинул. Смотрю на погоны – на них две большие звезды. Кажется, генерал-лейтенант. Ого, большой чин. Вспоминаю, что там выше… генерал-полковник, генерал армии, а после… кстати, у нас в армии теперь маршалов дают или нет?

Босс показывает глазами: сделай нашу совместную фотографию. Он по-прежнему со мной категорически немногословен. И я всё так же прекрасно по одним его властным карим взглядам понимаю, что нужно сделать. Они улыбаются, чуть наклонив головы друг к другу и прижавшись плечами.

Я отхожу назад, приседаю на корточки. Неудобно. Тогда встаю на колени и делаю несколько снимков. Потом смотрю на дисплей, киваю Боссу: мол, всё получилось. Он кратко кивает в ответ и переключается на генерал-лейтенанта. Улыбается, хотя глаза всё такие же холодные. Но я впервые заметил в них искорки человечности. Значит, этот военный ему нравится. Такое во взгляде Босса очень редко.

Возвращаюсь на своё место. У меня новое яркое впечатление. Я стоял перед Боссом на коленях. Впервые. Буквально как в своей фантазии, только оба были одеты. А интересно, каково это – делать минет в вертолете? Наверное, забавно – вон как трясет. И делать ничего не нужно особо: открыть рот, придерживать член, а губы и язык будут сами ходуном ходить.

«Эх, Миша, Миша. Когда ты уже наконец…» – думаю я печально и смотрю вниз. Населенные пункты встречаются всё чаще, а это значит, скоро подлетим к нашему городу. И я обязательно буду его фотографировать. Обожаю снимать с высоты птичьего полета!