Читать книгу Порог неведомого - Дмитрий Вектор - Страница 15

Маркус развернул ноутбук так, чтобы Алина видела экран. PDF-файл открылся на полную страницу – обложка научного журнала Advanced Nanotechnology, выпуск за март 2019 года. Название статьи было набрано строгим шрифтом:

"Синтез и характеристика мультифункциональных нанокристаллических структур для целевой доставки терапевтических агентов"

Авторы: Дж. Андерсон, М. Фриман, К. Вебер, Л. Чжао.

– Смотри на третье имя, – Маркус ткнул пальцем в экран. – Кэтрин Вебер. Сейчас она вице-президент по исследованиям в Pfizer. А в 2019-м работала в Массачусетском технологическом.

Алина наклонилась ближе, читая аннотацию. Английский текст казался сухим, научным, но за каждым словом скрывался потенциальный взрыв:

"Мы представляем новый класс кремний-углеродных нанокристаллов с додекаэдрической геометрией, способных к селективному связыванию с клеточными мембранами. Структуры демонстрируют уникальные электромагнитные свойства в диапазоне 2.0-2.8 ГГц, что открывает возможности для дистанционного мониторинга биораспределения"

– Господи, – выдохнула Алина. – Это они. Точное описание.

– Смотри дальше, – Маркус пролистал до раздела с электронными микрофотографиями.

На экране появились изображения, неотличимые от тех, что Алина делала всю ночь. Те же многогранники. Та же геометрия. Тот же размер – около ста нанометров.

– Они создали эти структуры шесть лет назад, – сказала Алина медленно, будто проговаривая каждое слово помогало осмыслить невозможное. – До пандемии. До вакцин.

– И описали их применение для "целевой доставки терапевтических агентов", – добавил Маркус. – Красивая формулировка, правда? Может означать что угодно.

Алина продолжила читать. Статья была технической, наполненной графиками, формулами, таблицами. Описывался процесс синтеза – сложная последовательность химических реакций. Характеристики – электропроводность, биосовместимость, стабильность в физиологических растворах. Эксперименты на клеточных культурах.

Но нигде – ни слова о массовом применении. Ни слова о вакцинах. Только академическое исследование, похороненное в специализированном журнале с тиражом в несколько тысяч экземпляров.

– Они знали, что создают, – повторила Алина то, что сказала полчаса назад, но теперь с большей уверенностью. – Вопрос: знали ли они, что кто-то использует их разработку?

– Или они сами использовали, – возразил Маркус. – Вебер перешла в Pfizer в 2020-м, как раз когда началась разработка вакцины. Совпадение?

– Совпадений не бывает.

Маркус откинулся на спинку стула, потирая покрасневшие от усталости глаза:

– Хорошо. Давай выстроим логику. 2019 год – группа учёных из MIT разрабатывает нанокристаллы. Публикуют статью, защищают, возможно, патент. 2020 – начинается пандемия, один из авторов переходит в Pfizer. 2021 – массовая вакцинация. И теперь, в 2025-м, мы находим эти структуры в крови миллиардов людей.

– Кто-то встроил их в вакцины, – закончила Алина. – Целенаправленно.

– Но зачем? – Маркус встал, начал ходить по лаборатории. Он всегда думал лучше в движении. – Для мониторинга? Слежки? Но эти структуры пассивны. Они только реагируют на внешний сигнал, не передают данные. Какой смысл чипировать людей, если ты не можешь извлечь информацию?

Алина молчала, глядя на экран микроскопа, где на чёрном фоне плавали крошечные многогранники. Идеальные. Искусственные. Чужеродные.

– А что если это не для мониторинга? – сказала она тихо. – Что если это для активации?

Маркус остановился:

– Активации чего?

– Не знаю. Но подумай: они реагируют на частоту 2.4 гигагерца. Частоту, которой наполнен весь мир. WiFi, Bluetooth, мобильные вышки. Что если нужный сигнал может их включить? Активировать какую-то функцию?

– Какую функцию? Это не биологические организмы, Алина. Это кристаллы. Они не могут ничего делать, кроме резонанса.

– Пока, – она посмотрела на него. – Пока мы не знаем, что они могут. Мы изучили их меньше суток. Может, у них есть функции, которые мы ещё не обнаружили.

Маркус хотел возразить, но в этот момент дверь лаборатории распахнулась. На пороге стоял профессор Данилов, и лицо его было мрачнее грозовой тучи.

