Читать книгу Фотограф для Босса - Дарья Десса - Страница 2

Я вернулся домой. Как хорошо, что никого нет! Родители на работе, а это значит, что до позднего вечера я предоставлен сам себе, и могу не бояться, что в дверь комнаты постучат, и кто-нибудь спросит, не хочу ли я ужинать, рассказать, как день прошел, помочь по хозяйству и т.п.

Теперь я хотел, нет, просто жаждал только одного: поскорее запереться в своей «башне из слоновой кости», как я назвал однажды эту длинную, шесть метров, и узкую, всего в два метра комнату, с противоположной стороны которой был большой застекленный балкон. Я влетел на второй этаж, отворил дверь в квартиру, прислушался: тихо, только часы тикают в гостиной. Значит, точно никого! Ликование пронзило мое существо.

Я скинул кроссовки, бросил сумку, с которой ходил на занятия в университет, на комод и помчался в свои пенаты. Но перед этим заглянул в спальню родителей: точно никого? А то, помнится, однажды я уже так прокололся: занялся тем, чем собирался весь день во время занятий, и только стал приближаться к пику наслаждений, как вдруг услышал чье-то покашливание за стеной.

Какой инженерно-технический урод делал такие стены, через которые всё слышно! Пришлось оставшиеся несколько минут сдерживать дыхание и губы кусать, чтобы не выдать то, чем я занимаюсь. Да, мне уже почти 19, но родители до сих пор не в курсе моей интимной жизни. Хотя это я просто её так горделиво называю, на самом деле она также далека от совершенства, как Марс от Земли. Иначе бы давно туда космолеты летали с красивыми астронавтами.

Никого. На кухне, в ванной, в туалете, даже балкон проверил на всякий случай – никого. Закрыл дверь в комнату, повернул ключ в замке. Да, это моя гордость – замок я врезал сам, собственными руками, когда мне стукнуло 14. Захотел отделиться от родителей. Поскольку однажды мама вошла в тот самый момент, когда я, позабыв обо всем на свете, погружался в сладкие глубины мечтаний. Пришлось потом долго врать, что я всего лишь почесался ТАМ, а не делал ничего греховно-предосудительного.

И вот наконец дверь закрыта. Я сбросил с себя опостылевшую одежду и медленно опустился на своё ложе любви (так называю свой разложенный диван), раскинув руки и ноги. Правая рука медленно скользит по бедру, затем гладит живот, проводя кончиками пальцев по гладкой коже, и вот уже, едва сдерживаясь, спускается вниз, с коротеньким жестким волоскам, покрывающим мой пах. Не так давно я всё там тщательно побрил, но растительность у меня в этом месте настолько буйная, что приходится её частенько приводить в порядок. Мне так нравится. Летом приятно ощущать, как мягкая ткань трусов прилегает к гладко выбритой коже, даря ей прохладу и ласковые прикосновения.

Я закрыл глаза и представил себе, что в тот момент, когда этот красивый незнакомец начал стягивать с себя одежду, переговариваясь с сержантом, я нажал кнопку на часах, и время вокруг меня замерло. Все погрузилось в недвижимое состояние, и я знаю: когда время запустится вновь, никто ничего не будет помнить, кроме меня.

Это моя самая любимая фантазия. Я останавливаю время всякий раз, когда мне хочется заняться с кем-нибудь сексом в своих отчаянных мечтах. Но теперь мне немного страшно. Я прежде никогда не хотел парня. Но теперь… сам не понимаю, что случилось. Но никак не могу выбросить его из головы, и вот уже подхожу к нему, помогаю этой мягкой на ощупь, такой прохладной в одних местах и горячей в других живой статуе избавиться от всего, что скрывает её красоту.

Я не могу и не хочу больше сдерживаться. Встаю на колени перед ним. Какой же у него красивый и большой член! Гладкий, лишенный даже крошечных волосков, с бугорками синих вен, которые нисколько его не портят, а даже напротив, придают особой галантности. Беру в ладонь это орудие и начинаю водить по нему вперед и назад, обнажая крупную, немного вытянутую головку. При этом крайняя плоть собирается у меня в ладони, словно голенище маленького сапожка. Впрочем, уже и не такого маленького. Хотя парень и недвижим, я ощущаю, как он начинает возбуждаться.

В его член приливает кровь сильными густыми толчками, я ощущаю их под кожей пальцев, и мне приятно осознавать: это я возбуждаю своими движениями этого Аполлона, а не какая-нибудь грудастая девица, которой абсолютно никогда не понять, что это такое – быть парнем и возбуждать такого же, как ты сам.

