Читать книгу Порог неведомого - Дмитрий Вектор - Страница 3

Женева встречала рассвет дождём. Холодным, мелким, нудным – таким, какой бывает только в ноябре, когда осень окончательно сдаётся зиме, но зима ещё не готова принять власть. Секретариат ООН по космическим вопросам располагался в неприметном здании на улице Варембе, и именно сюда сейчас стекались видеосигналы со всех концов планеты.

Джеймс Коэн, координатор программы UNOOSA, не спал тридцать шесть часов. Перед ним на столе лежал документ, который он надеялся никогда не открывать – папка с грифом «Совершенно секретно», на обложке которой значилось: «Протокол "Озма". Процедуры действий при обнаружении признаков внеземного разума».

Название отсылало к тому самому проекту 1960 года, когда Фрэнк Дрейк впервые направил радиотелескоп на звёзды Тау Кита и Эпсилон Эридана, надеясь услышать голос из космоса. Тогда не услышали ничего. Но проект дал имя протоколу, который разрабатывался десятилетиями для случая, который казался невероятным.

До сегодняшнего дня.

– Господин Коэн, – секретарь заглянула в кабинет. – Прямые линии установлены. Хьюстон, Москва, Токио, Пекин, Париж – все на связи. Начинаем?

Коэн кивнул, поправил галстук и включил видеокамеру. На огромном экране перед ним появилась сетка из двадцати окон – представители всех крупных космических агентств мира. NASA, Роскосмос, ESA, JAXA, CNSA, ISRO Лица уставшие, напряжённые, недоверчивые.

– Господа, – начал Коэн, и голос его прозвучал тверже, чем он ожидал. – Благодарю за оперативность. Я понимаю, что многие из вас были подняты среди ночи. Понимаю, что информация, которую вы получили, звучит невероятно. Но я вынужден подтвердить: сегодня в ноль-четыре по Гринвичу астрономы обсерватории Мауна-Кеа зафиксировали объект, демонстрирующий признаки искусственного происхождения.

Взрыв голосов. Русский, японский, китайский, английский – все сразу, какофония недоверия и требований пояснений.

– Прошу тишины! – повысил голос Коэн. – Слово предоставляется доктору Вейнбергу и доктору Чоу из Мауна-Кеа. Они проведут презентацию данных.

На экране появились Маркус и Дженнифер. Оба выглядели измождёнными, но глаза горели – смесь страха и профессионального азарта. Маркус начал говорить, показывая графики, траектории, расчёты.

Коэн наблюдал за реакциями. Директор Роскосмоса Виктор Громов хмурился, что-то яростно записывая. Глава ESA Изабель Дюран сидела неподвижно, как статуя, только глаза метались по цифрам на экране. Представитель Китая Ли Вэньцзе задавал вопрос за вопросом, каждый точнее предыдущего.

– Вероятность ошибки измерений? – спросил он, когда Маркус закончил.

– Менее одного процента, – ответил Маркус. – Мы использовали пять независимых методов расчёта. Все дали идентичный результат.

– Размер объекта?

– Примерно двести на пятьдесят метров. Вытянутая форма, низкое альбедо.

– Скорость сближения?

– Семнадцать километров в секунду. Замедляется.

Тишина. Ли Вэньцзе откинулся на спинку стула, и Коэн увидел, как тот незаметно вытирает ладони о брюки. Даже через экран читалось напряжение.

– Если объект продолжит замедление с текущей скоростью, – заговорила Изабель Дюран медленно, взвешивая каждое слово, – когда он достигнет орбиты Земли?

Дженнифер посмотрела прямо в камеру:

– Восемь месяцев. Плюс-минус три недели, в зависимости от дальнейших маневров.

– Восемь месяцев, – повторил Громов по-русски, потом перешёл на английский: – У нас есть восемь месяцев, чтобы подготовиться к чему? К войне? К контакту? К апокалипсису?

– К неизвестности, – ответил Коэн. – Именно поэтому активирован Протокол "Озма". – Он поднял папку, демонстрируя её камере. – Этот документ разрабатывался с 1989 года, последняя редакция – 2022-й. В нём прописаны процедуры координации международных усилий при обнаружении признаков внеземного разума.

– Процедуры, – фыркнул кто-то с индийского сегмента. – У нас есть процедуры встречи с пришельцами. Отлично. Есть там пункт "Что делать, если они прилетели нас уничтожить"?