– Ковальчук, – произнёс он ледяным тоном. – Мне нужно с вами поговорить. Немедленно.

Кабинет Данилова был обставлен со спартанской простотой: стол, два стула, шкаф с книгами, на стене – диплом Кембриджа и фотография, где молодой Данилов пожимает руку какому-то нобелевскому лауреату. Никаких личных вещей, никаких украшений. Только наука.

Данилов закрыл дверь, жестом указал Алине и Маркусу сесть. Сам остался стоять, скрестив руки на груди.

– Сегодня утром, – начал он без предисловий, – мне позвонил коллега из Базельского университета. Профессор Шмидт. Очень обеспокоенный. Он сообщил, что вчера к нему пришли двое людей. Представились сотрудниками Федеральной службы здравоохранения. Задавали вопросы о некоей доктор Ковальчук из Цюриха. Интересовались, какие исследования она ведёт. Пытались получить доступ к образцам крови из нашего биобанка.

Алина почувствовала, как холодеет кожа.

– Шмидт отказал, естественно, – продолжал Данилов. – Сказал, что не имеет права разглашать информацию о коллегах без официального запроса. Они ушли. Но он проверил их удостоверения – номера не существуют. Это были самозванцы.

– Кто они? – спросил Маркус.

– Хороший вопрос. – Данилов наконец сел, и впервые Алина увидела в его глазах не раздражение, а беспокойство. – Доктор Ковальчук, я вчера сказал вам быть осторожной. Вы не послушали. Вы продолжили исследование. И теперь кто-то заинтересовался вами достаточно, чтобы подделывать документы и разыскивать вас по университетам.

– Профессор, я.

– Молчите. – Он поднял руку. – Я не закончил. Вчера вечером я сам проверил вашу находку. Взял три образца из нашего биобанка. Проанализировал независимо. – Пауза. – Вы правы. Структуры существуют.

Молчание повисло тяжёлое, плотное.

– Я не хотел верить, – продолжал Данилов тихо. – Сорок восемь лет в науке учат скептицизму. Но факты – упрямая вещь. Я видел их собственными глазами. И если честно я напуган. Потому что если это правда, если в крови миллиардов людей действительно находятся искусственные структуры неизвестного назначения, то мир стоит на пороге чего-то чудовищного.

Алина сглотнула:

– Что вы предлагаете?

Данилов встал, подошёл к окну. За стеклом Цюрих жил обычной жизнью – трамваи, машины, люди с зонтами под дождём. Никто из них не знал, что носит в себе.

– Публиковать нельзя, – сказал он, не оборачиваясь. – Пока нельзя. Вы станете мишенью. Вас либо дискредитируют, либо уничтожат. А может, и то, и другое.

– Но люди должны знать!

– Люди должны знать правду. А не половину правды. – Он повернулся. – Вы не понимаете, что делать с этой информацией. Я тоже не понимаю. Нам нужны союзники. Влиятельные. В правительстве, в научном сообществе, в медиа. Люди, которые смогут защитить нас, когда мы обнародуем данные.

– Это займёт месяцы, – возразила Алина.

– Лучше месяцы, чем быть найденной мёртвой в переулке, – отрезал Данилов. – Я видел, как уничтожают неудобных учёных, доктор Ковальчук. Видел карьеры, разрушенные за ночь. Видел людей, которые исчезали. Не думайте, что наука – безопасное место. Когда на кону миллиарды долларов и политическая власть, безопасности нет нигде.

Он вернулся за стол, открыл ящик, достал флешку:

– Здесь контакты. Люди, которым я доверяю. Журналисты, политики, учёные. Свяжитесь с ними. Анонимно. Подготовьте почву. И только когда будет готова сеть поддержки – публикуйте.

Алина взяла флешку. Маркус смотрел на неё с тревогой.

– А пока, – Данилов посмотрел на них обоих, – прекратите исследования в институте. Кто-то наблюдает. Работайте дома. Используйте шифрование. Не говорите по телефонам. И будьте готовы к тому, что всё может измениться в любой момент.

Они вышли из кабинета в оглушающей тишине коридора. Алина сжимала флешку в руке так сильно, что пластик врезался в кожу.

– Он прав, – сказал Маркус, когда они отошли подальше. – Мы играем с огнём.

– Знаю.

– Ещё не поздно остановиться.

Она посмотрела на него:

– Поздно. С того момента, как я увидела их в микроскоп. Мы уже не можем вернуться назад.

Он кивнул. Знал, что она права.