Читать книгу Феромон - Елена Лабрус - Страница 24

– Скажи, – наконец садится Дэйв напротив меня со старым научным изданием, раскрытым на чьей-то публикации, – в твоей жизни что-то изменилось?

– Например?

– Ну, ты сменил квартиру. Нашёл новую работу. Стал пользоваться другим шампунем, – растягивает он губы типа в улыбку, явно недовольный моей недогадливостью.

– Ты издеваешься?

– Да, черт побери, Эйв, – подпрыгивает он нетерпеливо. – Я намекаю, что ты с кем-то познакомился. С кем-то важным для тебя. Не спорь! – предупреждающе поднимает он руку. – Ты же влюбился, твою мать!

– Что?! – у меня в лёгких словно резко закончился воздух. – Конечно, нет! Ну, или я об этом не знаю. У меня даже никого не было эту неделю. Я работал как проклятый.

– Да ты всегда работаешь как проклятый, сколько я тебя знаю, – зло захлопывает он свой журнал. – Только за все эти сраные десять лет, что мы знакомы, ты ни разу… ни разу даже не заикнулся о том, что хочешь пожертвовать своим железным членом ради науки. А тут вдруг предложил. Сам.

– Стоять, – всматриваюсь в его ожесточённое лицо. – Ты сказал «железным»?

– Ну, каменным. Неутомимым. Великолепным. Какая на хрен разница, как там ты его называешь. Ты же понял, о чём я говорю.

– Нет, ты сказал «железного», – забираю я его талмуд и откидываю в сторону. – Ты говорил с Ив? Про мой член? Нет, твою мать, – проседаю я на стуле, сражённый этой догадкой. – Ты с ней спал.

– Какая новость! – презрительно морщится он и разводит руками. – Иви – Дам Любому, Лишь Бы Уесть Ханта – трахалась с его другом. Да она со всеми трахалась, Эйв.

– Но ты же не все. Ты же любил её.

– Я и сейчас её люблю. Только она всегда любила тебя одного. Тебя, Эйви Железный Стояк, – подскакивает он со стула.

– Дэйв! – я встаю следом. – Прости, что я тебе не сказал.

– О чём? – отмахивается он, собирая разбросанную макулатуру. – О том, что все эти годы бессовестно пользовался её зависимостью от тебя? Или о том, что она выходит замуж?

– Я не пользовался.

– Брось. Мне-то можешь не рассказывать. Хотел промолчать, но знаешь, всё же скажу, – разворачивается он. – Тот единственный раз, когда она вдруг обратила на меня внимание, знаешь, что я сделал?

– Знаю, – с тяжёлым вздохом закрываю на секунду глаза, догадавшись. – Теперь знаю. Ты использовал мой феромон?

– Извозился в нем с ног до головы, – скрещивает Дэйв на груди руки. – И ни разу в жизни не чувствовал себя таким счастливым, как в тот день. Девушки висли на мне гроздьями. А Ив, – он мечтательно закидывает голову, словно говорит не со мной, а с кем-то там, выше над нами. – Ив. Она смотрела на меня так, что я душу готов был продать, чтобы она смотрела на меня так без твоего проклятого феромона. Нет, не продать, не совершить этот убогий бартер с дьяволом, а просто прогулять, пустить по ветру, потратить. Потому что Ив сказала: только ради таких дней и стоит жить.

– Дэйв, мне жаль. Мне очень жаль.

– Жаль, что ты никогда её не любил?

– Жаль, что не любил её так, как ты. И что этот феромон достался мне, а не кому-нибудь другому. Тому, кому он нужнее.

– Очень верно подмечено, Эйв. Будь он у тебя или нет, ты ведь всё равно пользовался популярностью. Посмотри на себя. Высокий, наглый, неразборчивый, уверенный в себе. Именно такой, чтобы нравиться женщинам. Ты и так разбил бы столько женских сердец, что ими можно было вымостить набережную в Дубае, самую длинную набережную в мире, между прочим.

– Дэйв!

– Заткнись, Хант! Я знаю, что ты не виноват. Да, жизнь не справедлива. Тебе досталось всё. Уникальный феромон. Женщина, которая готова себе руку отгрызть, если бы её приковали наручниками, а ты позвал. Но ты не позвал. И да, она выходит замуж. А знаешь за кого? – он молча смотрит на меня, не отрываясь все то время, пока я мнусь, пожимаю плечами и вообще, видимо, выгляжу жалко. – Ты даже не спросил?

– Как-то к слову не пришлось.

– Я намекну. Ты его презираешь.

– Да я полмира презираю, – хмыкаю я.

– Нет, этого парня особенно. Потому что хоть в чём-то, а он оказался лучше тебя.

– Стой. Ричард?!

– Да, Ричард Коул, – довольно разводит он руками, как иллюзионист, закончивший номер.

– Нет! – в полном оглушении мотаю я головой. – Только не Ричард. Она не могла. Нет, я должен её остановить.

– Ты ничего не сможешь сделать. Церемония уже завтра.

– Она сказала, через месяц.

– Она соврала. Потому что где-то в глубине души, видимо, всё же надеялась, что ты её остановишь. Поэтому не дала тебе шанса.

– Ты не понимаешь, Дэйв. Этого никак нельзя допустить. Она же делает это из мести. И дело не в какой-то дурацкой драке, в которой он победил. Ричард Коул… Чёрт! Он мой брат.

Повисает пауза, во время которой мы с Дэйвом думаем на редкость синхронно.

– Твой отец с другой женщиной? С его матерью? Значит, он тоже… – Дэйв произносит это вслух быстрее меня.

– Проклятье! Ив всю жизнь ненавидела меня, сбегала, боролась с этой зависимостью, но нашла все тот же… феромон.

– Почему ты никогда не говорил, что он твой брат? – бегает за мной Дэйв, пока я собираю вещи. Снимаю треники, натягиваю брюки, рубашку, свитер.

– Мне даже в голову не пришло, что он, может быть, как я. Ведь ты проверял отца. Ничего. И ты сказал, что причина была в маме или это индивидуальная мутация. Но что Коул. Чёрт! Почему я об этом не подумал?

– Эйв! – кричит мне Дэвид в след. – Прости, что я тебе столько всего наговорил. И, пожалуйста, не говори ничего Ив.

– Всё херня, Дэви. Я понимаю. Увидимся!

И все же звоню ему снова с аэропорта.

– Слушай, когда ты получил результаты, ты сказал…

– Сказал что? – не понимает он или прикидывается, что не понимает, к чему я клоню.

– Блин, Дэйв, кругом люди, я не могу сказать это вслух, но ты предположил, что уровень снизился, потому что я …

– Влюбился? – хмыкает он.

– Ну, да. С чего ты это взял?

– Потому что было экспериментальное исследование. До меня. Давно. В шестидесятые. Одно из многих, когда пытались вывести пресловутую «формулу любви». Но эта биолог, Барбара Липски, сама того не зная, опубликовала формулу вещества, являющуюся зеркальным изомером твоего феромона. Она назвала его афермон. От греческого «афересте» – «забираю» и «хормао» – возбуждение. По её теории, любовь – это нечто противоположное сексуальному возбуждению. Она сильнее, она гасит, забирает животную похоть, давая место истинным чувствам.