И вот уже член вздымается кверху, ровный, сильный. Я не могу больше обхватить его пальцами одной руки, и к первой спешит вторая, чтобы теперь держать эту красоту и мягко проводить по ней вперед и назад, постепенно ускоряясь. Потом я левой рукой аккуратно беру его яички и глажу их, круглые и тяжелые, словно два стальных шара, спрятанные в кожаную оболочку. Мои движения становятся всё чаще, всё увереннее. Я помню, я знаю, как нужно делать, чтобы достичь пика наслаждения.

Проходит ещё минута, другая, и вдруг член начинает упруго содрогаться в моих пальцах, и из него, словно извержение вулкана, бьют струи белоснежной спермы. Они летят мимо моего лица и густо орошают деревянный пол большими каплями. Я ощущаю запах семени, такой знакомый и привычный. Она стекает по моим пальцам, и я перетираю её в пальцах, липкую, горячую.

Мне безумно хорошо. Я могу уходить оттуда. Мое время наслаждения вышло. И уже через мгновение я вновь в своей комнате. Здесь тоже пахнет спермой, только моей, и руки по-прежнему липкие, только уже стали холодными – эта удивительная жидкость остывает очень быстро, и столь же стремительно высыхает. Теперь нужно привести себя в порядок.

Я давно узнал, что такое мастурбировать. Даже слишком. К счастью, вовремя. Когда мне было девять, я однажды проснулся ночью и понял, что все трусы спереди мокрые. По ним растеклось просто какое-то огромное липкое пятно. Перепугался ни на шутку и помчался в ванную – в темноте мне показалось, что это кровь, и меня охватил ужас.

Но стоило запереться, снять нижнее белье и посмотреть на свет, как ужас сменился удивлением: на ткани не было ни единого кровавого пятнышка. Я принюхался: может быть, обмочился, как последний малыш? Ну, приснилось же мне однажды, как я встаю, шлепаю босыми ногами по холодному полу, открываю дверь в туалет, начинаю писать, затем иду обратно… А утром оказалось, что всё это был сон. Всё, кроме лужи на полу: её содеял я, поскольку мочевой пузырь вместе с мозгом устроили мне забавное представление.

Нет, пятно не пахнет мочой, значит, это что-то другое. Но что?! Мне опять стало страшно. Я сменил одежду, а рано утром, когда родители ушли на работу, помчался искать ответы в интернете. И буквально через несколько минут успокоился окончательно: произошедшее со мной называлось поллюциями. С той поры я узнал, что помимо известных жидкостей в моем теле скапливается ещё одна, но чтобы её увидеть, нужно кое-что сделать. А вот что – неясно. Функции родительского контроля на домашнем интернете не позволили мне ответить и на этот вопрос.

Мне – нет, зато у моего школьного приятеля Сашки таких ограничений не было. И он, узнав о моих приключениях, сразу ляпнул:

– Дрочить тебе нужно.

– Чего делать?

– «Совершать поступательно-возвратные движения», – с умным видом попытался пояснить одноклассник.

– Не понимаю. Покажи лучше, – просто сказал я.

Сашка засмеялся:

– Ага, сейчас прям, разбежался! На-вот, посмотри лучше, – протянул мне телефон и нажал на кнопку. На экране я увидел, как чья-то волосатая мужская рука, обхватив половой орган кольцом из пальцев, водит по нему с усилием взад и вперед.

– Понял теперь? – Победоносно сказал Сашка. Я только кивнул в ответ, ошарашенный. Подобных вещей не видел в жизни, но в то же время ощутил какое-то томление внизу живота, ещё понятия не имея, что это и есть возбуждение.

Ну, а потом было делом техники. Я вернулся домой и проделал в точности всё то, что делал тот мужик. И хотя пыхтел долго и даже мозоль натер на причинном месте, но своего добился. Вновь увидел ту белую полупрозрачную жидкость. Только не в ночном объеме, конечно. А ещё – испытал такое неземное блаженство, о котором Сашка мне ни слова не сказал. Это был мой первый сознательный оргазм.

Теперь мне почти 19, и оргазмов этих было позади… пруд пруди. Наверное, если собрать всю мою сперму, впустую растраченную за эти годы, можно было утроить существующее население земли. А может, даже и на всю Солнечную систему хватило – с момента, как я понял, насколько это прекрасно – мастурбировать, делал это очень часто. Даже слишком, поскольку порой, после десятого раза примерно, вообще переставал соображать и валился от усталости.

Что ж. Прощай, мой несбывшийся армейский друг. Я буду иногда снова останавливать время, чтобы вернуться к тебе. Только на этот раз зайду ещё дальше. Правда, я пока не знаю, куда и как. Но мне, кажется, пора расширять свой кругозор. Вот только… страшно. Очень. Я что же, – гей?