Читать книгу Порог неведомого - Дмитрий Вектор - Страница 10

Штаб-квартира ООН в Женеве редко была местом драматических решений. Здесь обсуждали санкции, климатические соглашения, права человека – важные, но предсказуемые вещи. Дипломатия шла своим чередом, медленно, бюрократично, с бесконечными компромиссами.

Но сегодня в конференц-зале «А» собрались не дипломаты.

Сорок восемь человек. Сорок восемь лучших умов планеты. Астрофизики, биологи, лингвисты, инженеры, психологи, математики, военные стратеги, философы. Представители двадцати трёх стран. Разные языки, разные культуры, разные взгляды на мир.

Но одна цель: понять, что летит к Земле, и подготовить человечество к контакту.

Доктор Елена Волкова из России сидела в третьем ряду и смотрела на сцену, где стоял Джеймс Коэн, координатор UNOOSA. Елене было пятьдесят два, из которых тридцать она посвятила астробиологии – науке о возможной жизни за пределами Земли. Всю карьеру изучала гипотетическое. Бактерии на Марсе, органические молекулы на спутниках Юпитера, возможные биосигнатуры в атмосферах экзопланет.

Теперь гипотетическое стало реальным. И это пугало больше, чем радовало.

– Дамы и господа, – начал Коэн, и голос его разнёсся по залу через динамики. – Благодарю за то, что прилетели так оперативно. Я понимаю: многие из вас оторвались от критически важных проектов. Но то, что мы делаем здесь сегодня, важнее любого проекта в истории человечества.

Он нажал кнопку пульта. На огромном экране появилось изображение объекта – тёмная сигара на фоне звёзд, снятая «Хабблом». Даже на фотографии он выглядел зловеще.

– Перед вами – объект, получивший временное обозначение 2025-XR-1. Искусственного происхождения. Движется к Земле с расчётным временем прибытия восемь месяцев. Ваша задача – изучить его, понять намерения создателей, разработать протокол возможного контакта и подготовить рекомендации для правительств мира.

Тишина. Потом поднялась рука.

– Доктор Чандрасекар из Индии, – представился мужчина в очках. – Вопрос: у нас есть какая-либо информация о создателях? Биологическое строение, уровень технологий, культурные особенности?

– Ничего, – честно ответил Коэн. – У нас есть только сам объект. Он не отвечает на радиопередачи. Не демонстрирует активности, кроме управляемого полёта. Мы работаем в абсолютной темноте.

– Превосходно, – пробормотал кто-то с американским акцентом. – Значит, готовим встречу вслепую.

Коэн кивнул:

– Именно поэтому вы здесь. Каждый из вас – эксперт в своей области. Вместе вы представляете совокупность человеческого знания. Если кто-то и может подготовить нас к этому то это вы.

Елена почувствовала, как на неё давит груз ответственности. Она посмотрела по сторонам – видела те же эмоции на лицах коллег. Страх. Неуверенность. Но и решимость.

– Вы будете работать в шести группах, – продолжал Коэн. – Первая – астрофизика и инженерия, анализ конструкции объекта. Вторая – биология и экзобиология, гипотезы о возможной природе создателей. Третья – лингвистика и коммуникации, разработка методов связи. Четвёртая – психология и социология, прогноз реакции человечества. Пятая – планетарная защита, сценарии возможной угрозы. Шестая – философия и этика, вопросы прав, статуса, взаимодействия с внеземным разумом.

Елена была назначена в группу биологии. Руководитель – профессор Дэвид Келлер из Йеля, один из пионеров синтетической биологии. Рядом с ней оказались ещё пятеро: японка Юки Танака, специалист по экстремофилам; немец Клаус Шмидт, микробиолог; бразилец Фернандо Альварес, генетик; китаянка Ли Мэй, биохимик; и молодой нигериец по имени Обафеми, изучавший эволюционную биологию.

Они собрались в отдельной комнате, расселись вокруг стола, и несколько минут молча смотрели друг на друга.