– Есть, – неожиданно серьёзно ответил Коэн. – Пункт семь, подраздел "б": формирование объединённой планетарной защиты. Но давайте не будем забегать вперёд. Пока у нас нет никаких данных о намерениях. Есть только факт: объект существует, он движется, он демонстрирует признаки управляемого полёта.

– Какие действия предписывает протокол? – спросила представитель NASA Сьюзан Ли, которая молчала всё это время.

Коэн открыл папку, хотя знал содержимое наизусть:

– Первое: формирование Международного координационного комитета по контакту. В него войдут представители всех космических агентств, военных структур, научного сообщества. Второе: полная медиа-блокада на семьдесят два часа для проверки и перепроверки данных. Третье: разработка единого протокола наблюдения – все телескопы, все станции слежения работают синхронно. Четвёртое: подготовка сценариев возможных действий.

– А пятое? – спросил Громов.

– Пятое – Коэн сделал паузу. – Информирование глав государств. Генеральный секретарь ООН должен быть уведомлён в течение двадцати четырёх часов. Постоянные члены Совета Безопасности – в течение сорока восьми.

– Значит, через два дня об этом будет знать весь мир, – констатировал Ли Вэньцзе.

– Вероятно, раньше, – вмешалась Изабель Дюран. – Информация такого масштаба не может оставаться секретной долго. Кто-то сольёт прессе. Журналисты-астрономы начнут задавать вопросы, почему вдруг все телескопы направлены в одну точку.

– Тогда нам нужно контролировать нарратив, – сказал Коэн. – Подготовить официальное заявление. Честное, но не паникёрское. Мы сообщаем факты: обнаружен объект неизвестного происхождения, ведётся наблюдение, нет непосредственной угрозы.

– Откуда вы знаете, что нет угрозы? – резко спросил Громов.

– Не знаю, – честно признал Коэн. – Но альтернатива – вызвать всемирную панику. Представьте: семь миллиардов человек одновременно узнают, что к Земле летит инопланетный корабль. Биржи обрушатся. Начнутся беспорядки. Религиозные секты объявят конец света. Мы потеряем контроль над ситуацией ещё до того, как что-то произойдёт.

На экране мелькали лица. Коэн видел, как каждый мысленно прокручивал сценарий. Видел понимание в глазах: да, паника будет. Да, мир изменится. Но можно попытаться управлять этим изменением, а можно позволить ему разрушить всё.

– Голосуем, – предложила Сьюзан Ли. – Кто за активацию полного Протокола "Озма" с формированием Координационного комитета и контролируемым раскрытием информации?

Руки поднимались одна за другой. NASA – за. Роскосмос – за. ESA – за. JAXA, CNSA, ISRO – за. Даже представители малых космических программ – Бразилии, Южной Африки, Австралии – поддержали решение.

– Единогласно, – констатировал Коэн, чувствуя, как холодный пот стекает по спине. – Господа, с этой минуты человечество официально готовится к первому контакту. Да поможет нам Бог.

– Или кто там наверху, – пробормотал кто-то.

Конференция продолжалась ещё два часа. Обсуждали детали: кто возглавит комитет, как распределить зоны ответственности, каким телескопам какие участки наблюдения. Технические вопросы, прикрывающие первобытный ужас, притаившийся в душах.

Когда экран погас, Коэн остался один в кабинете. За окном дождь усилился, барабаня по стеклу с остервенением. Он подошёл к окну, прижался лбом к холодной поверхности.

Где-то там, за облаками, за атмосферой, за миллионами километров пустоты, двигалось нечто. Созданное разумом, но не человеческим. Летящее с целью, которую никто не понимал.

И у человечества было восемь месяцев.

Восемь месяцев до встречи с абсолютно неизвестным.

Коэн закрыл глаза и вспомнил слова Фрэнка Дрейка, сказанные шестьдесят лет назад, когда тот запускал проект "Озма": «Мы ищем братьев по разуму. Но готовы ли мы к тому, что они окажутся совсем не братьями?».

Тогда это была философская дискуссия.

Теперь – вопрос выживания.

Он открыл глаза, вернулся к столу и начал составлять список задач. Потому что именно это отличало человека от животного – способность действовать, даже когда страшно. Способность планировать, даже когда будущее туманно.

Протокол "Озма" был активирован.