– Итак, – начал Келлер, ломая лёд. – Нам нужно ответить на вопрос: кто они? Или, скорее, что они? Биологические? Синтетические? Гибриды? Начнём с базовых принципов. Елена, ты годами изучала возможные формы внеземной жизни. Что думаешь?

Елена собралась с мыслями:

– Есть несколько основных сценариев. Первый – углеродная жизнь, похожая на земную. Это наиболее вероятно, потому что углерод – самый универсальный элемент для построения сложных молекул. Но даже в этом случае биохимия может радикально отличаться. Другие аминокислоты, другие белки, другая генетика.

– Второй сценарий? – спросила Юки.

– Жизнь на основе кремния. Теоретически возможна, хотя кремниевые соединения менее стабильны. Или совсем экзотика – жизнь в метановых океанах, как на Титане. Жизнь на основе серы. Плазменные формы в звёздных атмосферах. Варианты бесконечны.

– А если они постбиологические? – вмешался Обафеми. – Цивилизация могла давно отказаться от биологических тел. Загрузить сознание в машины. Стать чистой информацией.

– Тогда нам вообще нечего предсказывать, – сказал Клаус Шмидт. – Машинный разум может быть устроен настолько иначе, что мы не сможем даже распознать его как разумный.

Дискуссия продолжалась часами. Они рисовали схемы, строили гипотезы, спорили о деталях. К вечеру на доске висел список из пятнадцати возможных типов инопланетной биологии – от почти земноподобной до совершенно непредставимой.

– А теперь главный вопрос, – сказал Келлер, когда все устали. – Как мы узнаем правду? Как поймём, с кем имеем дело, пока они не вышли на прямой контакт?

– Спектральный анализ выбросов корабля? – предложила Ли Мэй. – Если есть метаболические отходы, мы можем понять биохимию.

– Анализ конструкции, – добавил Клаус. – Форма корабля может намекать на физиологию. Гравитация, которую они предпочитают. Атмосферу. Температурный режим.

– Или просто ждать, – тихо сказала Елена. – Ждать, пока они сами не расскажут.

Молчание.

– Ждать – это не план, – возразил Келлер.

– Но это единственная честность, – ответила Елена. – Мы можем строить гипотезы до бесконечности. Но правда в том, что мы не знаем. И не узнаем, пока они не захотят, чтобы мы узнали.

В другой комнате работала группа лингвистики. Профессор Ноам Гольдштейн из Израиля, эксперт по семиотике и теории коммуникации, стоял у доски и рисовал диаграммы.

– Основная проблема, – говорил он, – не в языке. Проблема в концептах. Как объяснить «дом» существу, которое никогда не жило в домах? Как объяснить «любовь», если у них нет эмоций? Мы можем передать математику – она универсальна. Физические законы – они одинаковы везде. Но культуру? Мораль? Желания?

– Тогда начнём с математики, – сказала профессор Изабель Дюбуа из Франции. – Простые числа, последовательности, геометрия. Установим базу взаимопонимания, а дальше – по обстоятельствам.

– Мы уже транслируем, – напомнил кто-то. – Уже неделю. Никакого ответа.

– Может, они слушают, но не готовы отвечать.

– Или не считают нужным.

– Или не понимают наших сигналов как попытку коммуникации.

К концу первого дня все шесть групп собрались вместе для обмена результатами. Усталые, измождённые, но с первыми наработками.

Коэн слушал доклады, кивал, записывал. Когда все закончили, он встал:

– Господа, вы проделали колоссальную работу. Но я должен сказать честно: мы только в начале пути. Впереди – месяцы напряжённой работы. Бессонные ночи. Невероятное давление. Вы станете самой важной группой людей на планете. И самой уязвимой. СМИ будут охотиться за вами. Правительства – давить. Общественность – требовать ответов, которых у вас пока нет.

Он обвёл взглядом зал:

– Но у вас есть одно преимущество. Вы – не политики, обязанные лгать. Не военные, обязанные защищать. Вы – учёные. Ваш долг – истина. И если человечество выживет в этом испытании, это будет благодаря вашей честности.